Эпиесе 30. ДУМЫ МОИ, ДУМЫ…
И стал я, как велела мне Муза Ипполитовна, думать. А что тут думать-то? О многом я и сам раньше думал. И о долге, и о семье, и о любви. Вот мудрость эта индийская крепко мне в голову запала. Вроде бы всё просто. А чем больше вдумываешься, с боку на бок ворочаясь, тем больше смыслов и граней открывается. Потому она и мудрость, видимо, да ещё индийская. Честно сказать, я про Индию мало чего знал, кроме "Книги джунглей" Киплинга да сборника сказок "Тысяча и одна ночь". Негусто, понимаю. Хотя, постойте, была у меня в жизни одна встреча с Индией… Но даже я тут засмущался. Подумав же, решил: из песни слова не выкинешь, а уж из жизни – тем более. Что есть, то есть.
Был это год, по-моему, 1984-й, начало осени. Прилетел я в очередной раз на Байконур. Самолёт сел, подрулил к зданию аэровокзала, но нас не выпускают. Десять минут, двадцать, полчаса. А за бортом – плюс сорок четыре по Цельсию, и начинаем мы помалу подрумяниваться и вкусно пахнуть. Но – двери закрыты и погранцов нет, остаётся только материться и смотреть в окошки. И вдруг – рядом с нами становится ещё самолёт. А на поле прямо вылетает несколько машин чёрных и – к трапу. Из первой машины выходит Леонов, в парадной генеральской форме, вся грудь в орденах и регалиях. А из самолёта по трапу спускается толпа мужиков, официально одетых, но в тюрбанах. И мы тут поняли всё: индус ведь должен лететь скоро! Вот и встречают. Святое дело…
Прошло несколько дней. Вернулся я с работы в родной барак, но скушно и грустно мне: живот прихватило. Уж вроде опытный был, знал, что воду местную без долгого кипячения в рот брать нельзя – и дизентерия там, и гепатит, и бог знает, что ещё. Но - и на старуху… Выпил таблетку, ужинать не стал, прилёг. Проснулся среди ночи в поту. Желудок скрутило – хоть плачь, и тянет, тянет на волю. А удобства – белый домик в степи, и до него метров двести. Однако, деваться некуда, ноги сунул в монтажные сапоги и – бегом! Но не добежал. Невзирая на местную этику и мораль, вынужден был сойти с траектории и совершить посадку за углом барака. Форс-мажор, знаете ли…
Нарушил экологию, очернил репутацию, но стало легче заметно. И пот на лбу обсох. И думаю: а что это светло так? Ночь ведь вроде бы. Глаза-то поднял – батюшки! А "двойка" гагаринская вся огнями светится. Ракета стоит на столе, вся в азотном дыму. Старт вот-вот! Зрелище многократно виденное, но каждый раз потрясающее красотой своей и мощью. И вот слышен стал звук двигателей, фермы расходятся, рёв нарастает, и ноги явственно ощущают содрогание земли. Ракета пошла! Всё быстрее, быстрее, вот уже в иголку превратилась, в звёздочку. "Минута тридцать, полёт нормальный!" Счастливого пути, гражданин Индии Ракеш Шарма, майор, Герой Советского Союза, Космонавт СССР!
Я встал, подтянул трусы и побрёл в барак спать. Нам-то утром на работу…
В те времена ещё понял я твёрдо, что не поэт я. Старты ракет видеть пришлось десятки раз. Зрелище фантастически красивое, незабываемое и неописуемое практически. Сколько раз пытался я подобрать слова для описания возникающих в душе чувств, но – всё напрасно! Получался жалкий детский лепет, и близко не похожий на реальность. Правда, надо сказать, и ни у кого другого я ни разу не прочитал путного, на мой взгляд, описания ракетного старта. Видно, тема такая… сложная.
Но опять отвлёкся я от главного. Любил ли я Музу? Да, конечно, безусловно и безоговорочно! Но, но. Узнав её лучше, я где-то в глубине души своей стал понимать, что не навсегда это. Муза – подарок судьбы мне, скорее всего, незаслуженный. И я давно знал, что нам придётся расстаться. Часть души и сознания моего всеми силами противилось – нет, нет, никогда! Но часть покорно признавала – да, придётся расстаться, и спасибо судьбе за то, что было. И понимал я, что от меня ничто не зависит, разве что с достоинством принять неотвратимое.
А дни шли за днями, наполненные какими-то заботами, делами и суетой. К дню рождения моему Муза Ипполитовна тишком переговорила с Алексеем, директором собачьего клуба. А у того клиент, чем-то ему шибко обязанный. Вот и посодействовал клиент этот изданию книжечки стишков моих. Такой получился подарок, под названием "Паззл Жизнь". Конечно, тираж крошечный, но я и не собирался торговать ею. Зато друзья мои все по экземпляру получили. И даже больше того, был смешной случай. Я ведь к тому времени уже машину купил, мою первую и любимую "восьмёрку". И вот еду как-то вечером, задумавшись крепко о жизни, и на красный линию стоп проскочил на целый корпус. А на перекрёстке – гаишник, здоровый, румяный, вальяжный. – Нарушаете, Виктор Александрович! – А я ему и говорю честно: извини, задумался сильно, вот и… А он меня спрашивает, о чём же это я на дороге так задумался? Говорю, стишок вот в голову пришёл неожиданно. – А вы что, поэт? – спрашивает недоверчиво. А я ему книжечку показываю – вот, смотри, и фотография моя на обложке. Взял, полистал, и говорит (правда, голос у него совсем другой стал): - Виктор Александрович, а Вы мне книжечку свою не подарите, а? Уж больно я стишки уважаю! И Маринка моя рада будет, а то она всё ругается на меня за кроссворды. А что кроссворды, ум развивают очень…
Я спросил, достав ручку: - Как звать-то, чтоб книжку надписать на память? – А он по-детски так говорит: - Виталик я…
Так стала ко мне приходить слава.
Запомнить стоит истину одну:
Длиною не заменишь глубину.
(Дорогие друзья, продолжение следует! За которым, скорее всего, последует окончание…)