Стоявший у окна герцог вздрогнул ; светлые глаза его сузились и метнули молнию на дерзкого мальчишку, осмелившегося так оскорбить его,-это был чуть ли не открытый вызов! Рука рыцаря непроизвольно легла на бедро, нащупывая меч, который, войдя в комнату, он вместе с плащом положил в ногах кровати.
Что?-произнес Черная Роза.-Я не ослышался?..
Граф Руссильон, который на время всего поединка , казалось, превратился в соляной столб, после того, как Дом прыгнул на Жан-Жака и потребовал сдаться, немного пришел в себя. Краска вернулась на лицо старика, дыхание стало ровнее.
Сейчас же, при этих словах герцога, он вспыхнул, как девушка, и пробормотал:
Простите мою дочь, монсеньор, она сама не знает, что говорит...
Она?!!-воскликнул рыцарь, в недоумении поворачиваясь вновь к окну.
В этот момент на площадке башни появилась женщина, в которой герцог узнал кормилицу своей невесты. Запыхавшаяся и взволнованная, она закричала на плохом французском языке, обращаясь к рыжему пареньку :
-Госпожа! Госпожа Доминик! Я ищу вас по всему замку, а вы здесь баловством занимаетесь, да еще и опять мальчиком оделись! Срам-то какой! Ох, опять попадет мне, грешнице, от батюшки вашего!.. Идемте! Ваша сестра, Мари-Флоранс, хочет немедленно говорить с вами!
И, подбежав к Дому, который отдал меч Жерару и стоял около Филиппа, вытирая рукавом вспотевшее лицо, она схватила так называемого сына графа за руку.
-Идемте быстрее!
Жан-Жак, с помощью друга, уже поднялся на ноги. Услышав слова служанки, оба оруженосца так и замерли с открытыми ртами; но внезапно парижанин, как бы что-то сообразив, собрав остатки сил, ринулся к Дому и сорвал с него шапочку. Рыжие мелко вьющиеся кудри рассыпались по плечам и спине победителя пажа Черной Розы; и Жан-Жак бессильно, со стоном опустился на землю, потрясенный до глубины души.
-Д-д-девчонка...-ошалело пробормотал Жерар, выпучивая свои маленькие водянистые глазки.
Так трагически начавшаяся сцена на площадке быстро превращалась в комедию.
Герцог, наблюдавший её из окна, не мог не улыбнуться на потрясенные лица своих оруженосцев и ярость разоблаченной Доминик, зашипевшей, как дикая кошка, когда Жан-Жак сорвал с неё шапку.
А, увидев смущенного донельзя, красного как рак графа, и вспомнив его недавние слова о доброте и кротости всех его дочерей,-Черная Роза не мог удержаться от смеха.
Он расхохотался, -и Мари-Доминик услышала это. Она подняла голову, и увидела в окне спальни сестер,-и тотчас узнала того, кто вызывал в ней безудержную, неукротимую ненависть. И это мерзкое чудовище в маске , этот проклятый герцог смеялся...смеялся над нею!
О, если б у неё в руке оказался кинжал, и она могла метнуть его в эту наглую замаскированную физиономию, улыбающуюся ослепительно белыми зубами!
Но у Дом не было в руках ни кинжала, ни даже просто камня; и некогда было искать их, Элиза дергала девочку за рукав, она звала её к сестре.
Герцог увидел, как благородная графская дочь оглянулась вокруг себя, в бессильной ярости топнула ногой,-и вдруг, подняв голову и глядя ему в глаза, в прорези черной полумаски, плюнула, как деревенский мальчишка, смачным плевком, в его сторону,-только так могла Доминик выразить свои презрение и ненависть к гнусному мерзавцу в окне! Черная Роза расхохотался ещё сильнее.
…Вернувшись к себе, Мари-Флоранс не сразу пришла в себя. Элиза сварила своей госпоже успокаивающий настой и, выпив его, девушка приказала верной кормилице сейчас же найти и привести к ней Мари-Доминик.
Не найдя Дом в башне донжона, служанка выбежала во двор и увидела своего младшего сына, Пьера, который, как говорилось ранее, остался с герцогскими лошадьми.
Зная, что Пьер, молочный брат Мари-Доминик, обычно сопровождает девочку на прогулках, кормилица бросилась к нему.
Пьер готов был и графу Руссильону, и даже самой Черной Розе ответить, что не знает, куда ушли Доминик и оруженосцы герцога,-товарищ Дом не выдал бы этот секрет даже под пыткой,-но-так порой насмехается над нами судьба!-этому юному стоику хватило всего лишь пары увесистых материнских оплеух, чтобы указать место, где происходил поединок.
Итак, Элиза нашла Доминик, и повлекла её за собой, не отвечая на расспросы девочки, в комнату Мари-Флоранс.
Когда Дом вошла туда, её старшая сестра стояла у окна, перебирая аметистовые четки. Комната Фло никогда не нравилась Дом; она больше напоминала монашескую келью,-была небольшая и темная, с узкой кроватью в алькове, над изголовьем которой висело большое распятие из черного дерева.
Мари-Флоранс была очень бледна, но внешне спокойна.
-Оставь нас, Элиза,-сказала графиня служанке.
-Что случилось, Фло?-спросила запыхавшаяся Доминик, присаживаясь на кровать.
Сестра, поджав губы, неодобрительно взирала на ее раскрасневшееся потное лицо и мальчишескую одежду. Дом привыкла, что, в отличие от отца, спускавшего своей любимице все, самые сумасбродные, выходки и лишь мягко журившего ее за ношение мужской одежды, Фло вечно пилила ее, грозя Господними карами и вечными муками, ожидающими грешную младшую сестру в аду. Но сейчас Мари-Флоранс, к удивлению Доминик, сдержалась и спросила абсолютно неожиданно
-Ты знаешь, что к отцу приехал гость?
Дом вспыхнула и закусила губу,-она опять вспомнила смех Черной Розы.
-Да. Дьявол Лангедока...Я его видела, Фло! Это он!
-Но ты, наверное, ещё не знаешь, зачем он приехал?
-Нет. Он стоял у окна в спальне Анжель и Николь...и отец рядом с ним.
-Дело в том, сестра, что отец помирился с королем Людовиком...
-Что?!!-воскликнула не верящая своим ушам Дом.-Не может этого быть! Папа всегда говорил, что Лангедок стоит за правое дело! Наш отец не мог, не мог помириться с королем и с его мерзкими приспешниками-Монфором и Черной Розой!
-Однако, это так. И я одобряю поступок отца. Не по-христиански идти против помазанника Божьего. И сам Господь, я уверена, внушил папе эту благую мысль.
Дом злобно фыркнула. Религиозность сестры была ей чужда и непонятна и наводила на девочку тоску.
-Так вот,-мертвенно спокойным голосом продолжала Флоранс,-отец помирился с государем, и король в знак своего прощения решил сочетать браком Черную Розу и одну из дочерей нашего отца...
-Кровь Христова!-воскликнула в ужасе Доминик.
Сестра так сжала бусины четок, что побелели костяшки пальцев.
-Не богохульствуй, Мари-Доминик! Не добавляй к своим прегрешениям еще и это! Знай, что отец согласился на этот брак...
-Да как он мог?!! И за кого?!! За Черную Розу-этого убийцу, насильника, невесть откуда взявшегося проходимца!!!
-Боюсь, тут ты ошибаешься. Этот проходимец-двоюродный брат короля и высокородный герцог.
-Высокородный?-с глубочайшим презрением сказала Дом.-Если бы в жилах его текла истинно благородная дворянская кровь, он не позволил бы себе и своим людям грабить, убивать и насиловать невинных!
-Дом, не будем об этом...Отец согласился на этот союз-и выбрал меня.
-И ты...и ты-согласилась?
-Моего согласия никто и не спрашивал,-мрачно изрекла Флоранс.-Доминик, ты ещё ребенок , безмерно балованный и любимый, и не знаешь, что браки детей часто заключаются родителями в большинстве своем по политическим расчетам. Герцог не любит меня, он меня видел сегодня первый раз в жизни,-он, так же как и я, жертва обстоятельств...Но есть королевский рескрипт, и мы оба обязаны ему подчиниться.
-Обязаны?!! Черт меня побери, Мари-Флоранс!-крикнула Дом.-Ни я, ни ты не обязаны никому подчиняться! Мы-свободные люди, а не рабы! Я плюю на короля и его указы! О, почему, почему отец согласился? Лучше бы мы погибли, защищая стены Руссильона, с мечами в руках, чем согласиться на этот позорный союз!
Лицо Флоранс стало белее мела.
-Ты так горяча, и так еще мала, сестренка...Ты многого не понимаешь, и рассуждаешь сердцем, а не головой. Наш отец помирился с королем, потому что иначе Черная Роза взял бы замок приступом -и что бы с нами со всеми стало? Подумай об этом!
Доминик вздрогнула. О, сколько ужасных слухов о Черной Розе и Монфоре долетало до Руссильонского замка со всего Лангедока,-о казнях, насилиях, пытках!
