Чисто одесский воздух (Путевые заметки)

Наконец-то я побывала в Одессе. Давно хотела увидеть этот легендарный город, и знакомые там есть, да всё как-то не получалось. И вот этим летом, в разгар зноя и смога всё-таки выбила себе неделю отпуска и решила осуществить-таки давнишнюю мечту. Сначала колебалась: не рвануть ли в Турцию, где отдых обошёлся бы дешевле, но теперь не жалею о сделанном выборе. И дело не только в том, что меня в Одессе ждали. Встретили, всячески гуляли, а затем душевно проводили. Нет – всё-таки покорил сам город, хоть увидела я лишь небольшую его часть, а увиденное не совпало с образом, который давно сложился по книгам и фильмам. Но – по порядку.

Покидая 7 августа укутанную плотным смогом Москву, я чувствовала себя дезертиром. Слава богу, что летела из Шереметьева, которое исправно работало. А более удобные дневные рейсы, которые забраковала моя недремлющая жаба (билеты в полтора-два раза дороже, с ума обалдеть!), были в тот день задержаны в Домодедове часиков так на девять. Аккуратный «Боинг», которому я доверила отвезти себя к морю, принадлежал украинской авиакомпании. Он взлетел почти вовремя, а в воздухе находился даже меньше запланированных двух часов. Полёт несколько омрачили дружно орущие дети, коих было на борту немеряное количество, а также одно полупьяное тело, сидящее передо мной. Тело всю дорогу требовало спиртного и всячески нарушало общественное спокойствие, ни в чём не уступая детишкам.

Любопытно, что стюардессы между собой и с пассажирами разговаривали по-русски, но объявления делали на двух языках: английском и украинском. Сполна же я оценила коварство братьев-славян лишь на обратном пути. Гражданам Украины стюардессы предложили заполнить миграционные карты уже в самолёте, незадолго до посадки в Москве. А «дорогие россияне» мыкались с заполнением карт в набитом до предела аэропорту Одессы. Перед нами приземлилось ещё два рейса, и формальности заняли очень много времени.

Духота южной ночи показалась прохладой по сравнению с тем кошмаром, из которого я сбежала. Сухой и тёплый воздух имел незнакомый, но очень приятный запах. Я так и не поняла, чем пахнет ночная Одесса. Похоже на смесь специй, но каких? Не знаю…

Меня встречали трое заочных знакомых, все – с портала «Графоманов.нет». Алёна, Ирина и Сергей, муж Ирины. Облобзали, усадили в машину и отвезли на квартиру, которую забронировала для меня Алёна. Купив незадолго до возвращения домой карту Одессы, я поняла, какой подвиг Алёна совершила. Найти в разгар сезона квартиру всего за 25 американских тугриков в сутки, да чтобы до моря было четверть часа прогулочным шагом…

Кто не был в Одессе, знайте: «жемчужина у моря» – огромный город. Огромный! Причём, сами одесситы считают, что у них всё – рядом, прямо-таки рукой подать. Алёна, с которой мы виделись почти ежедневно, приходила ко мне пешком. Подумаешь – полчаса по жаре! Не ехать же в набитом трамвае.

Меня поселили в Удельном переулке (Удiльный провулок) – коротком тупичке, идущем в сторону моря от Французского бульвара. Я давно не бывала на Чёрном море и подзабыла, что именно в тех краях называется квартирой. Двор застроен одноэтажными хибарками, внутри которых – что-то вроде гостиничного номера средней руки. Небольшая комната, половину которой занимает трёхспальная кровать, и санузел с душевой кабиной. Помимо кровати, в комнате есть маленький холодильник, раковина-мойка, набор необходимой посуды, журнальный столик, стул, зеркало и крючки-вешалки на стене. Всё чистенько, аккуратно.

Беда состояла в том, что предыдущие постояльцы сломали вентилятор. Хозяйка сказала, что постарается купить новый, а пока принесёт мне «дуйку». Кажется, этот прибор называется «Ветерок»: такая штучка с пропеллером, который гонит либо холодный, либо горячий воздух. Словом – дуйка, иначе и не скажешь.

