TERRA INCOGNITA
Я сегодня, и правда, сгину
в этой промозглой осенней мороси
уровень моря и гемоглобина
стал понижаться с немыслимой скоростью...
я знаю морские слова: ватерлиния,
палуба, мачта, terra incognita.
жизнь оказалась не очень длинной.
зато забавной. она запомнится.
поздно уже обращаться к магам,
хотя богатства, не скрою, были!
месторождения калия, магния,
даже золота. их добыли
два геолога в касках бежевых,
они во мне пробурили скважину.
почти не больно. почти что с нежностью,
хотя, конечно, уже неважно -
все раскрошится в этой мороси.
мой кораблик уже накренился.
я красивая и очень взрослая.
как Мерлин. Или как Каренина.
Анна Яблонская (настоящее имя Анна Машутина) жила рядом с нами, вдыхала одесский морской воздух и ходила по одесским улицам. Родилась в 1981 году в Одессе. Вот как она писала о себе на одном из литературных сайтов:
«Мое имя - Анна Яблонская. От того, наверное, люблю я яблочный сок, яблочное варенье и откликаюсь на имя Яблочко, а иногда даже и на Грушеньку. Живу во фруктово-овощной стране Украине, в морском городе Одессе на улице Черноморская дорога...
Пишу рассказы чернилами с яблочным вкусом».
Я болею типичным недугом провинциалки:
У меня нестерпимо забавный южный акцент
И флакончик с дешевеньким запахом сладкой фиалки,
Опьяняющий мальчиков, как дорогущий абсент...
Я страдаю обычной провинциальной болезнью:
Я читаю Есенина и сочиняю сама,
Я рифмую отчаянно "бедность" с какой-нибудь "бездной",
А в шкафу у меня - ярко-красная с кантом тесьма...
К своим двадцати девяти годам она смогла достичь много. Стать автором доброго десятка пьес: «Видеокамера», «Выход к морю», «Дюймовочка и мотылек», "Заброшенное радио», «Монодиалоги», «Письмо в зоопарк», «Тепло», «Утюги», «Шоу ковбоя без собаки», которые ставились во многих городах СНГ. Завоевывать премии на престижных литературных и драматургических конкурсах: «Дебют», «Евразия-2005» (Екатеринбург), «Свободный театр» (Минск), «Премьера.txt». Писать прозу и поэзию и щедро делиться своим творчеством с людьми. В Москву она летела на вручение премий конкурса сценариев журнала «Искусство кино», где ее последняя пьеса «Язычники» стала лучшей, но она об этом так и не узнала. Критики пророчили ей большой успех в кино и театре. Анна могла бы прославить свой родной город наравне с другими знаменитыми и талантливыми одесситами, но кто-то распорядился по-другому. Кто это был неизвестно, то ли тот, кто замкнул контакты взрывателя, то ли тот, кто задумал ту адскую акцию, произошедшую в зале аэропорта в Москве, и теперь мы вынуждены рассказывать об Анне Яблонской либо в прошедшем времени, либо в сослагательном наклонении. И самое грустное в этой истории то, что Анна никогда не успеет в полной мере отдать природную теплоту и любовь своему ребенку.
Все гениальные люди обладают гипертрофированным даром предчувствия. 21 декабря 2010 года Аня написала в своем блоге: «Мне кажется, у меня осталось очень мало времени». Она безумно красиво и полноценно жила. Она успевала многое совершить, а желала еще большего. Ее мысли и помыслы на удивления четки и мудры. Вот еще строки из ее дневника: «Хотела написать роман. И хочу спросить у знающих людей: как вы это делаете? Как вообще можно думать о чем-то одном, писать что-то одно долго-долго, полгода или год или даже три года рассказывать одну историю? Мне кажется мы - поколение монтажных ножниц. Мы так не можем. Наше искусство - кино, а не литература, и тем более, русская литература, великая плавная вдумчивая проза, созданная специально для того, чтобы не повеситься от тоски долгими зимними вечерами - без телефона, интернета и двд-плейера. Все эти вещи легко заменялись романом Толстого и Достоевского. А сейчас - они просто не нужны. Ни Толстой, ни Достоевский. Точнее нужны, страшно нужны, но уже невозможны».
В одной из интернетовских статей об этом трагическом случае мне в глаза бросилась одна фраза: «признанная российскими критиками, она, к сожалению, была не востребована в Одессе и в целом в Украине». Страна, где политики востребованы больше, чем драматурги, находится в величайшей опасности. Культура, где министр или чиновник узнаваем, а поэт или художник - нет, обречена на забвение. Общество, где профессия учителя или музыканта вызывает лишь снисходительные смешки, а вхожесть в коридоры силовых структур, министерств или власти является мерилом успешности и служит предметом зависти, безнадежно больно. Бесконечно обидно, что мы узнаем о талантливом человеке только после его смерти. Нам остается только завидовать людям, знавшим Анну при жизни, получившим от нее частичку света и радости, которые она излучала.
Говорят, что жизнь человеческая бесценна, и эта фраза уравнивает значимость существования всех людей. Позволю себе не согласиться. Трагично оборвавшаяся молодая жизнь нашей соотечественницы стоила всем нам намного большего, чем могут выразить обычные перечисления ее заслуг и регалий. Погас творческий свет в ее доме. Сотни ярких миров, создаваемых творческой личностью, никогда не предстанут перед нашими глазами во всей своей красе. Так давайте же оглядимся вокруг, давайте увидим то, что обычно остается незамеченным, давайте оценим тех, кто заслуживает этого еще при жизни, ведь о настоящей эпохе наши наследники будут судить не по количеству вывезенного украинскими правителями за границу капитала, не по эксклюзивности транспортных средств высокопоставленных чиновников, не по гектарам поместий и охотничьих угодий, а, прежде всего, по культурным ценностям, созданным нашими современниками. Неужели нам нечего будет предъявить им, кроме руин культуры, грязи жизни и несправедливости?
РАСПЯТИЕ
Я больше был растерян, чем распят
Неверием или, возможно, верой,
Одетый в гвозди с головы до пят,
Нанизанный на штык легионера.
Я больше был, чем не был. Наконец
Табличка «Царь», к тому же «Иудеи»
Больней давила в темя, чем венец,
И с двух сторон несчастные злодеи
Мне говорили: «Ты не виноват! »
Я виноват! Мечты об общем рае
Не отменяют персональный ад,
Наоборот: подталкивают к краю.
… И я не понимал, зачем звезда
Тогда светила маме над яслями,
Я превращался в щепку от креста
И горизонт свивался вензелями
На черном небе. Никаких следов
Присутствия хотя бы тени Бога,
А только прах людей и городов,
Что все двенадцать отряхнут с порога…
И крест скорее был упрек, чем крик:
«Меня оставил ты, Отец небесный! »
И меньше всех я верил в этот миг,
Что все-таки когда-нибудь воскресну.
В статье использованы стихотворения Анны Яблонской.