-Отец спасал нас- не себя. Своих дочерей, своих слуг, свой замок.
-Всех, кроме тебя. Тебя он все-таки принес в жертву,-жестко ответила Дом.
-Поверь, я бы с радостью пошла на это,-гордо подняв голову, возразила Флоранс.-Я бы уподобилась первым христианским мученицам, которых сжигали на кострах и бросали в пасть хищным зверям. И я бы стала женой герцога Черная Роза! Но...но есть одно обстоятельство...
-Какое, сестра?
-Дело в том...дело в том, Дом...что я…что я уже замужем.
-Что?!!—воскликнула, вскакивая, изумленная девочка.-Что ты сказала, Фло?
-Да, дорогая. Теперь и ты знаешь мою тайну, тайну, которая была известна во всем замке только мне и Элизе...
Неожиданная догадка озарила Доминик.
-Это-Гийом Савиньи?-спросила она.
-Да. Мы поженились две недели назад, перед его отъездом с графом Дювалем, ночью, тайно. Отец отказал Гийому, и нам не оставалось ничего другого...
-Отец Игнасио? Он обвенчал вас?
-Нет. Он ничего не знает. Нас обвенчал тот священник, что был здесь проездом в Тулузу, помнишь?
-Ну да,-машинально ответила Доминик. Теперь многое становилось ей понятно. Хоть они и не были очень близки с Мари-Флоранс, но даже Дом заметила, как старшая сестра изменилась за последнее время.
Эта новость так поразила девочку, что она ненадолго даже забыла о Черной Розе.
"Вот это да! Послушная, скромная как монашка, Фло-и замужем? Против воли нашего отца, тайно...Гийом Савиньи! Что сестра нашла в этом шестнадцатилетнем мальчике? Хорошенький-это верно, но не более!"-Дом вспомнила, как он вечно читал Флоранс стихи и играл ей на лютне.
Разве так можно покорить женское сердце? Нет, не таким ей представлялся избранник Флоранс -и её собственный! Она мало задумывалась о любви и браке; лишь иногда ей представлялся-довольно смутно-некто,-конечно, высокий и красивый, он должен был быть настоящим мужчиной-сильным, отважным, неукротимым!
"Нет, меня бы не пленили ни стишки, ни бренчания на лютне!-подумала девочка.-Вот обменяться парой ударов мечом, или посостязаться в скачке верхом...ну, на худой конец-хотя бы сыграть партию в шахматы. Вот это, я понимаю, ухаживания!"
Эти мысли ненадолго отвлекли Доминик от действительности. Но, вернувшись к реальности, она вновь ужаснулась всему, что услышала.
-Мари-Флоранс, и ты сказала отцу, что вышла замуж?-спросила она.
-Я хотела, сестричка...хотела...Но в последний момент я подумала о вас-и не смогла.
-О нас?-недоумевающе промолвила Доминик.
-Да; о тебе, о Мари-Николь, о Мари-Анжель. Ведь, если бы отец и герцог узнали, что я вышла замуж,-жребий пал бы на одну из вас...
-Кровь Господня!-смертельно побледнев, воскликнула Дом.
-Да, так бы и случилось...—Продолжала Фло, на этот раз даже не заметив, вся поглощенная своим отчаяньем, богохульства младшей сестры.-Король велел герцогу жениться на одной из дочерей Руссильона-на любой из них.
--На мне...или на Николь...или-на ангелочке Анжель…Какой ужас!-простонала Доминик.
-Сестричка...Я бы стала женой этого монстра! Но вы вы не заслужили такой жуткой участи!
Дом вдруг пришла в ярость. Топнув ногой, она вскричала:
-Почему, почему отец на это согласился?!! Ведь, я уверена, и Монсегюр, и граф Дюваль уже где-то близко! Они бы разбили отряд Черной Розы, вздернули бы его, как собаку, и освободили бы нас!.. Впрочем,-прибавила она, слегка успокаиваясь,-возможно, так и будет! Ведь есть ещё время.
-Его нет,-отвечала её сестра.-Отец сказал, что мы поженимся сегодня, перед закатом солнца. Все приготовления уже сделаны. И поэтому я позвала тебя,-продолжала Флоранс.-Положение кажется мне безвыходным. Но, может быть, в твою ясную головку придет какой-нибудь план?
Доминик постаралась успокоиться и сосредоточиться. Это было похоже на партию в шахматы,-только тут на кону был не ферзь или король, а судьбы её и трех её сестер.
"Безвыходных ситуаций не бывает. Но надо смотреть всегда вперед, на несколько ходов опережая противника,"-говорил ей отец. А Черная Роза- пусть не достойный, но сильный и могущественный противник; к тому же он-кузен короля.
-Что же нам делать?-вслух спросила Дом.
В это время в дверь постучали, и на пороге показалась Элиза.
-Госпожа! -радостно произнесла она.-Осаду замка сняли, и люди начали расходиться по домам!
В глазах Доминик вдруг вспыхнула надежда.
-Фло! Мы должны бежать!-воскликнула она.-Все вчетвером! Раз осада снята, мы сможем выбраться из замка, время еще есть!
Её сестра горестно покачала головой.
-Пешком мы далеко не уйдем, Доминик. Конюшня отца, если помнишь, полностью опустела. Ведь папа отдал всех хороших лошадей графу Дювалю, обещавшему ему помощь и поддержку южной части провинции. А старые лошади околели или съедены.
Дом помрачнела. Среди отданных другу отца коней была её любимая гнедая кобыла Франсуаза, на которой девочка ещё совсем недавно беззаботно скакала по взгорьям и долинам Руссильона. Но-разве дочь графа не пожертвовала бы всем, чтобы помочь делу Лангедока? И, сцепив зубы, чтобы не заплакать, она сама оседлала свою любимицу для одного из людей Дюваля.
-Послушай, Флоранс! Черная Роза приехал сюда с пажами. У них три лошади. Мы могли бы ускакать на них.
-Разве их не охраняют?
-Если кони уже в конюшне-то, скорее всего, никто. А если во дворе-то двое пажей; но это просто мальчишки, и к тому же,-прибавила Дом не без гордости,-один из них ранен. Мы легко справимся с ними.
-Пойти на убийство?!! Сестра! Что ты говоришь!
-Мы бы переоделись в мужские костюмы,-вдохновенно продолжала развивать свой план Доминик,-чтобы на нас никто не обратил внимание, а женские платья взяли с собой, вышли бы во двор, заговорили бы этим мальчишкам зубы-и оглушили бы их! Фло, это неплохая идея, поверь!
-И куда бы мы отправились, завладев герцогскими лошадьми?
-В картезианский монастырь. Он всего в трех лье отсюда. Монахини приютили бы нас, ненадолго, ведь Монсегюр и граф Дюваль, я уверена, уже близко! -Флоранс невольно усмехнулась словам сестры,-Дом, не верящая ни в Бога, ни в черта, вечно сквернословящая Дом,-в строгом картезианском монастыре, где монахини дают обет вечного молчания! Это трудно было себе представить.
-Нет,- подумав немного, сказала Флоранс, наконец,-ты опять забыла, сестричка... Анжель страшно боится лошадей, упав два года назад со старой кобылы.
-Да, правда, забыла.
-Значит, её придется оставить здесь, в замке.
-Что ж, ведь её можно спрятать и здесь. Элиза могла бы это сделать.
-А если нашу сестру найдут?
-Если Бог существует,-он не допустит этого!-горячо воскликнула Дом.
-Послушай...Ведь и мы втроем можем не добраться до монастыря. Даже если мы похитим герцогских коней, -не думаешь же ты, что Черная Роза будет сидеть сложа руки и не пустится за нами в погоню? За стенами замка у него двести человек! Они легко догонят нас и схватят!..
-Но бежать -это все, что нам осталось, Фло!
-Нет-нет, это чистая авантюра. И потом-если мы все же спрячемся в монастыре, и Анжель тоже не найдут ...Не подумала ли ты о том, что Черная Роза, разъярившись, прикажет вырезать всех обитателей замка?
-О, Флоранс, этот дьявол...он на это способен!-прошептала, ужаснувшись, Доминик.
-Но, в таком случае, бегство невозможно…Что же придумать ещё?
-Надо, все равно, попытаться протянуть время, сестра.—Сказала Доминик.—Обмануть проклятого герцога! Вот смотри… что, если вместо тебя с Черной Розой обвенчается кто-нибудь другой?
-Кто же?
Дом напряженно размышляла.
—Например, Филипп. Он одного с тобой роста, и худенький…К маминому свадебному платью мы подберем густую вуаль, такую густую, что Черная Роза не заметит подмены. Я уверена, Филипп не откажется нам помочь!
Сестра опять усмехнулась. Да, фантазия Дом была поистине безгранична!
-Возможно, герцог не сможет по фигуре отличить мальчика от меня…Но ведь невеста должна ещё говорить, должна произносить брачные обеты. А уж голос у Филиппа не такой, как у меня!