Помогала эта дуйка, если сидеть вплотную к ней. Вентиляторы прошлым летом и в Одессе были страшным дефицитом, поэтому спать мне пришлось при открытой двери. Типа «заходите, люди добрые». Но никто мой покой не потревожил. То ли я жила слишком далеко от криминальной Одессы, то ли хозяйская овчарка была слишком хорошо известна в округе.

Тогда, в ночь прилёта, я лишь кое-как разобрала чемодан и рухнула на многострадальное ложе. Долго не могла уснуть. Было жарко, напротив приоткрытой двери сиял и подмигивал фонарь, а снаружи доносились звуки, похожие на шум прибоя. Именно это не давало покоя: откуда здесь прибой, ведь море – вовсе не за углом?

Как выяснилось на следующий день, прибой имитировали шины автомобилей, едущих по брусчатке Французского бульвара. По брусчатке, которая помнит Пушкина…
Алёна зашла за мной поутру, чтобы отвести на пляж и самой там побывать, кстати. Жители курортных городов, как известно, почти не купаются и не загорают. Дорога к морю оказалась приятной. Буквально сотня метров по ослепшему от солнца бульвару, затем – под каменную арку и дальше – вниз, вдоль канатной дороги, в тени каштанов и акаций. То по лестницам, то – по дорожкам, выложенным каменной плиткой. Вот прямо шла бы и шла – мимо киосков с сувенирами и теннисных кортов, – зная, что впереди ждёт и вздыхает обо мне море. А в вышине, чуть справа, плывут над кронами деревьев разноцветные кабинки канатной дороги. Почти все – пустые. Алёна меня поначалу напугала. Мол, ненадёжное это сооружение, лучше не рискуй. Но, вскарабкавшись пару раз в горку, я решила, что риск – дело благородное, и тех пор возвращалась с пляжа только канатной дорогой. О! Это – редкий кайф, о котором поведаю чуть позже.

Оговорюсь сразу: море в Одессе – далеко не фонтан. Оно хорошо разве что как часть пейзажа. Ещё радовал прибой. Покачаться на волнах – редкое удовольствие. В остальном же… Ниже среднего. Однажды я решила сходить на пляж ещё и вечером. Лучше бы не делала этого! Солнце уже ушло, пляж был в тени, прибой утих, и вода оказалась теплее воздуха. Знаете, даже мне, фанатке морских купаний, не понравилось плавать в этой тихой-тихой, очень тёплой, жёлтой и солёной жидкости. Прямо-таки сеанс уринотерапии.

С водой там вообще беда – что с морской, что с водопроводной. Я имела глупость заварить себе чайку – вечером, когда приехала, и наутро. Мой лужёный внутренний мир даже на кипячёную воду разобиделся до полного расстройства. Словом, отдых в Одессе прошёл под знаком пива, соков и водички в бутылках. Нормально и даже замечательно, ведь я всё равно не люблю «пакетиковый» чай.

Алёна в тот самый первый день, воскресенье, отвела меня на бесплатный пляж. Там не было шезлонгов, имелась всего одна кабинка для переодевания, а народ валялся довольно кучно.

– Что сие значит? – спросила я подругу, увидев, что примерно в семидесяти метрах от берега, в море, стоят люди по колено в воде. Сразу вспомнился мой единственный «заплыв» в Юрмале. Тогда, ранним туманным утром, я долго-долго шла по мелководью в надежде всё-таки окунуться в воды Балтийского моря. Берег уже пропал из виду, и я начала опасаться, что вот так вот и добреду до самой Финляндии, а глубина была – чуть выше колена. В результате пришлось, разогнав подальше водоросли, ложиться на пузо и воображать, что плывёшь. Мышцы ног потом неделю болели, кстати, ведь возвращаться пришлось так же – вброд.

