Альбина оглянулась. Младшая сестренка, склонившись, что-то внимательно разглядывала в траве. Вот встала на коленки – юбка парашютом вздулась. Ах! Какая красивая юбка. Была бы у меня такая, вздохнула Альбина, я бы не пачкала ее о траву.
- Лорка, а ну-ка пошли! – нарочито взросло. - Мать придет, а нас нет. Получим еще из-за тебя.
И не удержавшись, двинулась в направлении девочки. Лора не ответила, только восторженно взглянула на сестру – лучистые глазищи, милое личико. Лорка – картинка.
Что-то там интересное.
Это было гнездо. Или логово. Одним словом, среди сухой травы, пуха, и неизвестно чего еще, шевелились маленькие существа. Лора гладила их пухлыми своими пальчиками. Альбина догадалась:
- Мышата!
Присела рядом с сестрой. Налюбовавшись, стали думать. Почему же их мама бросила? А может ее кот съел, до деток пока не добрался. Охранять их теперь что ли, пока вырастут.
Вдруг младшая резво поднялась:
- Я сейчас.
Видно идея в голову пришла. Побежала по полю. Вот топает обратно, смешно так, переваливается – пухлая фигурка, густые локоны. Принесла спичечный коробок, морщинисто подсохший, после недавнего дождя.
Улыбается:
- Мы их дома поселим, подполом. Правда?
***
Шли домой быстро, почти бежали. Лора устала, не успевая за сестрой, и уже во дворе, обессиленная, опустилась на ступеньки. Альбина отодвинула трухлявую доску сбоку, и на четвереньках, почти залезла под крыльцо. Тельце у нее узкое, где угодно пролезет.
- Лор, надо дальше лезть, - донесся голос.
- Давай, - Лора наклонилась, заглядывая в подкрылечную темноту.
Мать, конечно, ждали, и все-таки появилась она неожиданно. Скрипнула распахнувшись дверь. И Лора первым делом увидела мамины ноги. Туфли на каблуках, лодочкой. Стукнули пару раз по старым доскам. Девочка тут же вскочила:
- Мама, мама. Я ногу подвернула, меня Альбина на руках несла!
Молча мать схватила ее за руку. Резкое движение – и дочь уже за порогом, в сенях.
- Где эта сучка, - сказано спокойно, почти без эмоций.
- Мамочка не надо! Не бей, она не виновата, - голос дрожал.
- Зайди в дом.
Страшно не выполнить приказание, а за Альбину страшнее. Мать не веря повернулась. Лора стояла, размазывая слезы. Только пощечина заставила ее убежать.
Альбина затаилась под крыльцом. Лучше уж здесь сидеть всю ночь.
- Выходи. В прятки играть не будем. Не выйдешь - убью.
Схватила появившуюся девочку за волосы, выволокла наружу. Так и потащила на крыльцо, через порог в дом. Альбина молчала, стиснув зубы, прижимая изо всех сил руки к голове, к волосам, хоть так уменьшить боль. Знала, если закричит, будет хуже.
- Уродка, - спокойно сказала мать.
В сенях отпустила, наконец, косу. Слава Богу, что Рамид дома, не любит он шума и возни. А ведь избила бы в кровь.
- Не смей больше столько шляться. Я ему мыть ноги не собираюсь. Унизить меня хочешь, зверёныш?
- Я сейчас, мама, - Альбина уже искала тазик. Подставила стул к полкам, в сумерках шаря на ощупь. Слышала, пока тянулась, как мать закрыла дверь в комнаты.
Обидно. Но и ее понять можно, маму. Альбина добавила в тазик горячей воды из чайника. Конечно для нее это такой стыд! Он пришел, а нас с Лоркой нет. Дурацкий какой обычай.
Рамид незлой, не обижает, вернее сказать, вовсе не замечает дочерей своей женщины. Дети его русской подруги – не его дети. Но мыть ноги каждый вечер на ночь жена должна. Или дети.
Закатанные до колен брюки, капельки воды поблескивали на черноволосой коже. Бездумно, привычными движениями вскидывала воду и чувствовала, как головная боль становится невыносимой. Терпела, а слезинки повисали на ресницах, другие скатывались понемногу в уголки губ, горячие и соленые. Почувствовала вдруг легкое прикосновение к голове.
- Ты что, дэвочка?
Это неожиданное, небывалое сочувствие испугало. Альбина немедленно закончила омовение, вскочила, толкнула тазик. Подняв глаза от лужиц расплескавшейся воды, встретилась глазами с матерью. Та смотрела строго, но молча. И то ладно.
Дурак ты какой! – думала девочка, ужиная и ловя подозрительные взгляды матери. Что она придумала? Дочь следила за ней, исподтишка, ожидая подвоха. Но та была задумчива и тиха.
Утро принесло все-таки сюрприз.
Лора отправилась в школу одна. В первом классе всего неделю, и обычно ее сопровождала сестра. Но сегодня у матери были другие планы.
Альбина тихо плелась за ней, не понимая, куда и зачем они идут этим утром. Спросить – невозможно. Так и шла, понурившись.
Путешествие закончилось больницей.
Заглянув в кабинет к зав отделением, поздоровавшись, мать втолкнула дочь в кабинет.
Женщина в белом халате, и заляпанным чем-то красным фартуке, мыла руки у раковины. «Это кровь» - поняла Альбина. Со страхом рассматривала хозяйку кабинета. Усталое лицо, обрамленное синим, целлофановым чепцом.
Та, округлив глаза, слушала, то, что шептала ей на ухо мать.
- Любка, ты что. Сдурела совсем? Как это я стану проверять? – вдруг сказала мамина знакомая.
- Осмотр. А чего? Она взрослая уже.
- Ей и одиннадцати нет.
- Скоро будет, худая просто.
- Нет уж, ты меня уволь от этого. Что выдумала. Ребенка-то пожалей.
- А меня кто пожалеет? Она с мужиками заигрывает. С мужем моим. Может она и спит с ним! – заплакала мать.
- Любка, да ты – идиотка, - сказала врачиха, выталкивая Альбину за дверь.
Оказавшись в коридоре, ошарашенная словами матери, девочка метнулась в сторону, к стене, ее задели каталкой. Заплакала. «Какой же это стыд, то, что мама сказала…»
- Боже, чей это ребенок?
На каталке разметавшись, в светло-коричневой рубашке, лежала женщина. Голые ноги. Голова откинута в сторону, а глаза глядят на Альбину. Мутно, пьяно.
- Прости меня, доченька…Прости…