рассказ
Хрисан Углов, попав в больницу на очередное лечение, с упоением писал рассказ. За три дня до выписки он закончил его и вечером прочитал своим однопалаточникам. Когда была прочитана последняя страница, то первым не выдержал быстровоспламеняющийся Васяня-золоторучка:
– Ну, Хрисан, ну-у голова! Да ты прямо Конин Доил, – Васяня бегал по палате и возбужденно жестикулировал руками.
До этого улыбающийся Хрисан вздрогнул, набычился, подошел к нему, и ухватил за борта пижамы, притянул к себе, и гневно выкрикнул:
– Ты что, гад, насмехаешься?! Каких это я коней доил? И когда это я тебе говорил про коней?
Васяня, напуганный действиями Хрисана, недоуменно моргал, а когда до него дошел смысл слов и причина гнева, он рассмеялся:
– Хи, хи, хи... Рассмешил, братан, рассмешил. Да ты отпусти одежку, а то материал нежный, еще порвется. А Конин Доил – писатель знаменитый из Англии, он все о Шерлоке Холмсе пишет. Ловкий, шельмец! И какое название-то – «Приключения Шерлока Холмса»!.. Слу-шай, Хрисан, а твой рассказ еще без названия? – спросил Васяня, озаренный какой-то идеей.
– Да я никак не придумаю, – смущенно ответил Хрисан, еще не пришедший в себя после такого конфуза.
– Давай, братуха, пиши: «Приключения Христиана». Заявляю со всей ответственностью, как мастер – золотые руки: рассказ мировой, печатать его надо, двигать в массы, – Васяня остановился, торжественно поднял руку вверх.
– Почему рассказ, Василий? – в разговор вступил молчавший до сих пор Петрович. – Хрисанушка ведет повествование, да и размер средний, так что это, скорее всего повесть. А название хорошее – именно так и надо: «Приключения...»
Петрович говорил неспешно, уверенно. Он всегда был убежден в своей правоте. Работал он директором специализированного магазина «Вино», бесперебойно торгующим дефицитнейшей продукцией, как в застойные, так и перестроечные времена.
– Хрисанушка, после больницы сразу иди в редакцию журнала. Я знаю редактора – стоящий мужик. Хотя накладочка с ним получилась... – Петрович глубокомысленно вздохнул, погладил маленькую, клинышком бородку. – Брал он у меня ящик коньяка к свадьбе. Так только дома обнаружил: вместо бутылки «Арарат» стоит бутылка вина «Агдам». Другой бы стал возмущаться, деньги требовать, а он так вежливо: «Петрович, кто-то из обслуги балуется у вас, бутылочку подменили». Я – извиняться, оправдываться, а он опять вежливо: «Да вы не беспокойтесь, я только предупредить, чтобы вы были в курсе. А бутылочку мы на стол не поставим, уйдет так, прочим людям». Одним словом – интеллигент.
– А я не люблю коньяк, он клопами пахнет, – брезгливо сморщился Васяня и всей пятерней почесал голову. – Уж лучше «Агдам», но слабоват маленько.
– По Сеньке и шапка, – усмехнулся Петрович. – А ты, Хрисанушка, от меня поклон передай редактору. Оно, когда есть общие знакомые, лучше как-то, ближе становится человек. Да не будь хлюпиком, уверенней себя чувствуй. Приведи свой костюм в порядок – у нас встречают по одежке.
Выйдя из больницы, Хрисан направился в редакцию. Одет он был в чистую рубашку, выглаженные брюки, хотя и изрядно поношенные. Настроение у него было прекрасным. Он улыбался всем прохожим и весело размахивал пакетом, в котором лежала его повесть, старательно переписанная в ученическую тетрадь.
В приемной было пусто, и он без препятствий вошел в кабинет. В нем было накурено, на столе горела лампа, несмотря на то, что в окно светило солнце, и свет от лампы почти не замечался.
За столом в кабинете сидел лысоватый квадрат в очках с изогнутыми дужками (последний крик моды) и что-то читал. Хрисан демонстративно кашлянул. Редактор оторвался от бумаг, потер припухшие веки и мешки под глазами, апатично спросил:
– Вы, по какому вопросу, товарищ?
– Я к вам от Петровича, он кланяться вам велел, – Хрисан низко поклонился, затем неспешно вытащил тетрадь.
– От какого Петровича? – Редактор устало потирал виски, перебирая в памяти всех знакомых. Но Петровича среди них не мог вспомнить, кроме... Он внимательней посмотрел на этого странного посетителя с взъерошенными, сальными волосами и в мешковатом, явно с чужого плеча, пиджаке, подумал: «Что-то здесь нечисто. Оттуда так просто не присылают. Да еще поклон передает... какая-то ерундистика. Не иначе, как проверка это...» И он более приветливо предложил:
– Да вы присаживайтесь, раз уж оказались здесь.
– Вот моя повесть – Хрисан торжественно, с гордой улыбкой положил тетрадь перед редактором и уверенно сел в кресло, закинув ногу на ногу. Из-под поднявшейся штанины виднелся не первой свежести и непонятного цвета носок. Он снял пиджак, который одолжил на время у повстречавшегося ему по пути дружка, так как хотел выглядеть солиднее.
Редактор быстро листал тетрадь. Его цепкий взгляд выхватывал из текста слова, целые предложения: «компашка», «Люська-недомерок подвернулась», «бормотуха», «загашник», «чеколдыкнул пузырек», «в голове зашумело, сердечко затрепетало, как хвост у ягненка».
– Вы, вероятно, писали из-за гонорара? – редактор сочувствующе смотрел на Хрисана.
«Во, и этот шпарит по-иностранному. Наверно, тоже по-английски, – подумал Хрисан. – И что их на иноземщину тянет? Родного русского языка не знают, что ли? А может, я чего не понимаю?»
– Что же вы так засмущались? – голос редактора вывел Хрисана из оцепенения. – Кому не нужны деньги в наше время? Через недельку зайдете, мы тут с товарищами посмотрим. Мне кажется, в повести есть зерно... А вы Петровича давно знаете? – редактор решил прощупать почву.
– С таким человеком день побудешь, а кажется, что всю жизнь знал. Мировой мужик, головастый. Скоро выходит.
– Откуда выходит? – удивленно и тревожно спросил редактор.
– Как – откуда? Из больницы, конечно, – в свою очередь удивился Хрисан. «Как же так, – думал он, – по словам Петровича, он его хороший друг, а не знает, что тот в больнице. Уж на что я после запоя бывал, и то про всех своих дружков расспросишь: кто, где. А этот не похож на запойного».
– Из какой больницы вы говорите? – редактор был совсем сбит с толку. Он только вчера был у того Петровича и еще получил нагоняй от него за «отрыв от народных масс». Как он сказал? «Не надо парить в облаках, а пора спуститься на грешную землю и посмотреть на живущих рядом людей, поддержать их».
Хрисан почему-то тревожно посмотрел на дверь, поднес ладонь ко рту и шепотом произнес:
– Из наркологии. – Потом опять оглянулся и, неожиданно для самого себя, подмигнул редактору. У того даже очки упали на стол.
«Не тот, не тот Петрович... А кто же он?! » – в уставшей после дежурства голове редактора билась тревожная мысль. До него дошел тихий, просящий голос Хрисана:
– Троячок до получки не одолжите? Я, чес слово, через Петровича верну...
1991 г.