– Они на волнорезе стоят. Загорают, – пояснила Алёна.

То есть, параллельно берегу есть бетонная стенка, не дотягивающая до поверхности воды примерно на полметра. Вот такой в Одессе волнорез. Раньше, ещё в советские времена, мы часто ездили отдыхать в Феодосию. Там волнорезами назывались длинные боны, идущие в море перпендикулярно берегу. Ладно. Сплавала я к волнорезу, но вставать на него не захотелось: оброс тиной, скользкий и неприятный. Я просто перетекла через него вместе с волной, но вскоре вернулась. За волнорезом море было точно таким же: ничуть не прохладнее и не прозрачнее. Но море есть море – лично мне достаточно самого процесса бултыхания в нём.
Ближе к полудню стало серьёзно припекать. Пусть в Одессе этим августом было прохладнее, чем в Москве, но всё равно за тридцать. Народ, приплясывая на раскалённом песке, выстроился в очередь у единственной кабинки. Мы же, окунувшись напоследок и набрав морской воды в пластиковую бутылку, покинули пляж, как были – в купальниках. Алена посоветовала быть проще. В самом деле, зачем усложнять себе жизнь? Уж кто-кто, а одесситы сторонники простоты.

Поднявшись на набережную, мы сполоснули ноги водой из бутылки и переоделись прямо у парапета. Затем Алёна купила две бутылки пива, которые были выпиты нами в тенёчке, на лавочке, под сигареты и ленивый трёп.

Но пиво в жару имеет скверную привычку заканчиваться с удручающей скоростью. Я заявила, что чувствовать себя нищей в чужой стране унизительно, и Алёна повела меня менять деньги. Минутах в десяти ходьбы от переулка, в котором я жила, есть замечательный супермаркет «Сiльпо», в котором есть всё, и обмен валюты в том числе. В «Сiльпо» мы и отправились, по пути забросив пляжные сумки домой.

Я так и не поняла, почему Французский бульвар называют бульваром. Посередине у него проезжая часть, вымощенная брусчаткой, а по сторонам – трамвайные пути и тротуары. Как-то вечером, гуляя с Алёной по центру, я спросила, как называется классический бульвар, мимо которого мы проходили: проезжие части по краям, в середине – пешеходная аллея. Подруга ответила, что это Александровский проспект.

Запомнился один дядечка, которого мы видели по дороге в «Сiльпо». Сидит, весь такой в майке, трениках и домашних шлёпанцах, практически на тротуаре, и чистит рыбу, аккуратно расстелив газетку.

– Правильно, – объяснила Алёна. – Зачем же дома рыбой вонять?

А на обратном пути, обменяв деньги и купив кое-каких продуктов и напитков, мы прошли мимо абсолютно счастливой псины. Уж не знаю, откуда взялась эта лужа на тротуаре, но посреди неё томно раскинулся огромный, лохматый, весь в колтунах, барбос. Он провожал прохожих осоловелым взглядом и блаженно улыбался…

Первые два-три дня меня буквально срубало после возвращения с пляжа. Придёшь, постоишь под прохладным душем и валишься баиньки. И это – при том, что я вообще не склонна к дневному отдыху. Ближе к вечеру меня выдёргивали из сладкой дрёмы эсэмэски Алёны: «Собирайся, буду у тебя через 40 минут».

И мы шли гулять. Сначала по бульвару, потом сворачивали на Малую Арнаутскую, дальше – на Пушкинскую или Ришельевскую…

Мы не спешили, в Одессе это не принято. Бродили по разбитым тротуарам, которые кое-где ощутимо проваливаются. Ведь старый город стоит на катакомбах. Оттуда брали ракушечник, из которого он построен. Сидели в открытых кафешках, потягивая пиво. Алена рассказывала. Она – не уроженка Одессы, но живёт там давно, город любит и хорошо знает. Такого гида ещё поискать, уж поверьте.

