Где два окна подслеповато
На мир глядят из полумрака,
Где во дворе живет собака,
Исправно на цепи сидит
И дом хозяйский сторожит.
Провинциальное местечко,
Где в хате – кладка русской печки.
Степенный деревенский быт,
Где даже время мирно спит.
Где дети в город улетели,
А крюк для детской колыбели
Еще свисает с потолка.
Где вкус парного молока
И запах хлеба знают люди…
Все это было, есть и будет.
Но здесь хранится с давних лет
Былой войны суровый след.
Вот дом остался, где в подвале
Семью еврейскую скрывали,
И страшно слушать нам сейчас
Хозяйки сбивчивый рассказ.
Нам это все запомнить надо:
Что ход в подвал зовется «ляда»,
Рядно с ведерком нечистот,
Что закрывало в погреб ход,
На нем – трехлетняя Мария,
Отец и мать, едва живые:
Приклады – в дверь! В двери солдат,
К виску приставлен автомат,
И во дворе – овчарок свора,
И мамин крик: «Дитина хвора!
Облиш дитину – в неї тиф!»...
А нам твердят, что это миф,
Что, мол, такого не бывает -
Людей, как скот, не убивают...
...Вот у погоста длинный яр,
Где шли толпою – млад и стар –
Евреи смертною дорогой…
Здесь обелиск поставлен строгий,
А там, на кладбище, стоит
Другой среди могильных плит.
А в синем небе солнце светит,
И нет войны на белом свете –
Давно закончилась война.
Над сонным миром тишина.
Лишь эта боль сутулит плечи,
И обелисков белых свечи,
Как часовые на погосте,
Хранят рассказ о Холокосте.
Июль 2007 г.
Вот здесь можно прочесть мой очерк об этом же:
http://www.odessapage.com/new/ru/node/1116
