Преподаватель военной кафедры, отставной полковник, издает вздох облегчения. Только что он закончил читать лекцию об отравляющих и нервнопаралитических веществах. Два часа – не шутка. Чесать языком столько времени нелегкое испытание.
Полковник, еле слышно насвистывая, опускает конспект на дно объемистого портфеля, из брючного кармана извлекает носовой платок, любовно разворачивает его, прикладывает к носу и с шумом начинает прочищать нос. Затем, не отнимая платка от лица, повеселевшими глазами обводит аудиторию.
- Ну что, господа студенты, вопросы есть? - бодро спрашивает он.
Студенты устало крутят головами. Какие могут быть вопросы после четырех «пар»?
И тут студент-второкурсник Петр Соловей, обычно спавший на унылых лекциях полковника, внезапно просыпается и с места выкрикивает:
- Разрешите обратиться!
Сокурсники поворачивают головы и во все глаза смотрят на Соловья. Они-то знают, что тот проснулся неспроста.
- Руку тянуть надо! – недовольно гундосит полковник из-под платка.
- Простите…
- Простите, товарищ полковник!
- Простите, товарищ полковник.
- То-то же… Ну, обращайтесь, - милостиво разрешает полковник; он аккуратно складывает платок и промокает им лысину.
- Скажите, пожалуйста, товарищ полковник, - говорит Соловей, голос его звучит очень серьезно и даже трагично, - что будет, если наши враги в качестве оружия массового уничтожения применят фенолфталеин?
Полковник вжимает голову в плечи: слово «фенолфталеин» он слышит впервые. Лицо его багровеет. Полковник опять разворачивает платок, опять прикладывает его к носу и начинает лихорадочно сморкаться.
При этом он смотрит на студента глазами, полными ненависти.
Проходит минута, затем - другая.
Полковник страдает и продолжает сморкаться. В аудитории не слышно ничего, кроме вибрирующих звуков, которые издает нос полковника.
«Вот же говнюк! Нашел о чем спрашивать! Какой-то фенолфталеин… Черт его знает, что это такое… Хорошо, если газ или взрывчатка. А если это ни то и ни другое? Все замерли, суки, ждут, что я опростоволошусь и ляпну какую-нибудь глупость. Надо придумать что-то. Вот только что? А пока буду сморкаться. Но, черт возьми, не могу же я, в самом деле, сморкаться до бесконечности! Это ж никакой нос не выдержит!..»
Полковник отнимает платок от лица и углубляется в его изучение. Потом, скомкав, засовывает платок за обшлаг кителя.
В аудитории воцаряется гробовая тишина. Кажется, студиозусы перестали дышать.
Полковник бросает на студента короткий взгляд.
Черт его знает, что на уме у этого негодяя. Впрочем, парень, вроде бы без подвоха. Морда круглая, глупая… Как у Швейка.
«Что же ему сказать-то, этому дуралею? Как выкрутиться?..»
У полковника начинает дергаться правый глаз.
И вдруг ответ приходит сам собой. Полковник с облегчением вздыхает, обводит аудиторию наполеоновским взором и, вытянув руку вверх, с пафосом возглашает:
- Народы мира этого не допустят!
Аудитория содрогается от громового хохота. Смеются все: и студенты, и сам полковник.
То, чего другим не удается достичь даже путем многолетнего кропотливого труда, полковник играючи сделал за несколько секунд: всего пять слов и в среде студенчества он стяжал себе немеркнущую славу.
(Фрагмент романа «Олимпиец»)