23 июня 1941 г.
Приказ о тщательном предотвращении собственных потерь.
С заходом солнца 22 июня 1941 г. боевые действия вокруг окруженной Брест -Литовской крепости не прекратились.
Хотя танки Гудериана уже проникли далеко за г. Брест и захватив городок, Кобрин двинулись к населенным пунктам Береза и Пинск. Где утром 24 июня 1941 г. вступили в первые бои с отступавшими частями Красной Армии.
Немецкие штабы 45 пехотной дивизии и XII армейского корпуса продолжили работу по перегруппировке и подготовке утреннего наступления.
Сохранившиеся документы показывают, непредвзятому читателю как все это происходило…..
Вот, к примеру, документ, прямо опровергающий сообщения советских солдат о бомбардировок немецкой авиацией Брест-Литовской крепости 23.06.1941г.
Уведомление командующего авиацией А.О.К.4
О создании запретной зоны для полетов авиации над зоной мортирного обстрела.
45-я дивизия. Телефонограмма. Командный пункт дивизии, 23.06.1941
Отдел Iа
Командующему авиацией А.О.К.4
Цитадель Брест-Литовска 23 июня и, вероятно, 24 июня будет находиться под обстрелом тяжелых мортир. Требуется объявлять воздушное пространство над Брест-Литовском запретной зоной.
Позиции мортирных батарей к западу от Брест-Литовска, позиции легкой артиллерии на восток от Брест-Литовска.
Отсрочка обстрела до 24.6 невозможна.
Расположенные у Бреста части военной авиации могут уведомляться дивизией.
Передано 23.6.41,16.30 командующему авиацией А.О.К.4.
Источник: ВА-МА RH 26–45 27 «Meldungen, Gefechtsberichte».
А теперь давайте откроем наш главный документ «Журнал боевых действий Iа 451.D.» : запись от 23.06.41 (2.00–23.45).
2.00 ч. Прибывающий примерно в это время приказ корпуса ставит дивизии задачу на 23.6 — урегулировать положение в цитадели Бреста при тщательном предотвращении собственных потерь.
Первая половина дня 23.6 служит по существу детальной подготовкой для артиллерийского огня, ведущего к истощению противника.
Так же интересны донесения поступающих их штурмующих крепость немецких полков.
Утреннее донесение I.R.133 от 23.06.1941.
133-й пехотный полк Полковой командный пункт 23.6.1941
Iа 3.30
Относительно: утреннее донесение
В 45-ю дивизию.
К пункту
1) Ночью никаких особых событий.
Только случайная винтовочная и пулеметная стрельба на укреплениях Центральной цитадели и вокруг них.
К пункту
5) Полк твердо владеет почищенными от врага Южным и Западным островами.
В ходе боя роты вышли непосредственно ко рву у Центрального острова и согласно приказу до 4.45 ч. отводятся назад на 300 м.
Враг защищался всюду упорно и держался до последнего патрона.
Наибольшие потери наносили стрелки на деревьях.
Центральное укрепление еще сильно занято и, по-видимому, хорошо оснащено оружием и боеприпасами. У южного края Центрального острова были обнаружены 6 броневиков.
Величина вражеских потерь до сих пор неизвестна.
По поручению Обер-лейтенант и ордонанс-офицер.
Источник: ВА-МА RH 26–45 28 «Tagesmeldungen der Truppenteile».
Продолжение «Журнала боевых действий» за 23.06.1941г.
5.00 ч. Во время отвода подразделений дивизии и далее, при начале разрушения артиллерийским огнем русским силам удается проникать снова с укрепления Центральной цитадели в оставленные подразделениями дивизии части Западного и Южного островов.
Неприятное положение из-за того, что из домов и убежищ упомянутых островов враг выходит наружу, приводит подразделения дивизии к потерям, а также некоторое время делает непроходимым 8 т. мост на западной оконечности цитадели.
Вопреки вражескому огню Pi Btl. 81 продолжает работы над мостом. Кроме того, подразделения батальона проводят зачистку северной части Западного острова, ликвидировав фланговый огонь по мосту.
7.45 ч. Затем вызывается огневой налет всей артиллерии по восточной и южной частям укрепления Центральной цитадели, однако без заметного результата. В церкви (центр укреплений Центральной цитадели) еще с начала нападения 22.6 находятся окруженные солдаты (количество точно неизвестно, в сообщениях указывается численность от 10 до 50) III/I.R.135 и РІ.81, с которыми время от времени имеет радиосвязь I.R.135. Некоторым из них удается пробиться под защитой арт-огня дивизии на Западный или Южный острова.