Исторический центр Одессы это, в основном, двух или трёхэтажные здания, каждое из которых – памятник архитектуры. Какие там балкончики, боже ж ты мой!.. И как жаль, что местные власти не запрещают уродовать фасады кондиционерами. Дорогие бутики, отделения банков, нотариальные конторы – на каждом шагу.

Вдоль улиц растут каштаны и платаны. Есть и другие деревья, но они не так бросаются в глаза. Алена говорила, что осенью, когда спелые каштаны падают на мостовую, колёса машин давят их и взбивают в густую пену. Где ещё, скажите на милость, можно увидеть алый Запорожец-кабриолет, на который никто не обращает внимания? Я не успела достать из сумки телефон, поэтому фотки этого чуда нет, за что не устаю себя ругать.

Дерибасовская давно стала пешеходной улицей. Там торгуют забавными сувенирами типа «Диплом президента мира» или «Удостоверение настоящей блондинки». Нахихикавшись над ними, покупать я не стала. Приобрела за 7 гривен (помножьте на 4, и получится примерная сумма в рублях) у морячка, похожего на Бубу Касторского, маленького крабика. Эта вещица точно сделана вручную: покрытый лаком краб сидит на ракушке с надписью «Одесса». А все остальные сувениры, как пояснила Алёна, – китайская штамповка. Впрочем, несколько магнитов для холодильника и брелоков я купила в палатке, что по пути на пляж. А ещё – консервную баночку «Чисто одесского воздуха». По инструкции, её надо вскрыть в случае плохого настроения.

На улице Гоголя, со слов Алёны, самая дорогая в городе недвижимость. Жить на Гоголя – это круто. А словам Алёны можно доверять, так как она давно занимается недвижимостью. Но дом на этой улице, в котором совсем недолго, примерно год, жил Николай Васильевич, стоит пустой и тёмный, с разбитыми окнами. У него дурная слава и обширные жуткие подвалы, в которых, само собой, обитает привидение. Так вот идёшь мимо этого мрачного дома, а тебя неспешно обгоняет экипаж, запряжённый парой белых лошадей. И невольно начинаешь сомневаться, что на дворе двадцать первый век.

Ещё запомнился дом-стена. Выглядит, как декорация для фильма: полное впечатление, что стоит лишь макет фасада. Но в окнах – свет, и в этом макете явно живут… А стоит сделать ещё несколько шагов, и видно, что торцевая стена дома сильно скошена внутрь: в плане он представляет собой не прямоугольник, а трапецию. Мы проходили там поздно вечером, и фото не получилось. Я потом нашла снимок на сайте Одессы.

Водила меня Алёна и на Тёщин мост, но вечер был настолько тих, что никакой вибрации мы не ощутили.

А в ротонде Горсада весёлые морячки наяривали джаз. Туристы толпились у стула Остапа Бендера, чтобы сфотографироваться. На Приморском бульваре, на скамейках, что-то тихо мурлыкали под гитару барды, а Дюк со своего пьедестала благосклонно взирал на публику.

Я не пересчитала ступеньки Потёмкинской лестницы. Каюсь. Я не съездила на Привоз. Слишком мало времени было… Как-нибудь в другой раз. Этот город умеет ждать и знает, что непременно дождётся другого раза.

А я рано утром отправлялась на пляж – платный, за 15 гривен (бешеные деньги!). В течение дня приходи-уходи, сколько влезет, пользуйся лежаком, баром и прочими благами цивилизации. Там я честно делила время между морем и загаром. После полудня песок раскалялся до состояния жаровни для кофе по-турецки – пора уходить. Обедала в кафе с видом на море. Первый раз погорячилась, заказав, кроме обалденной окрошки и салата «Цезарь» с очень и очень оригинальной заправкой, запечённую скумбрию (скумбриЯ, как сказала молоденькая официантка). Невероятно вкусная была рыбка, но в дальнейшем я воздерживалась от столь бессовестного обжорства. Лишь однажды, когда мы ужинали в кафе с Алёной и владельцем Графоманов, Алексеем Порошиным, заказала запечённую форель. Ой, ребята! Форель, само собой, обставит любую скумбриЮ по всем параметрам.

