«Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой…»
Оживлены в душе моей
Капризом русского пророка.
Лукавый дёрнул перечесть
Меня «Руслана и Людмилу»,
С той ночи сладостной и днесь
Обрёл я дерзостную силу.
Во тьму России, как в кристалл,
Я радостно впиваюсь взором –
Весь путь её мне виден стал
Со всею славой и позором.
Но тот злосчастный эпизод
Воспетый в прошлое столетье
Мне почему-то предстаёт,
Как иностранцу, в новом свете.
Баяновых героев ряд
В присядку шествует по драме,
Ан достигает результат
Теперь известный каждой даме.
Что там Руслану по плечу,
И что превозмогла Людмила ?..
Но я вам рассказать хочу –
Как всё на самом деле было.
В садах чудесных между гор
Там, где ни друг, ни враг не сыщет,
Ругаясь скверно, Черномор
Уже вторые сутки рыщет.
– Людмила!
(Чёрт тебя дери!)
Ну где ты, ангел белокурый?
Дай мне услышать, – говорит, –
Твои, дружок, колоратуры!
Но сам взалкал не слушать вздор…
Известно – только в руки дайся –
И нет невинности, позор! –
Людмила, свет, не откликайся.
Куда там!
Слышится едва
Её дыханье в душной чаще:
Спит девушка, и голова
Её в короне настоящей.
Она – хранительная сень
Печати верности Руслану.
Пусть страсти карлика весь день
Топорщат спереди сутану.
Но чудный головной убор –
Не пояс верности из стали:
Что ж женщины с известных пор
Рожать таких малюток стали?
И любопытство, давний бич,
Людмилу пробудило к сроку;
Она тайком спешит на клич
Взглянуть на Черномора сбоку.
Увидела…
И, вскрикнув «Ах!»
Упала, шапка покатилась…
А Карла?
Вот он, стыд и страх,
Как стать его преобразилась.
Длина чудесной бороды
Сказалась в достоянье мужа.
Людмила навзничь,
И сады
Её невинности – наружу.
(Тому, кто побывал в местах,
Что мы назвали здесь садами,
Добавлю – у Людмилы пах
Не скрыт кудрявыми кустами.
Людмила вся, как снег чиста.
Лишь там, куда стремятся взоры
В полуоткрытые уста
Дразнился язычок задорный.)
Теперь представьте:
На челнок
Фрегата мачту кто-то ставит…
Был у Людмилы между ног
Злодей подобным делом занят.
Беспамятство её спасло,
А Черномор всё тратил силы,
Но, всем предчувствиям назло,
Людмилу – свет не уморил он.
Руслан поспел на пятый день,
Любовь героя укрепила,
И по сей день остался пень,
На коем Карлу оскопил он…
Свою невесту отыскал
Он чуть живую, но румяной:
Подол измятый приподнял
И зарыдал над свежей раной.
(Те прелести, какие он
Лобзать мечтал ещё сегодня,
Лежали прахом с двух сторон
Дышащей жаром преисподни.
Но, верность суженой храня,
Её лечил он, плоть стреножа,
И не было такого дня,
Чтобы он рану потревожил.)
Хранит молва и свадьбу их,
И сколько выпито там было:
Руслан завидный был жених –
Ему под стать была Людмила.
Ах, да! Фарлаф!...
Руслан, прости
Ещё минуту откровенья:
Людмила на своём пути
Не знала с ним грехопаденья.
Фарлаф её чудесный сон
Трёхдневным бденьем не нарушил
И ни один сладчайший стон
Не наградил злодея уши.
(Обжора телом был богат,
Но то, чем Черномор мог хвастать
Даже Людмилы юный зад
Могло оставить безучастным.
Наины колдовство ему
Конечно помогало кстати,
Но за три дня свою суму
Он всё же бестолку истратил.)
Чудесным образом спасён,
Руслан простил ущерб Людмиле,
Фарлафу гробовой свой сон,
И похоть Карлику, в могиле.
В однообразьи долгих лет
Порой ругал свою он дурость,
А что она?
Людмила – свет
Всё по утрам на что-то дулась.