9.00 ч. К этому времени приходит сообщение, что дивизии должен придаваться агитационный автомобиль роты пропаганды. Ранее, еще 22.06 примерно 17. 00 час пойманные русские с флагом парламентеров посылаются полками в еще занятые противником части цитадели, чтобы убеждать врага в бесполезности его сопротивления. Успех незначителен, некоторые из парламентеров убиты.
Невозможно в течение дня деблокировать окруженных на укреплении Центральной цитадели солдат III/135, их страдания все увеличиваются, что ужасает. У них находятся также несколько штурмовых групп PiBtl.81.
На вторую половину дня вновь намечен обстрел укрепления Центральной цитадели, причем по возможности церковь должна оставаться вне зоны обстрела. Дивизия рассчитывает, что при случае окруженные могут ускользнуть в течение ночи.
12.00 ч. Командир I.R.133 сообщает, что на Южном острове положение критическое — без бронетехники не приблизиться к отдельным русским стрелкам. Дивизия пытается получить бронеавтомобиль, что, тем не менее, не удается. Со штабом корпуса никакой связи нет, так как оперативный отдел корпуса переезжает.
11.30 ч. В дивизию прибывает небольшая машина пропаганды (динамик), примерно в 14.00 — еще одна, с большей дальностью слышимости речи.
Обе машины после подготовки текста пропаганды и утверждения его Командиром дивизии будут отправлены в полосу I..R. 135 (Руководство их работой поручено Iс дивизии).
Примерно в 14.00 ч., при взрыве русского поезда с боеприпасами тяжело ранен командир Pz. Jg. Abt.45 оберст-лейтенант Цан, вскоре умерший на дивизионном медицинском пункте.
Дневное донесение адъютанта I.R.133 Іа обер-лейтенанта Дедекинда от 23.06.1941.
133-й пехотный полк
Полковой командный пункт 23.6.1941 перекресток 1200 м к юго-востоку от Тересполя
Іа принято: 15.20
Относительно: дневное донесение.
В 45-ю дивизию
Вследствие отвода II и I батальонов на Южном и (соответственно) Западном островах, для запланированного на 5.00 ч. огневого налета русскому удавалось обосноваться там снова с более слабыми силами.
Вследствие этого батальоны снова находятся под сильным пулеметным и ружейно-пулеметным огнем, после того как вчерашним вечером острова были уже абсолютно не заняты противником.
Полк предотвратит, тем не менее, каждую попытку прорыва и попытку противника вырваться из окружения.
На восточной окраине Северного острова после отправления туда парламентера капитулировали более 100 русских.
III батальон приданным противотанковым орудием на восточной окраине Северного острова (непосредственно севернее Мухавца) уничтожил 2 вкопанных броневика.
По поручению
Обер-лейтенант и полковой адъютант
Подпись (Дедекинд)
Источник: ВА-МА RH 26–45 28 «Tagesmeldungen der Truppenteile»
Во второй половине дня постоянно ведется точно пристрелянная, наблюдаемая стрельба на разрушение укреплений Центральной цитадели, примерно в 17.00 ч. окончившаяся огневым налетом повышенной мощности.
Таким образом, и при использовании тотчас же после налета акции пропаганды удается побудить некоторое количество русских на всех участках цитадели к сдаче в плен.
Многочисленные поступающие от подразделений блокирующих Цитадель сообщения о переговорах о сдаче в плен и капитуляции вражеских подразделений, а далее и допросы пленных создают впечатление, что боевой дух русского гарнизона отчетливо ослаблен.
К вечеру взято 1900 пленных.
Во время, очевидно, господствующей в цитадели неразберихи нескольким немецким солдатам удается пробиться из укрепления Центральной цитадели, что ценится как дополнительное подтверждение вышеназванного впечатления.
19.12 ч. штабу корпуса сообщают, что гарнизон оборонительных сооружений Бреста с 19.30 начинает капитулировать под влиянием огня артиллерии и акции пропаганды. Условия ведения переговоров и принятия сдачи в плен передаются полкам.
19.45 ч. Командир дивизии с Iа выезжает к I.R.135, чтобы выяснить размеры капитуляции русских.