-Ну, пусть это будет не Филипп,-не сдавалась Доминик,-а какая-нибудь девушка. В замке сейчас много деревенских женщин, мы бы могли щедро заплатить ей, если бы она согласилась изобразить тебя перед алтарем!
-Да…и кузен короля, вместо благородной дочери графа де Руссильон, получит в жены крестьянку-нищенку? Неплохая месть для этого негодяя! Но вот беда,—времени у нас очень мало, а девушку надо найти –и ещё уговорить.
-В маминой спальне, в шкатулке, много драгоценностей, Фло!Я готова отдать их все, без сожаления!
-Но—ты опять забыла, сестричка,-все эти несчастные крестьяне, сбежавшиеся в замок, жутко боятся Черную Розу и считают его дьяволом во плоти! Возможно, все наши драгоценности окажутся бессильны перед их суеверным ужасом.
-Да, пожалуй…-пробормотала Дом.
-И ещё. Если мы и найдем ту, которая согласится встать вместо меня перед алтарем,-что будет после венчания, ты подумала? Ведь будет свадебный ужин, и потом , герцог собирается провести в замке первую брачную ночь …Неужели ты полагаешь, что он позволит своей невесте все время прятаться под вуалью?
-Вот тут я, кажется, отлично придумала. Ты, Флоранс, должна будешь хорошенько спрятаться. А заменившая тебя девушка сразу после венчания уж сможет, я надеюсь, как-нибудь улизнуть от жениха. Она снимет свадебное платье, и, естественно, все начнут искать тебя, а не её…И негодяю-герцогу уже не останется ничего другого, как или найти тебя, свою законную, как он будет полагать, жену, или покинуть замок несолоно хлебавши! Мы можем даже подстроить так, как будто ты бросилась в ров с водой, чтобы не разделить с ним ложе. Вот будет потеха, когда бедняга всю первую брачную ночь проведет, обшаривая ров в поисках твоего тела!
-А ты понимаешь, каково будет нашему отцу, Дом? ..Нет, нет, я на это не согласна! И потом, ты напрасно думаешь, что крестьянка способна хорошо сыграть роль благородной графини. Манеры, походка, жесты,-всё выдаст Черной Розе, что перед ним—простая вилланка. Твой план никуда не годится, герцог может в любую секунду обнаружить подмену,—и тогда уж никому из нас не уйти от его бешеного гнева!
-Сестра, тогда нам остается только один выход,-вздохнув, сказала Доминик.—Ты должна сама обвенчаться с герцогом. В конце концов, ты уже замужем…и этот обман тебя ни к чему не обяжет.
-Выйти второй раз замуж?!!—потрясенно воскликнула Флоранс.—Дом, да ты понимаешь, что ты сказала?!!
-А что? Тебе не надо ничего делать—только сказать «Да», и все. А сразу после венчания мы уж тебя с Элизой так спрячем,—никто не найдет.
-Опомнись, сестра!—с ужасом сказала юная графиня.—Совершить такое кощунство?!! Да как у тебя язык повернулся предложить мне такое?
Дом смущенно замолчала. Она не понимала Флоранс. Ведь, когда она предложила оглушить оруженосцев Черной Розы, и даже переодеться мужчинами,- Фло восприняла это достаточно спокойно. А тут взвилась! А в глазах Доминик ударить человека было гораздо большим грехом, чем произнести перед алтарем какие-то пустые фразы.
Но Фло было не переубедить,-она была как кремень!
-Нет-нет, никогда я не пойду на такое святотатство!—повторяла она.
И тут—Доминик осенило!
-Хорошо, Фло, послушай! Раз ты не можешь сказать это чертово «да», то я сделаю это за тебя. Я пойду под венец вместо тебя, и герцог женится на мне…то есть, на тебе…
Флоранс со вновь вспыхнувшей надеждой посмотрела на младшую сестру.
-Пожалуй…пожалуй, Дом…возможно, это выход! Но не будет ли считаться этот брак законным?
-Как же он будет законным, сестра, если священник будет называть твое, а не мое имя? А уж я отвечу «да» столько раз, сколько будет нужно, и даже с удовольствием! Это ведь просто как игра в переодевание.
-Все намного серьезнее, Доминик! Произнести священные обеты—это ты называешь игрой?
-Я не собираюсь спорить с тобой, Фло! Времени у нас слишком мало! Итак—ты прячешься, я венчаюсь с Черной Розой, затем под каким-нибудь предлогом исчезаю, снимаю платье,-и вот я вновь—Мари-Доминик, и никто не заподозрит , что в часовне была не ты, а я! Герцог уверен, что женился на тебе, все тебя ищут, время идет…А потом—появляются Монсегюр и Дюваль,-и герцога ждет смерть, или же позорное бегство!
-Но наш отец помирился с королем…Он не допустит, чтобы его зятя убили!
-А ты не думаешь, что, возможно, отец просто схитрил, согласившись на примирение и этот брак, чтобы выиграть время?
-Он не таков, он честный и благородный дворянин, Дом!
-Но в борьбе с Черной Розой, этим мерзким чудовищем, все средства хороши, сестра.
В конце концов, даже если папа действительно решился на этот союз,-мы выиграем время, и брак будет незаконным. Отец поймет нас и простит за этот обман. О, Фло, только не говори , что и этот план не годится!
-Наоборот, сестричка! Он с каждым мгновением кажется мне все лучше…Доминик! Ты так хорошо умеешь копировать мой голос; у нас с тобой похожие фигуры и ростом ты всего чуть-чуть ниже меня! Ни батюшка, ни отец Игнасио, ни, тем более, Черная Роза не заметят обмана.
Дом вдруг рассмеялась и, подражая голосу Флоранс, который был немного ниже, чем у неё, произнесла нараспев:
-О да, монсеньор герцог, я согласна стать вашей верной и покорной женой…-И прибавила , уже своим голосом:-Скорее ты провалишься прямо в преисподнюю, чем я выйду за тебя!
Старшая сестра тоже улыбнулась. Теперь, когда решение было принято, и план окончательно созрел, напряжение в комнате немного спало.
В это время вновь приоткрылась дверь, и в комнату заглянула Элиза.
-Госпожа!—возбужденно сказала она,-во дворе повозки, а на них столько всего съестного! И хлеб, и дичь, и бочонки с вином! У всех слюнки так и текут…Дожить бы до вечера! А ещё там красавчик-блондин пригнал целый табун лошадей для графской конюшни. Просто загляденье, а не лошадки.
-Много ли народа покинуло замок, Элиза?
-Почитай, почти все, моя голубка. Все боятся до смерти Лангедокского дьявола. А он—вот чудно-то!—приказал всем, кто уходит из замка, давать по хлебу и наливать вина…
-Странно,-сказала Флоранс.—На Черную Розу-Дьявола Лангедока- это не похоже!
-Если только вино или хлеб не отравлены,-едко добавила Дом.—Наверное, это он просто старается для тебя, Фло,-хочет показать, что он совсем не такое гнусное чудовище, каким мы его считаем…Но нас ему не обмануть!
-Элиза,-произнесла Флоранс.—Сходи в мамины комнаты и принеси оттуда свадебное платье нашей матушки.
-Что же вы надумали, радость моя?—тревожно спросила служанка.
-За герцога выйдет замуж Доминик,-отвечала Флоранс.
-Пресвятая Дева!—всплеснула руками кормилица.
-Не бойся, Элиза, это не на самом деле,-быстро сказала Дом.—Я надену платье и встану к алтарю , но все будут думать, что это не я, а Фло…И отец Игнасио будет произносить имя Фло, а не мое, поэтому этот брак не будет настоящим. Все будет понарошку, понимаешь?
-Ох, девочки мои,-покачала головой кормилица,-боюсь, вы задумали худое дело, и ещё пожалеете об этом! Мало вы, госпожа Флоранс, плакали да молились, выйдя за вашего Гийома тайно, без согласия батюшки! А тут –обвести вокруг пальца самого герцога Черная Роза! Такой обман он ни за что не простит!
-Не каркай, Элиза,-прервала её Дом,-прошу тебя. Все должно получиться. Твое дело—помочь Фло нарядить меня , а потом спрятать её от герцога. Иди же за маминым платьем!
Служанка ушла, бормоча себе под нос что-то недовольное.
-Иди сюда, Доминик,-сказала Флоранс и, взяв младшую сестру за руку, подвела её к большому дорогому венецианскому зеркалу –пожалуй, единственному предмету роскоши в этой комнате, напоминающему о том, что её хозяйка—не монашка, а высокородная графская дочь.—Посмотри, как мы с тобой похожи.
Дом, насупившись, недоверчиво уставилась в зеркало. Оттуда на сестер смотрели их отражения—две девушки , обе рыжеволосые и синеглазые, стройные, с гордой осанкой.
Но у одной кожа была белая и нежная, у другой—обветренная, загорелая, покрытая россыпями веснушек: у одной волосы красиво вились, у другой—непослушно кудрявились.
