наделяет он грацией глупых танцующих мишек.
Я тебя позову: все равно ты меня не услышишь,
а услышишь — так, что ж? Я в трехдольном, а, значит, я вру.
Раз-два-три, мы промчимся - и круг, и другой - без конца,
безответно я плачу, мне больно — и все в ритме вальса.
Слышишь имя свое? Показалось - забей и не парься:
все в порядке, а это - я просто пою «ум-ца-ца».
В три шага, в три восьмых, я впечатаю слезы, как в лед,
и штрихами тремя умудрюсь зачеркнуть их крест-накрест.
Я тебе отомщу, заключив в пятистопный анапест,
как в тюрьму, безупречно двустопное имя твое.