Однако во время этих событий поступают несколько сообщений, которые дают понять, что некоторые части русских продолжат борьбу.
19.47 ч. I.R.133 и в 19.00 ч. гауптман Галль (командир 21 см мортирного дивизиона) сообщают, что русский возобновил стрельбу.
Суточное донесение PzJagAbt 45 за 23.06.1941.
Место отправления сообщения: PzJagAbt 45
Отправлено: 23.6.41 20.00
Принято: 21.15
Суточное донесение
к 1) Рота, находящаяся на позиции для защиты стрелков, могла эффективно поддерживать пехоту обстрелом многочисленных стрелков на дереве бризантными снарядами, особенно на востоке цитадели.
Были уничтожены разведывательный бронеавтомобиль и 3 вражеских противотанковых орудия.
Потери: командир дивизиона, 1 офицер, 4 унтер-офицера и рядовых.
Командный пункт дивизиона, как и до сих пор.
Принято: унтер-офицером Вагнером.
Источник: ВА-МА RH 26–45 28 «Tagesmeldungen der Truppenteile».
22.00 ч. Машины пропаганды, назначенные и прибывшие в полосу I.R.133, из-за снова оживающего огня не приносят больше никакого результата.
23.45 ч. I.R.133 сообщает, что на восточной окраине цитадели блокирующий ее с запада III батальон атакуется и залегает под сильным винтовочным и пулеметным огнем[364].I/A.R.98 успешно ведет заградительный огонь.
Источник: ВА-МА RH 26–16 20 «Kriegstagebuch Іа».
Во время передачи суточного донесения (примерно 21.00) в дивизии господствует впечатление, что на следующий день после нового сильного огневого налета артиллерии удастся взять еще не занятые части цитадели при самых незначительных собственных потерях.
Ночью полки держат достигнутые позиции, наблюдая за освобожденными для заградительного огня артиллерии районами.
Намерение на остаток ночи и следующий день оформляется к 23.30 ч. приказом, который, однако, уже во время обработки обгоняется событиями и не выпускается. Однако устно он уже сообщается командирам. После наступления темноты русский начинает более сильный пулеметный и ружейно-пулеметный огонь.
По итогам боев 23 июня 1941 г. в штабе 45 пехотной дивизии на 24 июня издается новый приказ на решающее наступление.
Приказ командира 45 I.D. генерал-майора Фрица Шлипера
на зачистку цитадели Бреста.
45-я дивизия Командный пункт дивизии, 23.06.1941
Iа/ор. Номер 11/41 23 ч 30 мин
Приказ дивизии на зачистку цитадели Бреста.
1) Выдающимися атаками 45-й дивизии 22.6 и крайне эффективным окружением и обстрелом 23.6 вражеские силы в цитадели Бреста побеждены или сделаны неспособными к сопротивлению, так что можно рассчитывать на их окончательное уничтожение 24.6. Этот день станет коронацией жесткой и связанной с большими потерями борьбы дивизии!
2) Ночью 23.6 успешно проведенные акции пропаганды нужно проводить и в полосе I.R.133.
Прежняя акция принесла около 1000 пленных.
3) 24.6, в 6.00 ч. истекает срок для сдачи цитадели. До этого времени удерживают:
I.R. 133 оцепление цитадели с востока на прежних позициях (взаимодействуя здесь с I./A.R.98), остальными подразделениями — Южный и Западный острова цитадели.
I.R.135, как и до сих пор, северные валы Северного острова. Разграничительная линия между I.R. 133 и I.R. 135, как и ранее. Возможную вражескую попытку прорыва нужно отражать на этих позициях, нужно предотвращать всеми средствами вражеское влияние на трассу продвижения в Брест у южной и восточной окраины цитадели.
4) 24.6, 6.00 ч. по особой команде Arko 27 начинается медленная стрельба на разрушение по укреплениям Центральной цитадели и южной части Северного острова.
От 7.00 — до 7.20 час по особой команде Arko 27 происходит уничтожающий огненный удар всей артиллерии (включая тяжелые метательные аппараты и артиллерию особой мощности) на укрепления Центральной цитадели. Здесь участвуют I.R.133 и I.R.135, используя все их тяжелое оружие пехоты по не охваченным артиллерийским огнем, свободным от собственных подразделений частям цитадели. Момент отвода их передовых частей на Западном и Южном островах в безопасную от огня метательных аппаратов зону указывается I.R. 133.