-Ты шутишь, Фло?—спросила Доминик.—Ты такая красивая!
Это была не зависть—а просто констатация факта. Доминик была весьма невысокого мнения о своей внешности, что, впрочем, мало её тревожило.
-Ты будешь гораздо красивее меня, сестричка,-улыбнулась ей Флоранс из зеркала.
-У тебя такие волосы…а я без конца расчески ломаю! И кожа—я вся в веснушках, а у тебя такая белоснежная!
-Дом, разве ты забыла,-несколько лет назад и у меня были веснушки. Просто Элиза варит мне отвар из трав и кореньев, и я купаюсь в нем каждый день. Он прекрасно отбеливает кожу. К тому же ты целыми днями бегаешь по солнцу! И волосы у меня тоже курчавились и были непокорные, но и тут Элиза помогла. Недаром мать и бабка у нее были знахарками и травницами. Поверь—стоит тебе захотеть, и ты превратишься в настоящую красавицу! Тебе надо бросить скакать по лесам, стрелять из лука и размахивать мечом…Тебе тринадцать, и папа напрасно позволяет тебе своевольничать и одеваться и вести себя как мальчишке. Мы—графские дочери, не забывай, Доминик. Ты почти ничему не училась, слава Господу, что схватываешь все на лету и умеешь читать и писать!
-Я и латынь знаю,-немного обиделась младшая сестра. И тут же вспомнила про девиз Черной Розы.—Фло, ты не помнишь, откуда эта строчка—«И после смерти—постоянство»? Что-то знакомое.
- Боже, Доминик, как ты необразованна! Это латинское изречение…Если перевести на французский, получится:
О честь! Будь спутница моя,
Презрев и время, и пространство;
При жизни верность мне храня,
И после смерти—постоянство!
-Красиво,-задумчиво сказала Дом. Про себя она подумала:«Вот уж неподходящий девиз для этого гнусного мерзавца!»
-Да; мой Гийом читал мне эти стихи…Только вместо «честь» он говорил—«любовь»,-вздохнула Флоранс.
-Любовь—будь спутница моя? Нет уж, Фло,« честь» гораздо лучше. И правильнее.
-Ты еще слишком мала, сестричка; когда-нибудь ты поймешь, что нет ничего важнее любви!.. Ну,-поправилась она, -и веры в Бога, конечно…
-Флоранс…Ты очень любишь Гийома Савиньи?
-Как я могу не любить его? Он—мой супруг…
-Но почему ты тогда так страдаешь? Почему так изменилась после его отъезда? Ведь он вернется к тебе, и очень скоро! Может, ты боишься папиного гнева? Но он так добр и, конечно, простит вас. Все равно вы уже—муж и жена, и это не изменишь!
-Ах, сестричка, не знаю, могу ли я сказать тебе…Это…это так ужасно!...
-Да говори уж, Фло!—нетерпеливо сказала Дом.
-Видишь ли….После того, как нас обвенчал священник, Гийом пришел в мою комнату. До рассвета было еще далеко. Элиза убрала постель и оставила нас вдвоем. Гийом начал целовать меня, а потом положил на кровать…И стал раздеваться…О Боже! Я никогда не думала…никогда не думала, что первая брачная ночь—это такой ужас! Он был голый …и страшный, Дом, незнакомый! А то, что я увидела внизу…между его ног…это был просто кошмар! И я не смогла лежать спокойно, как он меня просил…Я вскочила и начала убегать от него, а он бегал за мной. А, когда он меня настиг,—я его расцарапала, Дом, я вцепилась ногтями ему в лицо! А потом он плакал…и говорил, как он меня любит…и что я совсем не люблю его. Мне было так его жаль, сестричка! И наступил рассвет, и он уехал…О, я не могу себе этого простить, не могу!
Доминик чуть не расхохоталась. Вот так веселая первая брачная ночь была у Флоранс! Она живо представила себе всю эту сцену—голого Гийома, бегающего за сестрой по комнате….И как она вцепляется ему в физиономию.
Так вот почему утром юный паж графа Дюваля прикрывал щеку платком! Кто бы мог подумать,—её расцарапала Фло, тихоня и скромница Фло,не обидевшая в жизни и мухи!
В отличие от застенчивой и стеснительной старшей сестры, которая и купалась-то только в рубашке, Доминик часто плавала с мальчиками из замка в реке, и не раз—голышом. Мужская нагота не слишком её интересовала, и Дом воспринимала как должное, что тела её и её друзей отличались друг от друга.
-Поэтому ты так переживаешь, Флоранс?
-О да…Я плакала, я молилась в часовне каждый день, чтобы Господь вразумил и направил меня на путь истинный. Просила простить мне грех непослушания воле мужа, который теперь навеки стал моим повелителем…
-Ну, Фло, не расстраивайся! Гийом скоро вернется—и ты сможешь доказать ему свою любовь!
В этот момент вошла Элиза. Она торжественно, на вытянутых руках несла свадебное платье, принадлежавшее Мари де Шеном, в замужестве—де Русссильон. Платье это было роскошное одеяние из пурпурного атласа, богато расшитое белым и розовым жемчугом, с высоким воротником, длинным алым шлейфом и широкими рукавами. Кормилица положила его на постель Флоранс, и младшая сестра , подойдя, благоговейно коснулась прохладной шелковистой ткани. Кто бы мог подумать ещё несколько часов назад, что она, Доминик, сегодня вечером наденет его!
-Вы обе очень похожи на свою мать,—сказала Элиза.—У вас такие же прекрасные волосы и синие глаза. И фигурки—точь-в–точь такие!
-У меня маленькая грудь, а у Фло—большая,-возразила Дом.
-Мы тебе что-нибудь подложим…Ну же, снимай свое тряпье!
-Подождите…Нужна ведь ещё вуаль! И венок из флердоранжа! Уж изображать невесту—так чтобы все было как должно!
-Вуаль у меня есть,-промолвила Флоранс.—И такая густая—герцог ничего не увидит.
-А флердоранж…Надо попросить сестричек, пусть сплетут мне венок!
-Девочки в вашей комнате, госпожа Мари-Доминик.
-Я схожу туда…я быстро!—и Дом выскочила из комнаты сестры и побежала к себе.
5. Подслушанный разговор.
Доминик , действительно, застала Анжель и Николь у себя в комнате. В отличие от голубой спаленки младших сестричек и кельи Флоранс, здесь как будто жил мальчишка, а не графская дочь. Не было ни столиков с рукоделием, ни распятия в алькове. Посредине комнаты стояло чучело рыцаря, облаченное в доспехи, изрядно измятые и исколотые мечом. Доминик частенько упражнялась и дома. На стенах висели ковры с изображением поединков и охот; а одну из них украшала коллекция мечей, топоров и кинжалов.
Сестры Дом сидели на кровати и, болтая ножками, поедали большой белый хлеб, разломанный напополам. Увидев его, девочка сразу почувствовала урчание в пустом желудке,—она не ела со вчерашнего вечера.
-Дом!—закричали одновременно Николь и Анжель.—Папа сказал, что Мари-Флоранс выходит замуж! Мы хотим быть подружками невесты!
-А за кого, не сказал?—спросила Доминик, набрасываясь на хлеб и запихивая в рот изрядный кусок.
--За Черную Розу,-прошептала, оглядываясь по сторонам, Анжель.—Сестрица! Мы его видели! Представляешь—у него нет рогов…и копыт тоже…Только черная маска. И он говорит по-окситански так же хорошо, как мы!
-Но вы ведь не испугались его, мои ангелочки?
-Я—нет,-с достоинством сказала Николь.—И он совсем не такой страшный! Наоборот, у него добрая улыбка и такие красивые светлые глаза.
Доминик , скривив губы, посмотрела на неё. У Николь всегда было свое мнение, хоть она и была ещё так мала.
-Дом, мы сегодня спим в твоей комнате,-проговорила Анжель.—А нашу спальню папа отдал Черной Розе…
«Вот почему он был там во время нашего боя!»—мелькнуло в голове Дом.
-А нам Мюзетта принесла хлеб, и сказала, чтоб мы сидели тихо, как мышки. А сама она и толстуха Клэр носили воду в нашу комнату, потому что Черная Роза захотел принять ванну!
-Вот как?—спросила Доминик. И вдруг—последняя фраза младших сестричек как будто сдернула с её глаз некий покров!
«Принимает ванну! Один...»
-Девочки,-быстро сказала Дом,-у вас ведь есть ключи от вашей спальни?
-Один взяла домоправительница,-ответила Николь.—А второй—у меня.
-Дай его мне.
-Зачем?
-Давай, давай! А теперь вы должны пойти и нарвать померанцевых цветов для венка Мари-Флоранс. И скажите папе, что меня на венчании не будет!
-Но ведь это же свадьба Фло!—в один голос воскликнули Николь и Анжель.
