Паруса ты свои лоскутные стирала и пела.
Как накинулся май на твои золотистые кудри…
Кружевами взметнул в небеса… Невесомое тело
Колыбель отыскало незримую - честно и мудро.
Вознеслась (как у Маркеса) - свято, наивно и глупо:
В кулаке драный ситец, в зубах кровенит штукатурка.
Только меркам земным места нет… И в рассветное утро
Улетаешь к своим облакам как дымок от окурка.
Ну а я затянусь - снова, снова - до обжига пальцев.
И кофейный свой плен забелю молоком магазинным.
Буду песни слагать о наивных, но гордых скитальцах.
И истёртая жизнь вдруг предстанет до одури длинной.