5) Используя этот огневой налет, занимают и чистят:
I.R.133 восточную часть Северного острова, если необходимо, оставшиеся части Южного и Западного островов, а также укрепление Центральной цитадели, I.R. 135 западную часть Северного острова в его прежней полосе. Важно скорым активным вмешательством подавлять в зародыше каждую новую попытку сопротивления врага, используя все находящиеся в распоряжении средства и по возможности вследствие этого избегать собственных потерь.
6) Для зачистки укрепления Центральной цитадели I.R.133 81-м саперным батальоном будут подвезены и приданы 3 подразделения огнеметчиков.
7) I.R. 130 с подчиненным Pz.Jg.Abt.45, Aufkl. Abt.45 занимает оборону и зачищает город Брест и, согласно устному указанию, удерживает высоту 144.
8) Дивизионный командный пункт — как и ранее, необходима быстрейшая подача сообщений о результате акции пропаганды и об овладении и зачистке частей цитадели.
Подпись (Деттмер)
Майор i.G.
Источник: ВА-МА RH 26–45 24 «Divisionsbefehle».
Ну, и в заключение свидетельство еще одного участника боев. Он очень точно описывает, как был выполнен приказ на 24 июня о штурме цитадели Брест-Литовской крепости.
Выписки из военного дневника командира отделения 12 (s.M.G.) роты I.R.133 фельдфебеля Лео Лозерта. Записи от 23.06.1941 г. — 5.07.1941.
23.6.41. В 2 ч. ночи прибыл приказ о смене позиций. Новые позиции занимались на западном конце острова. Рано утром (5 ч.) на цитадель должна быть наведена артиллерия особой мощности. Накануне, в предвечерний час все части I.R.135 были выведены из цитадели обратно, сообщив, что около 40 немецких солдат (в т. ч. раненых) удерживаются в цитадели как пленные. Весь день продолжался артиллерийский обстрел. Видели несколько попаданий артиллерии особой мощности (вышеупомянутого калибра X). Вечером мы снова заняли нашу старую позицию у моста, после того как в течение этого и предыдущего дней остров был прочесан составленными нашей ротой штурмовыми группами, причем доходило до боя, и были взяты пленные.
Ночью долго била тяжелая артиллерия (21 см).
Каждый 3 или 4 снаряд оказывался неразорвавшимся. Это было хорошо для нас, так как часто стрельба велась с недолетом. Ближайшие попадания лежали от 20 до 30 м передо мной возле дамбы. Ночью снова совсем не спал, так как ждал попытки прорыва русских из цитадели.
24.6.41. Утром мы оставили нашу позицию справа от моста и снова заняли позицию на западной стороне острова у нашего старого места переправы. Теперь благодаря саперам здесь велась паромная переправа. В первой половине дня — снова дана большая канонада по цитадели. Ее проспал, потому что первый раз за 3 дня уснул.
В полдень динамиком роты пропаганды делалось предложение о сдаче в плен. Сначала без успеха. Выходили из цитадели и доходили до острова в отдельности и в группах только 7 русских. 1с вышел вперед вплоть до моста и принял их. Внезапно за живой изгородью появился русский вооруженный пулеметом.
Я не выстрелил, он сдался и объяснил мне, что оставшиеся в крепости не сдадутся, а продолжат борьбу. Также еще выходили остатки I.R.135 и раненые.
По истечении срока сдачи предстоял второй обстрел цитадели. При принятии пленных и собственных солдат я сообщил, что у вражеского предмостного укрепления лежит немецкий раненый, неспособный передвигаться.
Попросил у командира разрешение вынести его, так как он был бы потерян в начинающемся через 10 минут артиллерийском огне. Затем сразу двинулся беглым шагом 800 м к мосту.
Там снова сдались несколько русских, в том числе комиссар.
Я принудил двух помочь мне в переноске раненого. Сначала комиссар не хотел идти передо мной. Он был грузином и говорил по-немецки.
Мы посадили раненого на мой карабин, и быстрым шагом еще за 10 минут достигнув нашего предмостного укрепления, оказались вне сконцентрированного артиллерийского огня.
Все получилось отлично. Ушел в наше расположение.
Внезапно я увидел, что в направлении 3-й роты I.R.135, с этого дня полностью введенной в бой, бегут примерно 100 сдающихся русских.
