Ведь знала все наперечет
твои уловки и еще
вот это: «Я тут ни при чем» -
устала! Все разрушу,
ведь все не так
и все не в счет -
ошибка, брак,
ты — черт, черт, черт!
Сбежала б: слишком горячо...
Но продала я душу.
А-67
Помнишь вина шато?
Вот бы снова в авто
пить вино, а потом -
в ритме джазовом
и цветок - как в кино...
Только с сердцем не то -
оказалось оно
одноразовым,
не поет. И вранье
ничего не вернет:
улетел самолет,
да уплыл ковчег,
море - лед, с неба льет,
не мое сердце бьет-
ся: мое - вторсырье,
так - обмылочек.
А-69
Подруга, подведем итог:
опять — бегом-бегом — и что?
Все в тот же стог,
да все на те же
грабельки?
Послушай, Эхо, он убог!
Но, правда, - да,
красив, как бог.
Да что с того, когда мозгов -
ни капельки.
Молчи уж лучше, не бубни:
ты повторяешь все за ним,
а он всегда
собой одним
любуется -
пошли его! Куда — в Аид!
И вытри нос — ну, что за вид...
не плачь, подруга, отболит...
Все перемелется, сгорит,
забудется.
О-69
Ты думаешь, что я совсем дурак -
растрепанной душой прижаться к полу,
открыть ознобу сухость острых сколов,
покорно ждать, поднявши белый флаг,
что ты, больной покорности в ответ,
потреплешь по загривку, мимоходом,
мою любовь, как псину без породы,
и убежишь беспечно? Вот уж нет.
Я взвою, переламывая грань,
от волка отделяющую хаски,
и псу, сходящему с ума без ласки,
перегрызу скулящую гортань.
О-71
Один из них поймал звезду - свет
волшебный мне зажег в ночи,
раскрасив мир в своем безумстве,
любил другой - меня в искусстве...
А этот, скучный: все молчит.
Какие песни пел мне третий
в мерцаньи ласковом свечи!
Пора мне всем троим ответить.
Прощайте все! Хочу я встретить
его... Того, что все молчит.
А-72
Ты не любишь, когда темно и когда фейерверк, яркий свет - и боишься огня,
и не терпишь — из крана вода и «включЁнное» радио, потому что — фигня,
и когда тебя зовут деточкой, «эти дни» и наборы эклеров, трюфелей и и буше,
и простыни в клеточку, потому что они отпечатываются на твоей ранимой душе,
а еще - алкоголиков голубых кровей «не выносишь просто» - раздражает сосед
и бабка, с утра кормящая голубей просом: голуби наглые, а воробьи нет.
Ты не любишь трамваи, ведь они не звенят, подержанные авто, лето, ужей и первое мая...
Я, конечно, знаю — ты не любишь меня.
Но проблема не в этом.
А в том, что это
уже ничего не меняет.
Пиратский, "Письмо в бутылке"
Послушай, друг! Не то, что бы мы ноем,
у нас — порядок: берег весь в крестах,
нас — на сундук — осталось только двое,
ну, и мертвец - болваном на вистах.
Но он достал! Дружище, поскорее
к нам поспеши на всех на парусах:
к свинцу он равнодушен, как и к рее,
и раздевает, гад, на распасах.
Да разрази нас молнией и громом -
мы скоро проиграем Южный Крест!
Друг, загрузи большую шхуну ромом
и дуй скорей сюда, на зюйд-зюйд-вест!
Пускай не испугает непогода,
и счастье всем привалит, наконец:
нам — шхуна, ром, и новая колода,
тебе — сундук, пиастры и мертвец.
А - 73
1.
Опять любовь накрылась медным тазом -
по счету пятым, и опять все те ж
я слышу обвиненья, раз за разом,
опять капризы, крик, опять мятеж!
Ну, да, ну — пыль... и нет супов, поджарок...
посуда снова на столе горой...
Согласна, признаю — я не подарок.
Я, видимо, награда. Где герой?
2.
Не пуская меня в райский сад,
к райским кущам - и чащам, и рощам,
зачитал обвинительный акт
мне апостол, брезгливо наморщась.
Все понятно: мне — в ад? Не вопрос!
Я, кося на апостола глазом,
завилял этим местом, где хвост,
(да, не жэ! а культурненько — тазом)
и проблеял: «Знакомству был рад...»
И, рога прикрывая руками,
начал падать - наверное в ад -
в ярких сполохов жаркое пламя...
И проснулся. С постели не встать -
это сон? Сердце все еще бьется...
У меня — ни рогов, ни хвоста...
Есть надежда, что все обойдется!
О-72
1.
Ветер горяч и слаб, тоской
облако в ноги стелется,
под легкокрылой бабочкой
лопасти прячет мельница,
нежно в покой раскрашена -
здесь ни мгновенья черного,
об остальном не спрашивай -
что тебе тяжесть жернова,
спи, не волнуйся - кто кричит,
легкое вечно — выбери,
не просыпайся в полночи,
спрячься в цветные сны — умри.
2.
Я даже настроение свое -
не то, что тучи — развожу руками:
зачем бороться с мельницей — ее
я просто заменяю мотыльками,
не яблоко в руке, а ананас,
не «Балтика» в бутыли - пинта эля,
и пить не буду — без того сейчас
увижу фейерверк в конце туннеля,
один, но самый важный, взмах рукой -
все изменю: здесь главное — сноровка,
и обвиненье — ты «такой-сякой» -
переиначу в оправданье ловко.
