Итальянские звезды. Прима
Перебравшая кьянти. Мимо
Упускает признанья, прощанья,
На лету расшвыряв заклинанья.
Адриатика – сердце без края.
В голове вьется мысль, вспоминая,
О запрещенных приемах.
Итальянские сумерки. Дрёма.
Как сплелись путеводные нити!
Прима явно не в духе, взгляните…
Пробежит через вздохи и стаи,
На лету карнавал проклиная.
Перламутровый шелк подола
Ускользнет. Не того заколола.
II
Есть дожди, от которых кругом,
Голова идёт кругом, стихом,
Многозначных степей, степеней,
От которых апрели – спелей.
Распускаются дикие сливы,
Корабли рассекают заливы,
Перегружены хлопком и снами.
Корабли перегружены льдами.
Встречный ветер бормочет прибой,
Возвращаясь-вращаясь домой,
По озимым полям-степеням,
Экстремально прозрачным путям.
В тех дождях довершаются речи,
Азиатские свадьбы и встречи.
III
Это Древняя Аве-Америка.
Добрый тон – кокаин да истерика.
Среди тысяч придуманных лиц,
Дни спадали, как платья, ниц.
Вместо солнца – пески и руда.
Среди тысяч – одна, навсегда,
Златокудрая, вечная, злая.
Никого никогда не прощая,
Она зорями в залы входила.
Как стонала забытая жила,
У всех тех, кто её узнавал!
Был наряд её ловок и ал…
А теперь она просто статистика.
Она мистика. Криминалистика.
IV
Все часы учтены, все минуты.
Для времен остаются маршруты,
В невесомость, в глубокие годы,
Где плывут города-пароходы,
В трюмах – специи, души и бивень.
Трансатлантический ливень,
Обжигает дыханьем, молчаньем.
Для времен остаются признанья,
Дни и ночи на дальней орбите,
От Дуная к Сатурну в зените,
Где печаль обращается в смех.
Превращаются ангелы в тех,
Кого рядом да около — нет.
Посмотри! В их руках есть ответ.