И тот, кто от боли не отвернул лица.
И на душе сквозь пламя, ожог, деколь -
проступило одно из имён Отца.
Как из печи, из боли достав кувшин,
счищая окалину ржавым ножом с трудом –
вот этот скрежет и был звуковой зачин
всех волн на свете. Слово было потом,
а прежде - металла звук о души фарфор,
к нам долетевший в колебаниях струн,
в дрожи древесных дек, клокотании гор,
и замер в молчании полузатёртых рун.
В начале было не слово. Но кто-то был.
Сдаётся мне, этот кто-то просто мечтал.
Сдаётся мне, этот кто-то слов не любил.
Но, вот, сотворилось – звук произвёл металл.
И получается так, прежде словес -
боль сатанела и молчала душа…
А слово, сдаётся, первым придумал бес.
А может и целую фразу: «Мне не мешай».
И кто-то придумал нас. Зачем, для чего –
мраком покрыто, прахом, Бог знает чем…
Но мы в свою очередь – выдумали Его.
И облекли в слова, не пойми зачем -
так и замкнулось кольцо. Заклепалась цепь.
Вещи приятней именно немотой.
Именно пустотой величава степь.
Часто бессильно слово пред красотой.
Ибо известно – словом не передать
Истины, Веры. Слово – Любви палач.
Слово пригодно более, чтоб предать
именуемого не «поэт», но Кузнец и Ткач.
Слово легко придумать. Придумай вещь,
попридержав язык за зубной грядой -
пусть трепыхается, словно пленённый лещ,
пока, как рыбак над спутанною «бородой»,
вполголоса матерясь и шипя – «ах, чтоб…»
мозг, над душой склонившись, отточит взгляд.
Утренний заморозок остужает лоб,
и загрубевшие пальцы в клубке скользят,
чуть набекрень седеющая голова,
от сигаретного дыма прищурен глаз…
Что ж, разбирайся. Распутывай. Но слова
не применяй - распугаешь рыбу. И нас.
Я же покуда в спеющий кипяток
вброшу как сеятель, не отмеряя, горсть.
Ветер тряхнёт берёзой – её листок
следом за горстью канет. Пускай. Не гость.
И по крестьянски выговорив «пущай»,
вновь замолчу, чтоб смысл не унесло.
Всё же, морозным утром горячий чай -
очень хорошая штука. Получше слов.