Теперь ты... ты — такой... такой... ТАКОЙ!
Подумаешь, пришел на сутки позже!
Я, главное, разделалась с тоской,
а ты со мной... разделаться не можешь!
А-74 (не принят)
Шекспир, сонет 130
Ее глаза — не солнца, а глаза,
и губы — просто губы, не коралл,
что грудь — белее снега, не сказать,
и в волосах - не золотой металл.
А на щеках не розы — ну, так что ж.
Амброзия? Наверное, вкусней.
Пусть голос тембром с ангельским не схож -
ее бы слушать, говорить бы с ней.
Обычная походка у нее,
не то, что у богинь или наяд:
идет, а не порхает, не плывет -
но лишь бы шла ко мне - не от меня.
Хотите - лгите о других: не грех.
Она и без того прекрасней всех.
Конец света
Кусает вилы, нервничая, Дьявол
и повторяет, вспомнив чью-то мать:
- В Аду, простите, места слишком мало,
мы были не готовы всех принять,
нам обещали, что еще есть время,
у нас котлы набиты - через край,
хоть режьте, не управиться со всеми.
Не уследили — всех берите в Рай!
А нам куда? - уже кричит Апостол, -
нам тоже так некстати Страшный Суд!
Ты думаешь, что Рай расширить просто?
Они же там все сразу разнесут!
Мы тоже в положеньи пострадавших:
считали - Он сначала всех спасет...
А эти идиоты, не дождавшись,
в одно мгновение взорвали все!
О-76
однажды бог свой завтрак нес,
комете наступил на хвост
упал, рассыпав крошки звезд
и месяц - звездный нож,
и испугался звездный пес,
и в черную дыру уполз,
а бог расстроился всерьез
вот ковш большой и малый ковш,
но завтрак не вернешь
А-77
1
Розовая сказка
Для принцессы-розы из Турции
Старый Мох расстилает коврики,
Машут хвостиком ей настурции
И ревниво шипят шиповники.
За нее умрет Георгин-герой,
Отпускает влюбленный Мак усы,
От злодеев - её ночей покой -
Охраняют цепные кактусы.
Провожаемая «ах-ахами»,
поднимается вверх по лестнице.
Пьет коктейль аспиринно-сахарный
и печально глядится в зеркальце.
«Мотылек, улетевший в дальний путь,
Где ты?» - ей без него и сада нет.
Он вернется! Когда же? Когда-нибудь...
Лепесток - и еще один - падает...
2
ИМХО без номера
Ей хочется зваться «поэтом»?
Сравню, позабыв политесы,
стихи о России. Пусть это -
Поэт и одна поэтесса.
Мне все: «Выбираешь, где просто!»,
«Под плинтусом весь Ваш, мадам, вкус!»
Поэт для меня — слишком острый,
цветущий, но, все-таки, кактус.
Я плохо их знаю. Возможно,
и мненье предвзято отчасти:
мне «цепи вагонов — тревожны»
понятней, чем «стравлены страсти».
Опять поэтесса все строчки
изящно на рифмы нанижет -
Поэт растерзает их в клочья.
И пусть. Поэтессы мне ближе
О-77
Оно подавало признаки мысли
и даже было галантно,
если не было кислым,
а она пришивала заплаты
на любовь из того, что отдано,
истрачено и измято,
и складывала обглоданные
косточки непонимания,
и все повторяла кодами.
Перелатанная, вечно крайняя
любовь, постарев, истлела
в выяснениях- расставаниях,
а она все хотела
исправить, и, наконец, понять —
где душа у этого тела.
А тело хотело гулять.
О-78
1
Мне бы платье — чтоб шлейф позади,
а тебе так пошел бы плюмаж...
То есть — что значит «снова, уйди»?
Так, сработало: вот он — кураж!
И я чувствую - замер раёк...
Нет, уж, милый, уж коли стакан,
да еще и с водой до краев,
значит — буря! А то — ураган!
Я в ударе — ах, жаль: как назло
пуст партер, но театр - это жизнь!
Если я говорю — монолог,
если пауза — только держись!
Страсти рвутся, и вот - третий акт.
Сцену я доиграла свою.
Ой... похоже, опять не учла,
что на каждой стене — по ружью...
2
Конечно
Черт, опять сорвалась, посуду — жаль, конечно, нет, ерунда,
обещала, я помню, - не буду, но, послушай... конечно, да,
снова из пустяка, из сора, да, конечно, — из мухи слона,
безусловно, все наши ссоры - это только моя вина,
я, конечно, опять напрасно... и, конечно, ты вечно прав -
можно быть беспристрастным, ясным, можно сетовать - ну, и нрав,
и отчитывать, брови хмуря, и смеяться - не в этом суть.
Если в этом стакане буря, значит, можно в нем утонуть
Суперблиц
Луна за облако катилась фишкою -
да осторожность нам казалась лишнею,
играли весело, и что нам чет-нечет:
ведь мы так счастливы, а значит, можем все,
крупье невидимый наш шарик вбрасывал,
а мы все ставили на чет на красное,
надеясь выиграть, ведь мы ученые,
а выпадал нечет, зеро да черное...
Все ставки сделаны, все фишки брошены,
крупье заоблачный - да смел все в прошлое,
его бухгалтеры статьи открыжили.
Тебя забуду ли... тебя увижу ли...