В одном из баров. После инцидента.
- И что же ты такого натворил,
что если бы его не придержали,
он точно в драку бы полез?
- Нет сил
уже смотреть на эти злые хари.
Но, в целом, не виню их. Скажем так:
я не из тех, с кем папа дочки видеть
хотел бы чадо дорогое.
- Как?
Чем плох ты? Беден? Можешь их обидеть?
- Мой друг, все даже хуже... Я поэт.
А нас, писак, по жизни принимают
за бабников и пьяниц - вот ответ.
- Так, стало быть, они вот так считают,
а между тем причины веской нет?
Ведь, как я понял, ты-то и ни к тем,
и ни к другим себя не причисляешь?
- Одна из самых каверзных дилемм...
Но "нет" скажу я. Ты не понимаешь...
- Да ладно! Что тут понимать?
- Как можно?
Как можно "пьяницей" назвать того,
чьей душеньке уже настолько сложно
без тех кусков, что вырвал он легко,
чтоб облачить в стихи? Ведь пьет он только,
чтоб впасть хотя б во временный покой.
Как можно?
- Да, звучит довольно горько.
Но тоже не вполне меня...
- Постой!
А "бабник"? "Бабник"?! Что вообще за слово?
Как можно им назвать того, кто так...
настолько восхищен всем женским родом,
что в каждую влюбляется, дурак?
Влюбляется! Ты слышишь? Как же так?
- Ведь вывертелся, чертов ты прохвост!
Признаться, говоришь красиво, да
и что уж там, толково...
- Выше хвост!
Красиво и толково врать всегда -
моя работа. Кстати, стоит выпить
за это. Эй, красотка, нам вина!