Я понял, что необходимо как можно быстрее сообщить командиру, чтобы он распорядился в роте об отмене стрельбы. Так как 3-я рота была в действии первый день, она еще стреляла во все подряд.
Вдруг из цитадели походным строем вышли примерно 500 сдающихся русских. Я пошел навстречу им. Фельдфебель 3-й роты (к Рождеству он получил Рыцарский крест принял их передо мной.
Он сообщил мне, что в церкви в цитадели русскими были пойманы немецкие солдаты.
Военный инспектор Манхарстбергер, поверив, что война уже закончилась, пошел было для реквизирования в цитадель, но был подстрелен русскими и остался лежать.
Я сообщил об этом обер-лейтенанту Кушореку, стоящему перед мостом с солдатами его 3-й роты. Я попросил у него приказ освободить пленных с отделением его роты.
Имелись 2 возможности проникнуть в цитадель, надежный — по дамбе, идущей справа от моста к кольцевым казематам, но требующий много времени, и более опасный — по мосту, во всю длину находившемуся в поле обстрела из двора крепости.
Я скомандовал идти поочередно, по правой и левой стороне моста к крепостным воротам, и уже должен был первым начать перебежку, как вдруг фельдфебель 13-й роты (уже понесшей высокие потери) начал срочно отговаривать меня от проникновения в крепость, потому что уже имелся приказ обер-лейтенанта не делать этого.
Однако я держал в голове только раненых смелых солдат I.R.135 и выскочил слева. Поочередно, перебежками мы достигли укрытия в воротах крепости. Здесь на позиции, с которой ночью нас обстреливали, находилось русское орудие. Расчет убежал перед нами.
После тщательного наблюдения за двором и казематами я решился на следующую перебежку — по двору к стене левого внутреннего корпуса. Я позволил следующему справа перебежать к противоположной от меня линии строений и наблюдал при этом окна, из которых в течение дня всегда велся огонь.
Начиная с ворот, я оставлял позади себя, с целью обеспечения обратного пути при углах и руинах домов, посты с приказом зорко наблюдать. Таким образом, мы незаметно продвинулись достаточно вперед. Хотя шумов было достаточно, мы не видели никакого противника. Было зловеще и выглядело так, как будто нас хотели бы впустить как можно дальше в цитадель, чтобы затем уничтожить с самого короткого расстояния.
Примерно в 400 м перед церковью и столовой, которая внезапно появилась после преодоления руин нескольких домов, я оставил последних солдат и действовал — медленно пошел к церкви.
Впереди, примерно в 200 м слева от церкви, мне бросилась в глаза часть здания рядом с белыми воротами, расстрелянный вход в которую был обозначен красными лоскутами. Я счел это верным доказательством русского командного пункта. Я подошел дальше к церкви — и назад, чтобы выманить огонь.
Но ничего не произошло. Неподалеку от церкви, когда я уже мог бы заскочить последним скачком внутрь, я остановился.
Я закричал: «Немецкие солдаты!» Поднял стальной шлем. Внезапно раздался выстрел, и я успел увидеть, как отблеск огня сверкнул из подозрительного дома. Между тем стало уже смеркаться. Теперь я находился примерно в 60 м перед церковью и мог заглянуть внутрь нее. Четверть часа я обращал на себя внимание призывами, но безуспешно.
Немецкие солдаты, заточенные в церкви, не выдавали себя никаким звуком. Без обеспечения я не осмеливался проникнуть в церковь, где я находился бы вне поля зрения моих последних сторожевых постов. I.R.135 рассказали, что, прежде всего русские спокойно впустили весь батальон, с офицерами впереди во двор, однако затем открыли внезапный убийственный огонь со всех сторон, жертвой которого пали почти все офицеры.
Поэтому я ходил вокруг, однако хотел сохранить это в памяти до следующего дня. Я отпустил штурмовую группу к 3-й роте и рассказал об этом дополнительном рейде моему командиру обер-лейтенанту Лёрцеру.
Я имел нечистую совесть, так как мой командир, очень хороший и объективный офицер, охотно отпускал меня в случаях, не входящих в обязанности нашей роты.
Ночью охранение улицы от моста цитадели вплоть до парома было поручено нам, и рота заняла позицию и расквартирование в руинах домов вдоль улицы.
