нашим дедам
Он родился и вырос в советской стране.
Его старший брательник остался в войне,
О которой сегодня не помнит почти никто.
Ремеслуха, станок
и вечерний
физтех.
Он старался как мог.
Он был, верно,
из тех,
Кому время сказало, как веровать и во что.
Так и прожил в плену жарких ленинских уз.
И когда красным шариком лопнул Союз,
Он как будто упал с верхней полки в жёстком купе.
Попытался очнуться и выйти на вдох,
В голове промелькнуло откуда-то: "Бог",
И он заперся с Ним в коммунальной своей скорлупе.
Денег нет, хоть ложись
да бумажку - на лоб.
Что заначил на жизнь,
не покроет и гроб.
Новый век оттирает, умело давя плечом.
Он читал "Отче Наш", Горбачёва и "Мать",
И не в силах уже ни черта понимать,
Он пытался покаяться, только не ведал - в чём.
Он метался, как загнанный в угол дракон.
Посрывал занавески с ослепших окон
И увидел вдали колокольни своей иглу.
Бормотал, то и дело кадык теребя:
"Боже-Господи, дай мне поверить в Тебя",-
И стоял на коленях подолгу в пустом углу.
В красный день не давал себе спать по утрам,
И, позавтракав горькой, захаживал в храм.
Он зачитывал Книгу. Он жаждал разгадки строк.
Алюминевый крестик в кармане носил,
Прицепить, куда следует, не было сил:
Это был закалённый как надо стальной совок.
Он молился украдкой от друзей и родных.
Он прозрения ждал, точно финки под дых.
Он знамений не звал, не просил никаких чудес.
И, напялив на лысину старый берет,
Он ушёл, чтоб увидеть однажды рассвет.
И он увидел рассвет...
И в этот же миг исчез.