-Да, но за кого она выходит, вы забыли? За это гнусное чудовище, за Дьявола Лангедока! Нет уж, ноги моей, черт меня побери, не будет в часовне! Ну, а вы, ангелочки, конечно, будете подружками невесты, обещаю!—Она ласково потрепала сестричек по белокурым локонам.-Мамино платье такое красивое, с длинным шлейфом…Вы его понесете, девочки! А сейчас бегите , нарвите побольше цветов! И пусть за ворота с вами пойдут Пьер и Филипп, а то там рыщут люди Черной Розы, и я не хочу, чтобы с вами что-то случилось!
Сестрички Дом с веселыми криками выбежали прочь. Она же горько усмехнулась, глядя им вслед. Бедняжки, для них свадьба Мари-Флоранс просто забава, развлечение, и они не понимают ужасной действительности,--того, что старшую сестру вынуждают выйти за самого дьявола в человеческом обличье!
Оставшись одна, девочка бросилась к коллекции оружия и сорвала со стены небольшой итальянский стилет с серебряной рукоятью и тонким лезвием . Спрятав его за поясом под рубашкой и сжимая в руке ключ, она вышла из своей комнаты и направилась к спальне Анжель и Николь.
Как ей раньше не пришло это в голову! Она придумывала, хитрила, строила коварные планы…А самое простое решение лежало как на ладони.
Ведь хотела же она бежать из замка со всеми своими сестрами. Нет невест—нет свадьбы! «А нет жениха—и свадьбы тоже не будет,-думала Дом, целеустремленно шагая по коридору.—Если Черная Роза умрет—мы, все четверо, будем свободны!»
Конечно, он—кузен короля…и вряд ли Людовик посмотрит на это убийство сквозь пальцы. Но его величество далеко на севере, в Париже; пока эта весть дойдет до него, может многое случиться. В Руссильон приедут барон Дюваль и граф де Монсегюр…и отцу, волей-неволей, после убийства герцога, придется вновь встать на сторону правого дела!
Дом постаралась холодно и ясно представить себе, как убьет Черную Розу.
«Он лежит в ванне. Я тихо открою дверь, прошмыгну в спальню, подкрадусь сзади…Я схвачу его за волосы, запрокину ему голову назад—и полосну по горлу! Кровь, наверное, ударит фонтаном до потолка. Его тело забьется в предсмертных судорогах. Но я сорву с него его проклятую маску,-если, конечно, он её не снял,- буду смотреть, как тускнеют и закатываются его глаза,—и сердце мое не дрогнет жалостью, как было с его оруженосцем! Я не облегчу его муки, не вонжу кинжал ему в сердце! Это чудовище не заслужило «укола милосердия»!
Но, как ни настраивала себя Доминик, когда она подошла к комнате сестер, ноги у неё подкашивались , сердце трепыхалось, как птичка, попавшая в сеть ,а кулачок, сжимавший ключ, стал мокрым от пота. Правда, к чести Дом, все это было следствием скорее не страха, а волнения.
Она уже протянула руку с ключом , чтобы вставить его в замочную скважину,-но дверь вдруг приоткрылась изнутри, и до девочки донеслись голоса. Дом застыла на мгновение, а затем метнулась в темный проем между дверью и стеной…Проклятье! Она опоздала! Герцог был не один!
Мужской голос—это был де Брие, он стоял по ту сторону двери, в двух шагах от Доминик,-произнес, продолжая начатый разговор:
-…Извини, что не дал тебе понежиться в ванне. Но ты должен сам посмотреть на них и выбрать…
-Подожди, Анри,-отвечал второй голос, гораздо более низкий и глубокий, и Доминик поняла, что он принадлежит её заклятому врагу Черной Розе,-эти застежки. Я отвык носить такую одежду, черт возьми!
-Да, это тебе не рубашка, а сверху кольчуга,-отвечал граф.—Но придется привыкать. Скоро войне конец! А что касается этого наряда,—и пусть это послужит тебе утешением,-сегодня вечером его будет снимать с тебя твоя молодая жена.
Дом криво улыбнулась. Не дождетесь, монсеньор!
Послышался звон шпор, и де Брие , не закрыв плотно дверь, отошел в глубину комнаты.
Но у Доминик был тонкий слух и , хотя мужчины говорили негромко, она слышала каждое их слово.
-Что мои оруженосцы?—продолжая одеваться, спросил Черная Роза.
-Граф разместил их в нижней комнате донжона. Жан-Жака осмотрел капеллан Руссильона,-кажется, священник у них в замке и за врача,-и сказал, что ничего серьезного нет, правда, крови вытекло порядком.
-Кровопускание Жан-Жаку полезно; уж слишком он горяч и задирист, этот юный парижский петушок!
-Он страдает, похоже, не от боли в ране, а от смертельно уязвленного самолюбия. Над ним одержала верх девчонка! Для сына графа де Сю это страшное унижение! А Жерар де Парди трясется от страха из-за твоего знамени, которое растоптала эта же девица!.. Вот, наверное, было зрелище!—весело сказал де Брие.
Доминик ожидала, что сейчас Черная Роза разъярится, заскрежещет зубами или разразится страшными проклятьями в её адрес,-ведь рыцарское знамя было символом доблести и чести, и почиталось как святыня,-но вместо всего этого герцог искренне расхохотался.
-Анри! Я давно уже так не смеялся! Эта девочка—просто ураган! За какие-нибудь полчаса она умудрилась растоптать мой стяг, ранить моего оруженосца и, наконец, плюнуть мне самому чуть не в лицо! Кровь Христова! Если бы это был мужчина,—он не прожил бы и трех минут! Рыжая бестия!..А как она сражалась! Как ускользнула из-под венецианского удара! А ведь Жан-Жак неплохой мастер, и я сам кое-чему его научил…Чтобы какая –то девчонка так владела мечом!..
Дом вся обратилась в слух. Похвала герцога её воинскому мастерству, помимо ее воли, приятным теплом разлилась по телу.
-Хотел бы я это видеть, -промолвил граф.—Вот с такой женой ты бы точно не соскучился!
-Что ты говоришь, Анри? Она меня ненавидит,-так, что даже не пытается скрыть это! От такой чертовки можно ждать чего угодно,—яд в кубок с вином или кинжал в грудь в первую брачную ночь!
«Да, ты прав»,-подумала Дом, невольно сжав рукоять стилета.
-О, такая женщина, монсеньор, умеет и ненавидеть, и любить! Надо только суметь разгадать её и направить чувство в нужное русло,-и самая жгучая неприязнь превратится в столь же пылкую любовь!
-Или наоборот,-мрачно произнес Черная Роза.
-Ты о Бланш?
-Да. Разве её необузданная и дикая страсть не истерзала меня? Она как пожар, оставивший за собой мертвое пепелище…
«Кто такая эта Бланш? Наверное, одна из его мерзких женщин»,-скривившись, с отвращением решила Доминик. Хотя она легко могла незаметно покинуть свое укрытие и убежать,-тем более, что уже поняла, что не сможет совершить задуманное ею,-она не собиралась делать этого. Конечно, знала Дом и то, что подслушивать очень нехорошо, но разговор за дверью становился все интереснее.
-Но там, где по земле прошел огонь, трава вырастает ещё гуще и сочнее, чем прежде,-сказал де Брие.— Так и ты возродишься к новой жизни!
-Надеюсь. Но мне не хочется больше ни пылких страстей, ни юношеских безумств. Сейчас я предпочитаю ровную привязанность, уважение, взаимопонимание. Я хочу мира и спокойствия, Анри! Война бесконечно утомила меня, мне надоело спать и есть в седле, неделями не снимая с себя лат; мне осточертели ханжеские проповеди отцов-инквизиторов, оправдывающие пытки и сожжение еретиков-катаров…А больше всего мне ненавистен Монфор, эта бездушная жадная скотина, похваляющаяся своими насилиями и грабежами, как самыми блистательными победами!
« Он лжет даже своему другу,»-с презрением сказала себе Дом.
-Будьте осторожны в выражениях, монсеньор,-переходя на «вы», тревожно промолвил молодой граф.—Не забывайте: инквизиция не дремлет! А Монфор, как вам известно, послан в Лангедок не Людовиком, как вы, а самим Папой, освятившим его миссию как Крестовый поход против еретиков. Вспомните и о позорной участи графа Раймонда Тулузского, обвиненного в пособничестве альбигойцам и распространении ереси; в Сен-Жиле его, обнаженного по пояс, били плетьми на городской площади, как жалкого раба. Я боюсь за вас; боюсь, что и ваш кузен, король Людовик, не сможет защитить вас , если обнаружатся ваши мысли…и, что еще опаснее—ваши деяния!
Доминик затаила дыхание. О чем говорит этот Анри? Какие такие деяния совершил Черная Роза?
Но герцог решил сменить тему разговора.
-Не будем об этом сейчас. У нас впереди куда более радостное событие—моя свадьба. Так поговорим лучше о моей невесте. Как ты думаешь,—она тоже ненавидит меня, как та девчонка?