В этих домах была расположена учебная офицерская часть, и её разогнанные подразделения, снова и снова обстреливали нас целыми днями, действуя как стрелки на деревьях или ныряя в высокой траве.
Здесь имелся склад с зимней одеждой. Так как зимой я придаю большое значение хорошей обуви, я взял себе пару юфтевых сапог, сработанных из единого куска, и позже в распутицу и зимой они стали объектом всеобщей зависти. Они были выше колен и при форсировании реки, когда транспорт и лошади застревали, я должен был идти в воду.
Сцена, типичная для ведения войны немецкими солдатами, вспоминается мне из уличного боя в этих домах.
В первый день, среди боя, мы натолкнулись на кричащего грудного ребенка. Все стояли вокруг него, и затем для его охраны выделили солдата, несмотря на это этим занимался каждый солдат, в течение дня люди брались за заботы о его питании, один приносил даже молоко. Вечером ребенка отнесли к батальонному пункту медицинской помощи.
Ночью я снова не имел ни малейшего желания поспать, контролировал посты и принимал (так как все были смертельно усталые) продовольствие, принесенное около 2 ч. В первой половине дня мы снова задерживались на западной стороне у парома, так как снова было объявлено о десятиминутной канонаде по цитадели.
Я как раз купался (эти летние дни были страшно горячи и при таком обилии водоемов мы и оружие обслуживали в плавках), когда был позван к командиру II батальона майору Фрайтагу (ему была придана наша 12-я рота станковых пулеметов), спросившему, хотел ли бы я освободить немецких пленных.
Я сразу же охотно согласился, так как я уже удивлялся тому, что пехотными ротами до сих пор еще ничего не было предпринято для их освобождения. Время (после огневого налета) по моему опыту было также благоприятно.
Была выделена штурмовая группа первой роты под руководством лейтенанта Хурма и мной предложенное отделение станковых пулеметов 12-й роты лейтенанта Шульца.
После короткого обсуждения, в частности, об обеспечении этого предприятия людьми лейтенанта Хурма, который должен занять позицию справа от церкви, защищая отделение станковых пулеметов с их 2 пулеметами, которое должно было занять позицию слева перед церковью с задачей подавлять русские гарнизоны казематов на расстоянии 400 м слева от церкви и соответственно подавлять и давать огневое прикрытие в случае необходимости штурмовой группе лейтенанта Хурма против ожидающейся угрозы из казематов справа от двора крепости
. По этому плану я повел по той же дороге всю штурмовую группу к церкви.
Затем в мертвом для русских углу прицеливания церкви и столовой я позволил произвести вывод освобожденных немецких солдат, вынос раненых. Раненые, лежавшие как мертвые на сильном солнце июня, страдали от безумной жажды. Я был единственным, взявшим с собой полную походную флягу.
Посреди акции появился гауптман доктор Вацек (14-я рота (противотанковых орудий) с 2 связными по поводу использования противотанкового орудия и приказал прекратить операцию из-за опасности окружения.
Я сообщил ему об операции и о положении штурмовой группы и о том, что имею приказ освободить заточенных немцев, и тогда он согласился с продолжением акции. Гауптман доктор Вацек вел себя очень энергично.
На следующий день он погиб — при использовании его противотанкового орудия в передовой линии на северной стороне крепости, я полагаю, в бою у моста.
После того как лейтенант Хурм вышел с последними ранеными, и я также крикнул пулеметному отделению об отходе, покинув церковь и двор крепости последним.
У ворот цитадели я доложил майору Фрайтагу о произведенном без потерь полном выводе раненых и окруженных солдат I.R.135, ведших себя при этом замечательно, в частности, раненые не издавали ни звука вопреки их болям, и их единственной заботой было взятие с собой их оружия и амуниции.
Основываясь на успехе акции, было приказано взять цитадель. Я снова должен был вести передовые подразделения и, в частности, предоставить противотанковому орудию позицию с полем обстрела на красный «Дом командиров».
Я снова прибыл первым к церкви, слева сзади от меня — мой второй взвод 12-й роты. Лейтенант Хурм с его людьми остался лежать справа от церкви под вражеским огнем и не мог продвинуться к казематам. Мое отделение станковых пулеметов прибыло к стрелкам, также, не сумев продвинуться дальше. Так как теперь никто не хотел решиться на последний скачок и на вторжение в казематы, я, напротив, внезапно свободно побежал и, заскочив в проем, упал внутрь каземата. При этом я столкнулся с группой вооруженных полностью покрытых пороховой копотью русских, которые сразу сдались при моем внезапном появлении.
