Вернусь в пропахшей порохом шинели,
Вы будете, мадам, наверняка
Благоухать французскою шанелью.
Вы будете божественно милы,
Ведя беседу о Париже с Варной,
И посещать дворцовые балы
Вы будете всё также регулярно...
А я всё чаще вспоминаю Вас
В короткие минуты перед боем:
Парадный строй, оркестр, белый вальс,
И над Фонтанкой небо голубое…
Уже не юнкер, но и не корнет,
На полпути, что по себе неплохо,
Я Вам читал свой собственный сонет
И врал, что он заимствован у Блока!
На мне тогда был новенький мундир,
А Вы блистали юною красою,
Но жизнь меж нами провела пунктир
И он - прифронтовой стал полосою.
А я стал честным и, клянусь - не вру!
Но отправлять Вам письма не рискую:
Не передать бумаге и перу
Как я по Вам и Питеру тоскую…
А память свой листает календарь:
Воскресный день и в парках тьма народу,
И на плацу Великий Государь
Благословляет юнкерскую роту.
Солдатский путь - то пули, то штыки,
Священный долг, обязанность и право….
А Вы всё также на подъём легки -
Спешите, может быть, на светский раут…
И вот уже смычок в руках дрожит -
Волнение, не свойственное франтам!
И Вы, мадам, чертовски хороши,
Внимаете заезжим музыкантам…
Вы держите шампанского бокал,
Вокруг толпа поклонников безусых,
И неприлично молодой нахал
Вам нагло врёт, что он - избранник музы!
Я сознаю не сердцем, а умом
Что в полушаге от иного света,
И, если Вы получите письмо -
То я, мадам… А, впрочем, не об этом!
Когда я возвращусь издалека -
Нахалам преподам уроки речи!
Ну, а пока, я говорю: - Пока!
Храни Вас Бог… Имею честь… До встречи…