-Что тут можно сказать, монсеньор? Она выглядит тихой, кроткой и застенчивой; к тому же это Евангелие и крест на груди…Я бы не хотел иметь такую набожную жену, клянусь честью! Конечно, моя Розамонда тоже скромна и тиха; но эта—просто настоящая монашка!
-Что ж, возможно, ей удастся замолить мои грехи? Я вижу в приказе короля и в выборе графа Руссильона божественный промысел, Анри! Неужели за все, что я перенес, я не заслужил , наконец, тихого семейного счастья? С этой девушкой меня соединяет сам Господь! И, если даже сейчас она ненавидит меня,-клянусь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы растопить эту ненависть, сделаю все, чтобы она меня полюбила!
-У тебя впереди всего одна ночь…а потом вы расстанетесь и, может быть, надолго.
-Но не навсегда! И даже одна эта ночь должна изменить мнение моей невесты обо мне. Кем она меня считает? Дьяволом во плоти, чудовищем без души и сердца? Она вся сжимается от страха, когда думает, что ночью ей придется остаться со мной наедине. Но она увидит, что я не таков, как говорят ! Я буду нежен, буду ласков и осторожен…
-Она, конечно, девственница…Тебе будет нелегко преодолеть её страх, робость, стыдливость.
-Я не буду торопиться, Анри! Я никогда не брал женщин силой; а ведь это моя жена, и если я поспешу или причиню ей слишком сильную боль, то и потеряю её доверие, и у неё может возникнуть отвращение к таинству любви.
-Что же ты сделаешь?—поинтересовался де Брие.
-Пусть это останется моей тайной....и тайной моей жены.
-Конечно. Но я уверен, что вам все удастся, монсеньор! Кто посмеет усомниться в вашем знании искусства любви, так же как и в искусстве владения мечом?
-Иди, Анри. Я через минуту присоединюсь к тебе,-промолвил Черная Роза.
Дом услышала шаги графа и прижалась к стене. Де Брие вышел из комнаты и направился к лестнице. Девочка сжала стилет. Не воспользоваться ли наступившим моментом?.. Но проклятый герцог уже на ногах....И, даже если он безоружен,-наверняка этот дьявол всегда наготове! "Я могла бы как-нибудь обмануть его,-лихорадочно соображала Доминик.-Но как?..Как?.."
И тут она услышала голос герцога. Он разговаривал сам с собою, как делают иногда люди глубоко задумавшиеся. Как бы отвечая на вопрос друга, он произнес:
-Ты хотел знать, как бы я поступил, Анри?.. Когда-то мы с принцем Людовиком ездили на Кипр. Там , в горах Троодоса, я познакомился с одним отшельником-монахом, который в молодости был большим знатоком женщин и великолепным любовником. Он сказал мне следующее: «Женщина подобна сосуду, в котором не видно дна. Если ты будешь тороплив, вливая в неё свою страсть, то вся вода вытечет из неё, как из Пифагоровой чаши, и ты не сможешь напиться.. Но, если ты будешь осторожен и будешь наполнять её влагой медленно и постепенно, то наградою тебе послужит полный сосуд, из которого ты сможешь утолять свою жажду долгие-долгие годы». Поэтому за ужином я дам моей жене выпить немного вина,-чтобы у неё чуть-чуть закружилась голова. Когда мы войдем в спальню, мы начнем раздевать друг друга—очень медленно, чтобы не испугать её и дать ей привыкнуть к виду моего обнаженного тела. Затем я положу её на постель—и начну целовать. Я начну целовать её с кончиков пальцев на ногах, постепенно поднимаясь все выше по её нагому телу; я исследую языком и губами каждую ложбинку и впадинку. Сначала она замрет в испуге и оцепенении, но постепенно тело её расслабится и начнет отвечать на мои ласки, с изумлением и восторгом , по-новому ощущая себя; и мы пустимся вместе в это сладостное путешествие. Я буду как первооткрыватель неизведанной земли, исследующий самые затаенные её уголки…и, когда я доберусь до груди, а затем до шеи, и прильну к жилке на ней, моя жена уже будет извиваться подо мной , дрожа от неведомых для неё ощущений. Я хочу, чтоб её бледные щеки раскраснелись, а опущенные долу глаза широко открылись—и засияли, как две синие звезды. Чтобы она изгибалась и трепетала, как цветок , попавший под сильный, но живительный дождь. Чтобы её руки сами притянули мою голову к её голове, мои губы—к её полуоткрытым устам, с которых будут срываться сладострастные стоны. И—только когда она сама взмолится—возьми меня!—я сделаю это...
Доминик не понимала, что с ней. Возможно, виною всему был его голос—низкий и чувственный; но, слушая Черную Розу, она так ясно представляла себе всё то, что он описывал,-как будто все это он проделывал с ней самой. Её сознание раздвоилось, словно она была с ним, в спальне, и лежала обнаженная , а он целовал и ласкал её. И, когда она очнулась, то обнаружила, что стоит, бессильно прислонившись к стене, тяжело дыша , и щеки её горят, как в лихорадке….
Ее вывели из этого странного состояния шаги Черной Розы. Он направлялся к двери.
Дом вжалась в стену. Мужчина вышел из комнаты и, захлопнув дверь, направился по коридору к выходу, не заметив её.
6.Свадьба Черной Розы.
Доминик постепенно пришла в себя. «Он, действительно, дьявол!-думала она.—Дьявол-искуситель.» Как могла она так постыдно быстро поддаться его чарам? «Но нет,-сказала она себе, встряхивая рыжими кудрями,-тебе не завладеть мною!»
Ей было пора уходить. Наверное, Мари-Флоранс и Элиза заждались её. Но в руке Дом все ещё был ключ от комнаты, и не было сил воспротивиться искушению и не заглянуть туда. Таинственный и ужасный герцог Черная Роза интриговал и завораживал.
«Папа наверняка знает его настоящее имя. Но откроет ли он его нам, своим дочерям?»
А этот подслушанный ею разговор? В нем тоже было много загадочного и непонятного…Как странно герцог говорил! Совсем непохоже на Черную Розу, жуткие легенды о котором ходят по всему Лангедоку! Он говорил о мире, о спокойствии, о любви…И это тот самый монстр, который насиловал, жег, пытал, распарывал животы?
«Я должна войти и посмотреть! Может быть, он оставил в комнате какие-нибудь бумаги…письмо…хоть что-нибудь, что приподнимет покров тайны!»
Доминик вставила ключ в замочную скважину и повернула его. Дверь отворилась.
Это была все та же знакомая с детства голубая спаленка Николь и Анжель. Только сейчас у стены, на стуле лежали шлем и латы, а в изножье кровати—пояс с мечом и белый плащ с горностаевой опушкой и черной розой в центре. Да,-и еще около окна стояла большая , до половины заполненная водой, ванна из чистого серебра ,-драгоценный трофей, привезенный прадедом Доминик из Крестового похода. На краю ванны висел большой мокрый кусок мягкого полотна; а около нее стоял маленький, но сразу приковавший внимание девочки предмет. Это был золотой флакончик с пробкой из цельного ограненного рубина.
Доминик подошла, наклонилась и подняла его. Хоть она и была равнодушна к драгоценностям, эта вещица сразу пленила её. Флакончик был квадратной формы, и на всех его четырех сторонах были чудесные эмалевые миниатюры , изображающие весьма откровенные любовные сцены.
Дом долго разглядывала их, завороженная скорее не самими изображениями, а искусной тонкой работой художника, а затем осторожно потянула за рубиновую пробку. Флакон открылся, и густой насыщенный аромат заставил расшириться и затрепетать её ноздри. Что-то волнующее, неуловимо чувственное было в этом странном запахе. Он обволакивал и заставлял вдыхать его вновь и вновь. Девочка быстро вставила пробку обратно и положила вещицу на пол. Опять наваждение! Колдовское восточное снадобье! Теперь Дом почувствовала, что и от воды в ванне исходит этот же, слабый, но необыкновенно приятный аромат.
Девочка даже перекрестилась, чего давно уже не делала. Тут явно не обошлось без козней сатаны!..
Но тут Доминик заметила на столике для рукоделий свиток с печатью. Наконец-то! Она поспешно развернула его. Это было послание короля, которое её заклятый враг показывал графу Руссильону. Девочка прочла его и разочарованно вздохнула. «Наш кузен, именуемый Черной Розой…» И ничего более! Однако, от неё не ускользнула ирония, звучавшая в королевском рескрипте. «Похоже, его величество не слишком жалует своего двоюродного брата,»-подумала она.
Итак ,оставались доспехи, шлем, меч и плащ. Естественно, Дом выбрала меч. Она взялась за рукоять и вытащила клинок из ножен. Это был настоящий боевой меч, безо всяких украшений, с зазубренным и исцарапанным лезвием, явно часто обнажавшийся и побывавший не в одном бою. Дом взвесила его в руке. Он был гораздо тяжелее того меча, которым она недавно сражалась с Жан-Жаком.
