Километров через тридцать упёрлись в абсолютный тупик с бетонной эстакадой, метрах в трёхстах от которого был авто-полигон, на коем месили грязь ракетные тягачи с большим количеством колёс. Зрелище было фантастическое: по жирной жиже, покрывающей все колёса, плыли двухкабинные зелёные монстры. Они не то чтобы преодолевали бездорожье, они плевать на него хотели с высокой колокольни. Первый раз за службу Шурку охватило чувство гордости за технику СССР, а уж когда такой же тягач, но с грузовым кузовом подали под погрузку, то к гордости прибавилось и чувство ребячьего восторга.
Час на перегрузку и вот уже этот монстр очень мягко и быстро покатил всё тыловое хозяйство на пусковой комплекс, который состоял из силикатной, кирпичной, жилой трёхэтажки, двух стартовых площадок и нескольких ангаров, замаскированных под холмики. Кухню обустроили под шиферным навесом рядом с казармой, ракету и всю технику батарейцы загнали в ангары, выставили охрану и началась степная служба, скучная и однообразная - кругом лысый горизонт, суслики и настырный, упругий ветер. После такого колоритного недельного пути, болотное спокойствие полигона
депрессивно подействовало на личный состав и его командиров.
(Только в армии постоянно строят, по сути своей не строя ничего!)
Народное армейское парадоксальное наблюдение
Построения в армии - дело святое! Оно происходит с такой же частотой, с которой арабский муж чешет своё мужское достоинство, а он теребит его постоянно, как-бы проверяя, ежеминутный прирост. Надо, не надо, а рука его сама по привычке лезет на виду у всех тревожить причинное место и происходит это так естественно, что окружающие через некоторое время тоже, не ведая того, начинают подёргивать себя за причиндалы. Даже на приёме в Кремле, кто-нибудь из свиты Ясера Арафата нет-нет, да потянет брюки вверх за мошну, что после киношникам прибавит хлопот с удалением данных движений из видеоряда. Так вот, в отсутствии дела, построения и являются разновидностью времяпровождения, неким арабским почёсыванием личного состава на предмет наличия оного. В подобных утехах прошло добрых дней пять, прежде чем устроили банный день. Два автобуса увезли личный состав в военный городок, что в получасе езды от стартовой площадки.
Городок тот произвёл приятное впечатление полноценного поселения людей, со всеми атрибутами гражданской жизни: почта, магазин, клуб, жилые и учебные корпуса, даже деревья и к радости изголодавшейся публики, красивые девчушки, видимо дочки офицеров, которые показушно воротили нос от навязчивой солдатни и их сальных шуток.
В день пуска чувствовалось некое пчелиное оживление и нервозность, так бывает на свадьбах, когда самогон и закусь на столе исходят слезой и паром, и гости в прихожей давят ноги друг другу, а за стол ещё не зовут. Но разрядку внесла боевая тревога, весь личный состав словно шарахнуло током, броуновское движение приобрело вектор, некоторую упорядоченность и, если угодно, смысл.
Началась лебединая песня батарейцев: в полной боевой амуниции они бегом унеслись на стартовую площадку, выкатили из ангара ракету и установили её на пусковом столе. Все работали как часы, слаженно, чётко, без лишней суеты, каждый профессионально делал свою работу, всё было на полном серьёзе, без шуток. Это тебе не какие-то там КЗ (комплексные занятия) с имитацией пуска, а это сам результат того, чего ради вся служба происходила, тут не место было шуткам и раздолбайству, и это чувствовали все.
Шурка попытался подойти ближе к старту, чтоб в деталях посмотреть весь процесс подготовки ракеты к пуску, но старт был оцеплен вооружёнными РЭЗМачами и ему было по-дружески сказано куда идти, тем более, на старте процесс вошёл в завершающую стадию заправки ракеты топливом, а это дело ядовитое, и потому заправщики работали в химзащите и противогазах. За час до пуска всех зевак эвакуировали в степь, на расстояние полутора километров, откуда ракета была видна как на ладони - высокая, стройная и технически безупречная.
Сначала появилось малиновое зарево и дым в обе стороны от старта, ракета стала тихо отрываться от стола и тут шарахнуло по ушам пусковым взрывом. Звук был очень непривычный, будто воздух рвали как лист бумаги. Ракета приподнялась, как-бы зависла над стартовой площадкой и уверенно набирая скорость рванула вон из атмосферы.
Вторая волна гордости за советскую технику накрыла Шурку с головой. Ещё бы, такую красоту даже не каждый ракетчик видит за время службы, а тут так подфартило. Уже через пару минут весь личный состав нёсся со всех ног к ещё горячему стартовому столу, каждый пачкал копотью со стола большой палец и прикладывал его в военный билет, на одну из пустых страниц, тут же ставил дату и время пуска. Такова была традиция в ракетных войсках. А ещё минут через двадцать связисты сообщили, что ракета попала точно в условленный квадрат в районе озера Балхаш.