Так как я не стрелял, из различных дыр выходили все больше русских, так что скоро их стало около 30, которые затем принимались моими солдатами, последовавшими за мной.
Я шел дальше и, выскочив из каземата с другой стороны, увидел на валах за наполненным водой рвом крепости отдельных немецких солдат, которые атаковали с севера.
Между нами лежал длинный открытый ко мне каземат, полный русских, дававших мне понять, что хотят сдаться. Так как атакующие с севера немцы не знали об этом, меня не понимали и, кроме того, дальше не шли, я хотел пересечь ров, наполненный водой, и объяснить им положение.
Но только я хотел подбежать к воде, как был обстрелян справа, так что пришлось вернуться. В каземате я встретил своего командира и солдата роты пропаганды, имевшего ракетницу, и попросил его пустить белую сигнальную ракету.
Затем атакующие с севера подразделения приостановили огонь против нас, и русские сдались им раньше. И сюда все еще подходили из подвалов сдающиеся русские.
Теперь другие пехотные роты вступали в крепость, и 12-ю роту вывели, возвратив ее на прежнее положение на улице.
В воротах крепости, где майор Фрайтаг соорудил свой командный пункт, я отмечался у него, он пожал мне руку и поблагодарил меня за мои действия.
26.6.41. С полудня в цитадели господствует спокойствие. На её территории идет обыск и реквизиция.
5.7.41. Во второй половине дня мне вручен Железный крест II степени.
Источник: ВА-МА RH 26–45 154 «Ausziige aus meinem Kriegstagebuch zu den beiliegenden Bildern. von Dr. Leo Losert».
Итак, нам осталось обсудить еще один важный вопрос, сознательно замалчиваемый советскими историками. А именно вопрос о «НЕ ГЕРОЯХ», а о сдавшихся в плен солдатах и офицерах Красной Армии.
И как помнит читатель из вышеприведенных немецких донесений, к вечеру 23 июня 1941 г. в плен добровольно сдалось 1900 военнослужащих.
И это были только первые военнослужащие из числа 5 млн 270 тыс. человек попавших в плен к немецким войскам в 1941-1945 годах.
Вот о них никто из советских историков, да и постсоветских тоже не писал.
Ну, как будто это факта не было.
Но, этот факт очень упрямый потому как на 25 июня 1941 г. цифра пленных в Брест-Литовской крепости и самом г. Бресте советских военнослужащих достигла 6 500 человек!
А вот если почитать воспоминания того или иного военнослужащего воевавшего в Бресте то там везде усматривается типичная версия попадания в плен.
Отстреливался до последнего патрона, но был ране, оглушен, без создания, и немцы взяли в плен.
Так, что всех так сильно конфузило?
Но, правильный ответ на поставленный вопрос состоит в том, что исчерпав все возможности к сопротивлению и лишённые всякой поддержки советского командования, военнослужащие выбрали в дилемме «Жизнь или Смерть», жизнь и сдались в плен!
Причина же молчания большинства из оставшихся после 1945 г. выжитых советских военнопленных была в другом.
Я думаю, что все побывшие в плену боялись рассказывать правду и для этого у них были веские основания. Ведь, сдаваясь в плен к немцам, все они уже становились заочно приговоренными к расстрелу по советским законам.
Статья 193 Уголовного Кодекса РСФСР 1926 года предусматривала «за сдачу в плен, не вызывавшуюся боевой обстановкой — расстрел с конфискацией имущества».
В Уставе внутренней службы РККА отмечалось, что советский боец против своей воли не может быть взят в плен.
В статье 22 «Положения о воинских преступлениях» 1927 г. говорилось, что сдача в плен, не вызванная боевой обстановкой, а также переход на сторону врага предусматривают высшую меру наказания (расстрел) с конфискацией имущества.
После начала советско - немецкой воны 1941-1954 годов была расширена практика заочного осуждения военнослужащих, находившихся за линией фронта, как изменников Родины.
Достаточным основанием для такого решения были полученные оперативным путём сведения об их якобы антисоветской деятельности. Вердикт выносился без всякой проверки, иногда лишь по одному заявлению.