Внимание девочки привлекла полустертая гравировка около гарды. Доминик подошла к окну, чтобы лучше разглядеть её, и при свете уже заходящего солнца увидела две буквы—N и R, сплетенные в вензель, увенчанный герцогской короной .Увы! Буквы тоже ничего не давали, конечно, если они не были настоящими инициалами имени и фамилии заклятого врага Доминик. Но, похоже, гравировка означала именно «RoseNoire»,то есть «Черная Роза».
Она пришла в эту комнату напрасно! Тайна герцога осталась нераскрытой. Ни на шлеме, ни на латах не было гравировок.
Дом топнула ногой. Во внезапном приступе ярости девочка выхватила cвой стилет и срезала черные перья на шлеме герцога. «Вот так ему!» Какое-то темное чувство, желание что-нибудь сломать, исковеркать, разбить овладело вдруг ею. Она оглядывалась вокруг себя с налитыми кровью глазами. «Плащ! Прекрасно!» Бархатный плащ Черной Розы, белый с горностаевой оторочкой, был, действительно, богат и красив. Дом набросилась на него и попыталась изрезать стилетом, но это плохо получалось. Тогда она достала из шкатулки для рукоделий сестрички Николь золотые ножницы—и принялась за дело, с неистовой радостью, даже хихикая от охватившего её возбуждения. На ковры на полу полетели клочки белого бархата, туда же отправилась изрезанная черная роза …И вот уже Дом кромсала драгоценный черно-белый горностаевый мех, протестующе и жалобно скрипящий под её проворными ножницами. Расправляясь с герцогским плащом, девочка даже не подозревала, что тем самым спасает жизнь его владельцу….
Наконец, с плащом было покончено. Еще раз оглядевшись и тяжело дыша, Дом покинула ненавистное теперь для неё место. Она вышла из спальни сестер, закрыла дверь и побежала к Мари-Флоранс.
Через полтора часа Дом была одета в свадебное платье и готова к выходу, а Мари-Флоранс надежно спрятана.
Когда встал вопрос, где именно укрыться её старшей сестре, Фло сказала:
-Я знаю место, где никто не станет меня искать—в маминой спальне, где она умерла.
-Фло!—вскричала тогда изумленная младшая сестра.—Но ты же до ужаса боялась всегда этой комнаты!
-Именно поэтому там и самое надежное место, Доминик. И, поверь, я совсем теперь его не боюсь…Когда я согласилась, без ведома батюшки, стать женою Гийома Савиньи, я решила испросить благословение хотя бы у нашей матушки…вернее, у распятия, висящего в её спальне. И мы пошли туда вдвоем с Гийомом, и преклонили колени перед Христом, и молились оба, чтобы Он и матушка благословили наш союз. И, мне кажется, в тот миг нас осенила благодать…И вот тогда, сестричка, я поняла, что все мои страхи перед маминой комнатой были напрасны, ведь душа её на небесах, и она смотрит на нас оттуда и защищает, так же как наш Спаситель.
-Что ж,-сказала Дом,-в таком случае, это действительно идеальное место для твоего укрытия! Отец помнит, что ты всегда тряслась от страха, проходя мимо маминых комнат, и туда он точно не пошлёт искать тебя.
-Доминик,-сказала ещё сестра,-не забудь, Бога ради, что ты должна двигаться плавно и неторопливо. Не делай больших шагов и резких движений, и упаси тебя Господь произнести какое-нибудь богохульство!
Таким образом, Флоранс спряталась, а Элиза одела Доминик, набелила ей, на всякий случай, лицо и спрятала её непокорные кудри под тугую сетку, расшитую жемчужинами. Также Дом натянула алые перчатки, доходившие почти до середины локтя; они должны были скрыть загорелые руки мнимой невесты. Наконец, на голову Доминик кормилица накинула серебристую вуаль, такую густую, что не только лица невесты было не разглядеть под ней, но и, к досаде девочки, она сама почти ничего не видела.
Повертевшись перед зеркалом и покашляв, чтобы голос был пониже и больше походил на голос Флоранс, Доминик позволила войти в комнату младшим сестрам, в нетерпении топчущимся за дверью. Присев и наклонив голову, она дала девочкам возможность самим надеть ей на голову флердоранжевый венок. Вошел граф де Руссильон, взял за руку мнимую Флоранс, Анжель и Николь подхватили длинный алый шлейф, и процессия, замыкаемая Элизой, двинулась к выходу.
Капелла, где должен был состояться обряд венчания, находилась на другой стороне двора замка. Когда Дом в сопровождении отца, сестер и кормилицы вышла из дверей донжона, то увидела, что во дворе почти никого нет. Несмотря на приглашение Черной Розы всем желающим принять участие в церемонии, страх перед Дьяволом Лангедока был так велик, что никто не захотел остаться в замке Руссильона. Даже верные слуги графа попрятались кто куда; Доминик увидела лишь управляющего Бастьена, Роже Ришара, начальника небольшого замкового гарнизона, да, конечно, своих любопытных приятелей, Пьера и Филиппа. Это и были все свидетели со стороны невесты.
Жених, весь в черном, расположился немного в стороне, со своим верным другом Анри де Брие, который, наоборот, нарядился в белое. Позади, опираясь на палку и покусывая губы, стоял Жан-Жак,-он не мог находиться в такой важный для его господина момент в постели.
Приблизившись к своей нареченной, герцог почтительно поцеловал ей руку. Затем они опустились на колени, и граф де Руссильон благословил их, перекрестив затем обоих.
Дом, скосив глаза и не слишком прислушиваясь к торжественно-высокопарным словам отца, пыталась получше разглядеть своего «жениха», которого она только мельком до этого видела в окне комнаты сестричек. О, если б не эта проклятая вуаль!
Он был, заметила она, очень высок, почти на полголовы выше её отца, который тоже не был маленького роста. На герцоге был черный бархатный парадный котарди—верхняя куртка- с застежками из вставленных в серебро крупных опалов, с откидными узкими рукавами и воротником-капюшоном; пояс также был серебряный, из плотно прилегающих друг к другу пластин. Оружия при герцоге не было. Костюм прекрасно облегал фигуру жениха, подчеркивая его гордую осанку, широкие плечи и узкие бедра.
У заклятого врага Дом были темные волосы и небольшая бородка; а цвета глаз она так и не смогла определить, из-за надетой на его лицо маски и своей вуали. Впрочем, не все ли равно, какого цвета у него глаза? Ведь это всё просто игра, забавная комедия, которая очень скоро закончится! И она, не колеблясь ни секунды, подала Черной Розе свою руку, когда они встали, приняв графское благословение.
Доминик уже повернулась в сторону двери капеллы, но герцог вдруг громко сказал, обращаясь и к ней, и ко всем присутствующим:
-Я знаю, что, по обычаям этого края, жених делает перед свадьбой подарок своей избраннице. К сожалению, наш брак заключается в некоторой спешке, и я не успел подготовить достойного моей невесты дара. Обычно нареченной преподносят какую-нибудь драгоценность; но у меня нет ни колье, ни браслета, ни цепи, которые новобрачная могла бы надеть ...-«Неужели ты мало награбил?»—злобно подумала Дом.-Когда я привезу вас в Париж, мадам,-произнес он, кланяясь Доминик,-я осыплю вас самыми дорогими украшениями. Но пока—примите этот скромный дар от вашего жениха.
Черная Роза сделал знак рукой, и его паж Жерар вывел из конюшни Руссильона белоснежную тонконогую кобылицу такой красоты, что у Доминик невольно вырвался вздох восторга.
-Эта лошадь— арабский иноходец,-произнес герцог,-ей три года. Я сам выбрал её для вас. Её зовут Снежинка. Иноходь очень удобна для дамского седла, вам будет приятно и легко кататься на этой кобыле. Она вам нравится, мадам?
«Да, черт возьми, конечно!»-чуть не закричала Дом. Но вовремя прикусила язык и, кивнув головой, тихо пробормотала:
-О да, монсеньор…
Но она на смогла удержаться, чтобы не подойти к прекрасной кобылице, скосившей на девочку большой темно-вишневый глаз. Дом нежно погладила Снежинку по бархатистой морде ,-лошадь тихо фыркнула ей прямо в ладонь,- провела рукой по шелковистой гриве.
«Какое чудо! Вот если б можно было прямо сейчас, в подвенечном платье, вскочить на тебя и ускакать далеко-далеко ото всех, от отца, от сестер, от этого загадочного ужасного человека в маске! Как он смог угадать мое желание иметь лошадь? Впрочем,-спохватилась Дом,-ведь этот подарок он сделал не мне, а Фло!»
Граф де Руссильон с некоторым недоумением смотрел на старшую дочь. Мари-Флоранс никогда особенно не любила лошадей, и не была слишком искусной наездницей.
«Вероятно, она просто хочет показать жениху, что ей приятен его подарок»,-решил старый отец.
А герцог с улыбкой взглянул на де Брие,- невеста была явно довольна, значит, Черная Роза не ошибся в выборе!