Вот когда у армейцев наступает оргазм! Офицеры ходили добрые и весёлые, того и гляди начнут целовать всех подряд, ещё бы, им всем засветило повышение в звании и ещё кой-какие поощрения, от чего они тут-же потребовали накрыть поляну в столовке, благо у Шурки давным давно всё было готово. Солдаты тоже не остались в накладе, и благодаря Гэ-Сэ-эМщику Масловскому Сашке пригубили около четырёх литров спирта (из бидона в тридцать литров не так и заметно). Всеобщее ликование захлестнуло всех.
Горланили под гитару песни, курили прям в казарме и угомонились далеко за полночь.
Со следующего дня стали неторопясь готовиться к отбытию в Валгу, на что было отпущено неделя, но вдруг началось движение на соседнем старте: появилась пусковая техника, люди, много машин и наконец была доставлена и установлена на старт, простая гражданская ракета с флагами СССР и Франции. Пару дней над ней колдовали спецы, на третий день началась заправка, но что-то там не клеилось и вместо вечернего пуска, эвакуацию объявили только в полночь. С расстояния километр, старт весь в лучах прожекторов был похож на сценическую площадку, на которой вот-вот начнётся какое-то действо...
Три часа томительного ожидания в тёмной и не очень тёплой степи были похожи на пытку, все уже устали пялиться на соседний старт, но смотреть больше было некуда, кругом было темно как у Малевича в квадрате, и вот свет приглушили, зрительный зал зашушукался, полыхнуло малиново-красное зарево, взметнулись клубы дыма, от ракеты отвалили опорные и прочие фермы и она пошла. Пошла мощно, яростно, настырно, без зависания и прочего балаганного позёрства, как и положено осуществлять запуск чужих спутников по программе "Интеркосмос". Из всех четырёх сопел вырывались мощные струи огня и вот на высоте примерно метров четыреста она стала делать очень странное движение вправо, очерчивая петлю...
- Вот это траектория взлёта, я о таком и не слыхивал никогда, - пронеслось в Шуркиной голове и тут эта радость, со всего маха саданула в землю в полутора километрах от остолбеневших вояк. Огромный, яркий шар ослепил эвакуированное войско. Секунда, другая, третья - такого грохота никто из них раньше не слыхал, земля подпрыгнула под ногами как батут, двое слишком впечатлительных солдат свалились со страха, но смеха небыло, а если и был, то его ни кто не слышал - все на время оглохли и стояли в оцепенении, соображая, что же произошло на самом деле, уж не розыгрыш ли это.
Из оцепенения всех вывело козлиное блеяние какого-то батарейца.
- Дееембель в опааасности!
В ту ночь спать легли без окон, их просто выбило взрывной волной все до единого. Утро показало, что дембель и правда был в опасности. У ракеты отказал один из четырёх движков, вот её и перекосячило. И слава Богу, что не отказал ближний к солдатам двигатель, а то они стояли точно на радиусе взрыва. Шурка подозревал, что Боженька оберегает его, в чём он убедился ещё в детстве: первый раз, когда они с ребятами кидали в костёр патроны, а они долго не взрывались, он выглянул из-за насыпи и тут раздался хлопок. Пуля облизала висок, он даже почувствовал её тепло. И второй раз, это когда полезли в гаражи за лысыми покрышками, чтоб катать их с горки, и когда он стал перекидывать покрышку через бетонный забор, плохо закреплённая секция того забора рухнула на Шурку, он свернулся калачиком на земле, зажмурился со страху и... Когда открыл глаза, то в пяти сантиметрах над ним качалась бетонная плита, которую чудом удерживала вставшая на попа покрышка. И в этот раз Господь был милостив к нему, но осознание этого к нему придёт много-много позже. А через день связисты сообщили, что на северном полигоне при пуске погибло более ста двадцати человек (вся батарея со службами обеспечения): там ракета крепилась на растяжках с разрывными болтами, один из которых не сработал, ракета дёрнулась вверх, после легла на бок и влетела в ангар, куда укрыли весь личный состав... Им, конечно, не поверили, так как нет на свете больших сплетников и придумщиков чем связисты, чтоб обратить на себя внимание, они готовы сочинить такое...но эта информация подтвердится через лет пятнадцать, когда уже можно будет говорить обо всём.
Долгожданная погрузка в уже любимую теплушечку прошла со знанием дела и с неким энтузиазмом, всем хотелось в дорогу, снова почувствовать дух путешествий, смену мест, климата, долготы дня и вообще перемен. Тронулись под вечер, снова мерный перестук колёс убаюкивал служивых, все были усталые, но по-детски умиротворённые.