В соответствии с Приказом Ставки Верховного Главнокомандования от 16 августа 1941 г. № 270, командиры и политработники, срывающие знаки различия и сдающиеся в плен, объявлялись дезертирами, а их семьям грозил арест, государственного пособия и помощи лишались командиры и группы красноармейцев, сдавшихся врагу не исчерпав все средства к сопротивлению.
Но и в немецком плену советских военнослужащих никто не ждал. Ведь СССР в отличие от Российской империи не подписал Женевскую конвенцию 1907г. о военнопленных и поэтому немецкому командованию пришлось сами регулировать этот вопрос, по своим национал-социалистическим законам.
Распоряжение верховного командования вермахта «Приказ о комиссарах» от 8 сентября 1941 года гласило:
«Большевизм — смертельный враг национал-социалистической Германии. Впервые перед немецким солдатом стоит противник, обученный не только в солдатском, но и политическом смысле в духе большевизма. Борьба против национал-социализма вошла ему в плоть и кровь.
Он ведёт её, используя любые средства: саботаж, подрывную пропаганду, поджог, убийство.
Поэтому большевистский солдат потерял право на обращение с ним, как с истинным солдатом по Женевскому соглашению».
Тем не менее, вступление СССР во Вторую мировую войну все же понудило правительство СССР начать решать этот вопрос.
17 июля 1941 года СССР в правительственной ноте, переданной Германии через Швецию, заявил, что присоединяется к Гаагской конвенции, так же при условии взаимности.
Однако эта нота была отклонена Германией.
Позднее Советский Союз дважды, в ноте НКИД СССР от 25 ноября 1941 года и в ноте НКИД от 27 апреля 1942 года, заявлял о выполнении принципов Гаагской конвенции по отношению к германским военнопленным, в то же время, обвиняя немецкую сторону в несоблюдении её.
Причём, в ноте от 27 апреля 1942 говорилось, что СССР присоединился к Гаагской конвенции de facto.
Но и это было сделано с обычным особым большевистским подходом!
17 июля 1941 года В. М. Молотов официальной нотой через посольство и Красный Крест Швеции довёл до сведения Германии и её союзников согласие СССР выполнять требования Гаагской конвенции 1907 года «О законах и обычаях сухопутной войны».
В документе подчёркивалось, «что Советское правительство будет соблюдать требования конвенции в отношении Германии «лишь постольку, поскольку эта конвенция будет соблюдаться самой Германией».
Вопреки ожиданиям советского правительства положительного ответа руководство нацистской Германии оставило ноту советского правительства без внимания. Более того, в тот же день был подписан и вступил в силу приказ гестапо, предусматривавший уничтожение «всех советских военнопленных, которые были или могли быть опасны для национал-социализма».
В то время как советское командование делало все возможное для налаживания работы по приёму военнопленных и их обеспечению, немецкое правительство предпринимало шаги в противоположном направлении.
8 августа 1941 года Управление по делам военнопленных при ОКВ выпустило новые правила, ещё более ужесточившие обращение с советскими военнопленными во всех лагерях.
Но и для выживших в лагерях или сбежавших с них советских военнопленных, в СССР режим был установлен не лучший.
Для проверки «бывших военнослужащих Красной Армии, находившихся в плену и окружении противника», создаётся сеть специальных лагерей.
В 1942 году кроме существовавшего ранее Южского спецлагеря было создано ещё 22 лагеря в Вологодской, Тамбовской, Рязанской, Курской, Воронежской и других областях.
Практически эти спецлагеря представляли собой военные тюрьмы строгого режима, причём для заключённых, которые в подавляющем большинстве не совершали каких-либо преступлений.
В 1944 году поток возвращающихся в Советский Союз военнопленных и репатриированных резко увеличился. Летом этого года была разработана, а затем введена новая система фильтрации и проверки органами государственной безопасности всех возвращающихся лиц.
Весной и летом 1945 года на проверочно-фильтрационных и сборно-пересыльных пунктах в Германии и других странах Европы скопилось большое количество репатриантов, в несколько раз превышающее пропускную способность этих пунктов.
Советский и российский военный историк Г. Ф. Кривошеев указывает следующие цифры, основывающиеся на данных НКВД: из 1 836 562 солдат, вернувшихся домой из плена, 233 400 человек были осуждены в связи с обвинением в сотрудничестве с противником и отбывали наказание в системе ГУЛАГа.
( конец ч.9)