Нарисуй себе день с голубыми оттенками тины
в заоконном снегу запоздалых февральских пластинок;
где свирелью толпы суетливо листается точность,
нарисуй себе день... нарисуй себе ночь, осторожно!
И, в пыльцовой среде календарно-ангинных мелодий,
я увижу вокзал переполненный прозою... вроде...
Я увижу тебя – где трамвайный кончается тронос
за вишневой слезой дочитав непонятную повесть...
от нее нам сложней, но поверь что и воздух прозрачен...
нарисуй себе день... тот, который неистово плачет...
эти стрелки часов узнают твое тихое соло,
заедает зима заговором гортань режиссера...
нарисуй себе ночь, оробелой ресницой Дианы -
в наших снах только я, только ты и мотив модильяни,
посмотреть бы еще: на печаль, на зарницы, на запах...
нарисуй себе ночь... где совсем не пресутсвует «завтра»...
ликованьем зонта провальсируют глупые будни,
я ведь так никогда не любил и наверно не буду...
пусть не шепчут мосты про стеклянную веточку врозень...
нарисуй себе ночь, пусть глаголит там нежная осень,
нам уже не раздать размышленья колодою виста:
это слишком «смешно»,
чтобы просто сказать дольчевита...
Ты рисуй: неспеша, не зарывиста, не окуратно,
на любовной струе охрипелой симфонией гладкой,
чтоб в московской тщете индеветь от замудренных лекций.
Дорогая, рисуй, роковым абажуром каденций...
если вдруг этот день оскорбит нас своими мощами,
я спою тебе ночь разноцветным бемолем прощанья,
как поэт обниму перегретую девственность рампа
и во сне клоунад МЫ уснем, мелким дождиком танго...