После обеда я неспешно прогуливалась вдоль берега обратно – до канатной дороги. Прежде, чем вернуться в город, покупала бутылочку пива и потягивала прохладный эликсир из горлышка, сидя на лавочке и покуривая. А прямо в лицо доверчиво дышало море, слизывая с берега детские следы и песчаные замки.

Затем я покупала билет на «канатку». Всего 12 гривен – и ты получаешь пропуск в мини-экстрим. Кабинки, рассчитанные на двоих, движутся со скоростью пешехода, для посадки или высадки пассажиров не останавливаются. Запрыгнул – и замри. Твоё хлипкое пристанище цепляется за трос буквально мизинцем, а высота приличная, костей в случае чего не соберёшь. Но вид – что море, что утопающий в зелени город... Вот так бы плыть и плыть, чуть покачиваясь и пытаясь объять необятное. Пусть внизу снуют люди, ты по любому выше суеты.

У каменной арки, что ведёт от «канатки» на Французский бульвар, торговали квасом из бочки. А ещё там всегда сидел на самом солнцепёке мужичок, пытавшийся продать желающим меленьких варёных креветок. Стаканами. Желающих как-то не находилось. Эта мелочь называется «рАчки» и играет в Одессе роль семечек, но не в такую ведь жару! Я не рисковала, хотя впереди, на углу бульвара и моего провулка, поджидал меня магазин «Море пива».

Как-то раз, по дороге на пляж, я встретила одну старушенцию. Такая, знаете ли, древняя, низкорослая, но упитанная бабулька с довольно тонкими подагрическими ножками и в чепчике, связанном крючком. Она деловито чапала куда-то, помахивая ридикюлем размером со средней паршивости дирижабль. Я не могла сообразить, что на бабке надето в качестве платья, пока мы не поравнялись. И что бы вы думали? Это была широкая юбка на резинке, натянутая до подмышек. Зуб даю – под этой юбкой ничего больше на бабульке не было. Ибо жарко. Собственно, и я так же разгуливала по городу. Под платьем – ничего лишнего. Сбруя обрыдла в расплавленной Москве.

Одгажды зашли с Алёной поужинать в ресторан «Кумовец». Разумеется, устроились на открытой веранде. Ох, какие там гарные хлопцы и дивчины обслуживают гостей! А кухня! А цены… До сих пор жалею, что не попросила в том «Кумовце» политического убежища.

Но неделя это даже не мало, это – ничто. В воскресенье днём я улетала домой. Сходив в последний раз в «Сiльпо», обменяла обратно на рубли не потраченные гривны. Купила домой пару палочек «кондитерской колбасы» и литровку Черниговского «мiцне». Чёрт побери, я только в тот день узнала, что «мiцне» значит «крепкое»!

Алёна пришла проводить. Забраковала «мiцне». Вызвали такси. С ума сойти: такси до аэропорта – 32 гривны! Отправляясь в отпуск, я нашла самое дешёвое такси до Шеремета. За восемьсот рублей (поделите на четыре).

Едучи в отпуск, я купила в дьюти-фри бутылку пятизвёздочного «Арарата». Её мы прикончили в субботу, в гостях у Порошина: под гитару и приятный трёп. Дожидаясь своего рейса домой, я купила пафосную водку «Киев». Она долго ждала своей очереди, ведь жара вовсе не торопилась выпускать Москву из когтей.
Но вот пассажиры заняли свои места всё в том же Боинге, пристегнули ремни. Самолёт разбежался, взлетел и втянул шасси. Гостеприимная Одесса провалилась вниз и в прошлое…

Но я точно знаю, что будет, если открыть припасённую баночку с «чисто одесским воздухом». Я снова почувствую тонкий запах смеси специй и услышу шум прибоя – шум, с которым проносятся ночью машины по Французскому бульвару.