Отраженное в зеркале
Марево теней.
Есть, но не скажешь, что есть.
Нет, но не скажешь, что нет.
Кодай – Готаю Кэнсэйдзё
Задумывались ли мы когда-нибудь о том, как велика над нами власть сна? Ежедневно погружаясь в колдовскую ткань сновидений, столь причудливо выполняющих наши тайные желания и прихоти, мы склонны исчерпывать понятие сна этим довольно длительным периодом разрыва связей между внешним и внутренним миром. Закрывая глаза, мы отдаемся во власть мягкой, непреодолимой силы. Наш разум снимает с себя тяжкое бремя; он добровольно отдает бразды правления, и вот уже осязаемые образы окружающего мира становятся расплывчатыми и неясными; стройные мысли, так легко приобретающие форму с помощью слова, проносятся мимо нашего внутреннего взора. Они торопятся к неведомой цели; в спешке они теряют конец, оставляют позади себя начало, и вот уже, сметаемые вихрем непонятных видений, взмывают вверх и исчезают в колышащемся облаке сна. Мы вступаем в странный и причудливый мир. Здесь мы обретаем невиданное доселе могущество, мы превращаемся в волшебников и магов, способных одним движением руки сотворить из осколков трепещущий кристалл жизни. Здесь нам даруется власть над пространством и временем. И все же наше могущество ограничено, ведь мы не владеем секретом смены декораций по собственному желанию. Но что нам этого? Искусный художник предоставляет в наше распоряжение свой призрачный театр, и согласимся, что чаще всего декорации нас устраивают. Во сне мы удовлетворяем все свои желания, все тихие незаметные грешки, в которых не желаем себе признаться. Этот насмешливый владыка без труда проникает в глубины нашего "я". Под его взором мы превращаемся в прозрачные сосуды, он видит бурлящие в страсти, о которых мы не подозреваем, и с величием истинного владыки дарует нам право быть непосредственными в проявлениях своего животного естества. Мудрый и лукавый, он тешит наш разум страшными и прекрасными сказками. С упоением отдаемся мы во власть этой силы, не задумываясь о том, как беспомощен наш, не способный сопротивляться, разум. И просыпаясь, мы с новыми силами бросаемся в плотную реальность дня. На один день мы избавились от влияния сна, и, как нам кажется, приобрели власть над своим телом, над своими мыслями и желаниями. Но так ли это? Вглядимся в людей, спешащих мимо нас, вглядимся в этот материал для изучения тайн природы, столь щедро предоставляемый нам жизнью. Заглянем в их лица, постараемся проникнуть в их мысли, посмотрим внимательно в глаза. Разве не сон властвует над их умами? Разве не это двусмысленнее состояние зыбкости и неустойчивости пульсирует в их глазах? О чем думают эти люди? Каждый из них погружен в свой внутренний мир, и не сон ли рождает в их глазах эту странную отчужденность? Смотрите, вот они разговаривают друг с другом, они оживленно жестикулируют, их лица быстрее, чем небо, меняют свое выражение, - и все же они не видят, не слышат друг друга. Взгляд каждого из них обращен в пустоту, слова не встречают отклика. Не сон ли образует вокруг человека этот пугающий вакуум, эту прослойку слепоты и глухоты, не сон ли рождает это странное нежелание понять и принять другого человека? Что заставляет нас совершать тот или иной поступок? В невероятной своей гордыне и ослеплении мы утверждаем, что единственно воля человеческая управляет нашими делами. Но так ли уж властен человек над своими поступками? Не тайные ли силы и желания подвигают человека на тот или иной шаг? Разве не во власти сна наяву находятся люди, ослепленные алчностью и злобой? Разве не поражены сонным недугом люди, совершающие насилие? Можем ли мы со всей ответственностью утверждать, что не под таинственным воздействием сна люди объединяются в ослепленные злобой массы и стремятся навстречу друг другу, одержимые жаждой разрушения? Какая сила вздыбливает людские волны, заставляя их сталкиваться друг с другом? Какая чужеродная и опасная сила управляет этими потоками?
Вглядимся еще раз в лица людей. Насколько искренни их слова, насколько соответствуют они их внутренним убеждениям и скрытым желаниям? Но и здесь нам откроется странная двойственность. Мы увидим, что люди лгут, не замечая своей лжи, и говорят правду, не желая ее сказать. Да и применимы ли понятия "правда и ложь" к человеку, не вольному отвечать за свои поступки, к человеку, живущему в состоянии сна? Нет ли во всем этом какой-то странной безответственности, выражающейся в том, что человеком управляет не его мысли и убеждения, а маленькое, недоразвитое, слепое "я"...
Должен ли человек смириться с властью сна? Или напротив, необхо- димо разорвать это тонкое и уютное покрывало? Мы отказываемся отвечать на этот вопрос, ибо знаем, что у каждого человека своя правда и своя ложь, что каждый человек волен распоряжаться своей судьбой и выстраивать ее в соответствии со своей истиной. Мы знаем также, что борьба со сном трудна, что пробуждение приносит боль и страдание, выдержать которые способны лишь сильные души. Да и как бороться с этим блистательным владыкой, ведь он имеет утешительную силу забвения, ведь он способен создавать не только ужасные, но и прекрасные, пленительные видения. В самом деле, ведь именно этот чародей и обманщик подсказывает поэту - слово, художнику - цвет, скульптору - объем, философу – мысль. Двуликий, как и все явления этого мира, в произведениях искусства сон приоткрывает перед нами светлую половину лица. С веселой и лукавой улыбкой он предлагает нам свои дары, и мы принимаем их. Что может быть прекраснее, чем мир фантазии и сказки? Ах, эти сны наяву, как много они дают людям, и как велика их утешающая сила! Сновидящий поэт соединяет осколки воспоминаний, ощущений, мыслей в прозрачный кристалл, и вот уже этот кристалл начинает жить. Он пульсирует, мерцает, трепещет. Блики, запахи, звуки внезапно низвергаются сверкающим водопадом. Ассоциации и воспоминания предстают перед своим владыкой - разумом. Они распускаются, как цветы, они вспыхивают огоньками все более тонких и забытых подробностей. Освещенные лучом памяти, они преображаются и приобретают способность проникать в самые глубинные уголки нашей души. И так ли уж важен тот факт, что опутанное сетями сна воображение имеет обыкновение искажать реальность, усиливая звучание и приятных, и отвратительных воспоминаний? Ведь творимая нами повесть отвечает нашей потребности в сказке, - страшной и прекрасной одновременно. Да и что такое реальность, как не причудливые видения нашего спящего разума? Можем ли мы со всей ответственностью утверждать, что то или иное событие, происшедшее с нами, на самом деле протекало так, а не иначе. Не ведет ли с нами воображение детскую игру, не пускается ли оно на уловки, чтобы не позволить нам проснуться, не пытается ли оно обмануть нас и выдать желаемое за действительное? И все же будем доверчивы. Отпустим наше воображение и дадим ему право распоряжаться нашими воспоминаниями в соответствии с великим законом игры, который есть не что иное, как жизнь. Быть может, соединив осколки в прозрачный кристалл, мы сможем наконец проснуться? Кто знает?