-Дочь моя,-позвал граф,-идем, отец Игнасио ждет нас!
Дом с трудом оторвалась от кобылицы. Она вновь протянула руку герцогу, и процессия направилась в капеллу.
Капелла, или часовня, была небольшое строение в романском стиле, с узкими окнами, заделанными разноцветными витражами. Здесь всегда царил полумрак, тем более что отец Игнасио был несколько прижимист и экономил на свечах.
Как ни старалась Доминик внушить себе, что вся её свадьба с герцогом—чистейший маскарад,-в прямом смысле, ибо и он носил маску, и она—свою вуаль,-но все же сердце её сильно забилось, а дыхание перехватило, когда они под руку вступили под полуциркульный вход в храм.
Отец Игнасио ждал жениха и невесту перед алтарем; когда все свидетели вошли, он прочитал «Pater Noster» и совершил обряд святого причастия над брачующимися. Дом, склонив голову под вуалью, послушно повторяла за священником латинские слова;
она не заметила, что отец Игнасио вдруг вздрогнул и пристально стал вглядываться в невесту.
Рукава свадебного платья Доминик были очень широкие; и, когда она перекрестилась, правый рукав сполз вниз, обнажив руку до самого локтя. И тогда капеллан увидел на этой руке ,хоть и затянутой в перчатку, но недостаточно длинную, ярко-красный порез, который тотчас узнал, потому что сам обрабатывал его два дня назад. «Но ведь этот порез был на руке Мари-Доминик!—в смятении подумал священник.—Не мог же точно такой же быть у Флоранс!»
Мысли так и замелькали в голове испуганного отца Игнасио. «Как Доминик решилась на это?.. Такое кощунство над таинством брака! Впрочем, она всегда была не слишком религиозна. Неужели она пошла на этот обман, чтобы только посмеяться над ненавистным ей герцогом?.. Но получается, что и её сестра Мари-Флоранс замешана в этом переодевании и знает о нем. Как могла Флоранс допустить такое?!! Ведь она –рьяная, набожная католичка! Вот уж от кого я не ожидал такого безумного святотатства! Но что же делать? Остановить обряд? Но Черная Роза…Как он это воспримет? Ведь этот монстр способен на всё, на самое ужасное, если узнает, как над ним решили подшутить! Нет-нет...Надо действовать по-другому. Мари-Доминик сама выбрала свою судьбу,-никто не тащил её к алтарю венчаться с человеком, которого она так ненавидит! Продолжу обряд—и будь что будет. Пути Господни неисповедимы…»
И священник начал читать литургию.
Дом вдруг заметила, что, произнося имя невесты, отец Игнасио сказал:«Мари» и ничего больше не добавил. Сначала она не придала этому большого значения; но, поскольку капеллан раз за разом не называл имя Флоранс, девочку начала охватывать паника. Она машинально отвечала «Да» на вопросы о добровольном и искреннем желании вступить в брак с герцогом ,именуемым Черной Розой, о сохранении ему верности и о воспитании будущих детей в истинной католической вере,-и в ужасе думала о том, что тайна её раскрыта.
А, может, и нет? Похоже, никто не заметил, что имя Флоранс ни разу не было упомянуто. Может, ей просто показалось?
Между тем таинство продолжалось. Жених с невестой подписали брачный контракт и произнесли все положенные обеты. Тогда священник благословил два кольца, лежащих перед ним на атласной подушечке. Черная Роза взял кольцо первым и надел его на палец Доминик , повторяя , слово за словом, за капелланом,-и его низкий голос звучал торжественно и отдавался эхом под сводами капеллы, словно сам Господь, вторя жениху, соединял молодых нерасторжимыми узами:
-Мари…Прими это кольцо как знак моей верности и любви , во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
Кольцо оказалось широким ;оно сразу соскользнуло с руки Дом , не успевшей согнуть палец , и упало, зазвенев, куда-то под алтарь. Девочка быстро наклонилась поднять его, и услышала, как Элиза сзади пробормотала:
-Ох, дурная примета…
И, словно отвечая на это мрачное пророчество, дверь в часовню с кощунственным грохотом, заставившим всех, кто был здесь, вздрогнуть, распахнулась и, бряцая оружием и шпорами, быстрым шагом вошел закованный в броню рыцарь. Нетерпеливо раздвинув собравшихся, он приблизился к герцогу, опустился перед ним на одно колено и, показав перстень с печатью, произнес взволнованным задыхающимся голосом:
-Монсеньор! Вчера вечером около Каркассона отряд графа де Монфора был окружен бунтовщиками во главе с бароном Дювалем! Граф принял неравный бой и послал меня к вам за подкреплением. Я был в вашем лагере; ваши люди уже собираются, ждут только вас! Поторопитесь, монсеньор!
Черная Роза весь подобрался, как хищный зверь перед прыжком. Он обратился к священнику:
-Брак уже заключен, святой отец? Я женат?
-Да, монсеньор…Вы можете поцеловать свою жену.
Доминик чуть не упала при этих словах. Кровь Христова! Сейчас обман раскроется!
Но герцог лишь усмехнулся и произнес:
-Увы, мадам, я должен вас покинуть. Но я вернусь! –Про себя он подумал: «Что ж, Бланш, похоже, эту партию ты все-таки выиграла! Обстоятельства сильнее меня. Я остался без первой брачной ночи!»
-Монсеньор,-слабым голосом воззвал к нему отец Игнасио.—Я должен вам сказать нечто очень важное!..
-Не время, святой отец. Скажете все, что хотели, графу де Брие, а он передаст мне! Жерар, мои доспехи, меч и плащ! Они в донжоне, в комнате наверху. Пусть кто-нибудь проводит тебя!
-Я провожу,-неожиданно вызвалась Мари-Николь.
Вдруг Жан-Жак, отставив свой костыль, кинулся в ноги Черной Розе:
-Умоляю вас, монсеньор, не оставляйте меня здесь! Я хочу находиться рядом с вами!
-Хорошо; но если твоя рана откроется или ты начнешь стонать от боли, мы бросим тебя прямо на дороге, так и знай!
Лицо оруженосца осветилось радостью.
—Я готов хоть сию секунду, монсеньор!
-Юный граф де Сю! Мне по душе смелость, но не безрассудство. Пусть вам наложат тугую повязку вместо той тряпицы, которой обмотана ваша рана! Вы приехали на свежей лошади?—затем обратился герцог к гонцу.
-Да, монсеньор. Та, на которой я добрался до вашего отряда ,сразу пала…
-Я возьму её и поскачу в лагерь. Ты, Анри, проследи, чтобы Жан-Жаку как следует наложили повязку, и вели конюху посмотреть правую заднюю ногу моего Сарацина; возможно, его надо перековать. Как только ты, Жан-Жак и Жерар будете готовы, держите путь на Каркассон. Анри, поедешь на моем коне; он мчится как ветер , и вы быстро догоните нас.
Доминик , при всей своей ненависти к герцогу, не могла не восхититься этим человеком,—он отдавал приказы четким и ясным голосом, и все моментально бросались исполнять их.
В это время бегом вернулся Жерар. Он нес шлем , латы и меч герцога. Лицо его было бледно, нижняя челюсть подрагивала.
-Я не стану надевать сейчас доспехи. Жерар, привезешь их мне,-сказал Черная Роза.-Меч!—И он быстро опоясался мечом.—Шлем!—Жерар подал его герцогу—без перьев, срезанных Доминик.-Что это, че…боже мой?—вовремя вспомнив, что он находится в святом месте, спросил рыцарь , в недоумении разглядывая шлем, но все же надевая его на голову.—Плащ!
- М-м-монсеньор…Ваш плащ…
- Ну? Что такое?
- Ваш плащ…Боюсь, что он…немного испорчен.
- Ты смеешься? Некогда шутить!
Бедняга Жерар весь вспотел. Вот ужас! Мало того, что он не спас герцогского знамени, так ещё и плащ нашел весь искромсанный!
- Его…его кто-то изрезал ножницами, монсеньор. Изрезал на кусочки!
Герцог опять усмехнулся. Он начал догадываться, кто побывал в его комнате и испортил шлем и плащ. Опять эта рыжая бестия! Но времени разбираться не было.
- Монсеньор! — обратился к нему де Брие. - Возьмите мое сюрко!
И, расстегнув застежку, он снял с себя свой алый плащ и протянул Черной Розе.
- Благодарю, Анри, — сказал герцог. — Прощайте, господа!-Он застегнул сюрко, которое дал ему его друг, и быстрым шагом направился к выходу из часовни. Но вдруг резко остановился, повернул назад и, подойдя к Доминик, взял её за руку и почтительно прикоснулся губами к её дрогнувшим пальчикам.
- Я вернусь, мадам, клянусь честью. И докажу вам, что я отнюдь не чудовище и не дьявол. Только дождитесь меня,-тихо прошептал он – и вышел. Через мгновение послышался дробный стук копыт, - Черная Роза покинул Руссильонский замок и свою юную жену.