…Порой, очистившись от истин, приходит к прошлому душа. И мир становится двусмыслен, как стертый след карандаша. Чего-то ждешь, а день проходит. А ночью свет совсем не тот. Язык, трещавший при народе, во сне себе уже не врет. Приятель спит, напившись пива, машины воют во дворе, за стенкой девушка игриво «ненадо» стонет. По жаре ещё такие слышать звуки – совсем без водки не уснуть! Того гляди, наложишь руки себе на шею,.. ей на грудь…
От духоты темнее стало, а может, просто тьма пришла, и ты уже не граф Шувалов, а отраженье из стекла в звенящем воздухе июля, где кислорода – на нуле... Меня ты спрашивала, пью ли, когда не доверяла мне. От недоверья до доверья – один лишь шаг, но шаг назад. Машины времени, поверь мне, в природе нет. Гомеопат, привыкший мыслить в малых дозах, большую душу не поймет, а тут – привез мешок навоза и удобряешь огород.
За столько лет бесцельной жизни от Рождества до Октября гимнастов тысячи повисли во имя, вопреки и для огромной цели, верной веры, великих пламенных идей. Тома их подвигов – примеры для молодежи и детей. Антигероев – тоже тыщи, хоть и героям не чета…
…Нет, не уснуть… Ну и жарища. Плюс тридцать, шум и духота… Водички б выпить… или яду… или еще чего-нибудь… В прохладу хочется, в прохладу! Поплавать… Или утонуть…
В окошко тянет запах дыма. Горит торфяник… Или склад…
…Когда про отделенье Крыма на Украине говорят, я вспоминаю запах моря и изумрудную волну. Вот это – Рай! Вот это – Воля!.. А также к местному вину всегда испытываю тягу, неотделимую от той, что герб испытавет к флагу, и к сочной попе голубой. Оно – на вкус!, оно – на запах!, оно – и сердцу и уму… И о своих ушедших страхах уже не скажешь никому. Да и зачем? Кругом – природа, и в голове шумит прибой. А на обилие народа глядеть уж точно не впервой. На пляж! Долой матрац и зонтик! Зарыться в гальку ли, в песок.., и бронзовую птицу кортик стрелять, как белочку, в висок…
…От духоты я скоро сдохну. Или скорей, сойду с ума. Всё настежь – сердце, двери, окна. Не помогает…
…Ханума, когда женить хотела князя, смеялась, пела и цвела, но от нечаянной напасти судьба её не сберегла. Так женщины скрывают лица - разрезом, мини, декольте, но невозможно не влюбиться в мужчин театра БДТ. Не только Чижик на Фонтанке напился водки и поплыл, порой иные театралки такой показывали пыл, что не приснится даже спьяну вдове умершего Клико. Да и и Ефиму Копеляну там приходилось нелегко. Там так играли, так играли… Такой аншлаг, такой восторг, что даже Павел Луспекаев частенько приходил без ног. Теперь здесь все уже не ново, ушла романтика во тьму, и лавры дедушки Лаврова неинтересны никому.
…А что я, собственно, об этом? В театр лет двадцать не ходил. А раньше – больше по балетам, я с детства оперу любил.
…Эх, Мариинка… Эти ложи, буфет и свежая икра… Порой так душу растревожит, что не отпустит до утра. Когда седая балерина ногой покачивает в такт, когда холодненького пива пропустишь парочку в антракт, когда в бинокль театральный рассмотришь пудру и кармин, то понимаешь – гениальный на самом деле ты один.
И если б не жара такая, то ты б такое написал, что о каком-то Мураками никто б уже не вспоминал. Пускай писатель он маститый и даже пишет от руки, Тоёта, Шарп и Мацушита – куда смышлёней мужики. Хотя лицом весьма похожи… Ну а куда с таким лицом? По фотографиям их рожи не опознают мать с отцом. Писатель должен быть известен не только творчеством своим, но и портретом интересен, а также чем-нибудь другим. К примеру, Гоголь вышел носом, а Пушкин – баками, Толстой ходил в рубашечке и босый, с седой и длинной бородой, Есенин парень был кудрявый, а Маяковский – гладко брит, Высоцкий часто пел с гитарой, да и по фильмам знаменит…
…Киноактеров по портрету уже не спутаешь ни с кем, пускай таланта даже нету, но с узнаваньем нет проблем. Как по команде «Держи вора!», знакомый профиль увидав, бежит к любимому актеру народ мгновенно и стремглав. Ну а актер, расправив плечи, достанет паркер золотой и обожателям навечно автограф предоставит свой. А вот поэта не узнают, руки ему не подадут, как в старину за Первомаем, за ним колонной не пойдут. Ну, может быть, с улыбкой мерзкой и скажет кто-нибудь в толпе: «Смотри, поплёлся Вознесенский!»… И с кулаком: «Ну я тебе!..» А ведь поэт писал Авося, почти с натуры… Правда, пил. А как тогда ему жилося – он никому не говорил.
…Поэту жить в России трудно. И без России – нелегко. Ему бы надо поминутно давать за вредность молоко. Ведь больших вредин, чем поэты, я в этой жизни не встречал. Для них что мухи, что котлеты. Поэт – обидчивый нахал. Ведь он один – несчастный гений, а остальные – грызуны, большая куча удобрений, позор для всей ЕГО страны, источник грязи и разврата, в стихах не смыслят ничего, а также пишут плоховато и рифмы, вроде, не того…
…Ну вот, добрался до поэтов. Опять Остапа понесло… Всё это потому, что лето. Жара. И знаю много слов. Учился в школе «на отлично», вот и страдаю до сих пор, а мог бы зашибать прилично и быть «пахан» или «бугор», ночами ездить на «тоёте» по «точкам» бабки собирать, быть «при делах», а не в работе, всегда «красиво» отдыхать, холёным быть в душе и в теле, внушать прохожим тихий страх…
Все пацаны давно при деле, а я остался в дураках…
Да что там пацаны, девчонки, и те, забыв про всякий стыд, не то что там «стоят в сторонке», а подошел – уже лежит!..
…Нет… По такой жаре о бабах – это себя не уважать, вот если б я родился схабом*, тогда бы – каждую в кровать. А так – желанья никакого, и мысли спутались совсем. На циферблате – полвторого, пойду на кухню, грушу съем… Она на лампочку похожа, не зря так любит их Чубайс… А что там в зеркале за рожа?.. Ах, это я… That's very nice!..
Зуб ломит… Дело пахнет флюсом… Пора заканчивать «сонет»…
Переживу я ТРИДЦАТЬ С ПЛЮСОМ
Несчастных градусов
И лет…
________________________________________________
* Схабы – отряд Бесфамильных поэтов, промышляющих на просторах сетевой поэзии, в частности, на сайте stihi.ru. Можно, правда, читать раздельно - «с хабом».
Хаб – сетевое устройство для подключения нескольких пользователей. Смысл предложения от этого не меняется.
....
