Продолжение истории про одноклассников - начало " Одноклассники".
http://www.grafomanam.net/poems/edit_poem/id.181606.lim20-lst0/
В 2007 году мы с моей дочерью Машкой гостили в Питере в семье моего одноклассника Леши Максимова. Машка поступила в Институт, а Питер я ей давно обещала, да и Максимовы звали.
Честно говоря, я немного боялась. Лешку Максимова я любила аж 25 лет. Безрассудно, безответно, безнадежно.***
Соваться с таким багажом в его семью, было, конечно, не совсем разумно. Но годом раньше, на нашей Юбилейной встрече в школе, я поняла, что любовь моя сменилась теплым дружеским чувством.. Но, кто ж его знает...
Лариска, жена Макса, оказалась очень славной женщиной. А Машка крепко подружилась с их детьми - Олегом, её ровесником и Ольгой ,чуть помладше.
Вот они то по Питеру и бегали. Макс взял неделю отпуска, и мы с ним с утра до вечера сидели в нашей Юности -вспоминали, ревели, смеялись, курили, пили водку...Иногда к нам присоединялись Лариса, иногда ребята. Я подарила Максу перезапись с того сумасшедшего диска Одноклассникам***. Не одной же мучаться. Я очень благодарна Ларисе за её доверие, и господу за то, что он мне дал возможность так легко общаться с моим Лешкой. Лариска сразу нас предупредила: сопьетесь - выгоню обоих!
Итак, мы с Лешкой налили водки и отправились в путешествие в наше хрупкое прошлое...
- 1,2,3.. Помнишь, Макс, 4,5... Женька, а про это вспомни... А как тогда... А вот это...
Класс у нас был дружный, в школе к нам относились как к вожакам -заводилам и даже те шуточки, которые устраивала Могучая Тройка- Натич, Максимов и Звеникин-воспринимались на ура всей школой.
Сначала я вспомнила, как Лемехова пришла в школу в каких то обалденных сапогах. Ну, все девки ох-ах, дай померить, ну и сапоги растащили. Вот начался урок. Сидит Лемехова без сапог.
Ну, её, понятно, к доске вызывают. А та как пойдет?
Вот она и говорит: Марина Антоновна, Я не могу. У меня ноги...
А дальше не знает, что сказать, Антоновна пока соображала, Звеникин подключился :
- Ой, Лемехова, че, у тебя правда ноги? А у меня руки, давай собьемся дружно в одно целое. Все стонали от хохота.
- А помнишь, Женька, Топор всех доставал? -это Макс вспоминает -Вот , значит бежит Звеникин за Топором, тот пробегает мимо женского туалета, в это время дверь открывается , и Юрка на полном ходу туда к девчонкам влетает. Визг, писк, выталкивают его оттуда ошарашенного и прямо классной в объятия.
-Звеникин? Это что такое?
-Туалет, Галина Алексеевна.
-Какой туалет?! Что ты здесь делаешь?
-Что и все - выдал Звеникин.
Та вздохнула, потом выдала на собрании, что вот непотребности всякие совершаем.
Натич заступился: " так Галина Алексеевна, он же дальтоник у нас, Юрка то..."
-Да?- не поняла классная, что к чему.. а Натич дальше заливает: " так он буквы ЭМ и ЖО всегда путает... "
Класс рыдает, классная в шоке...
Дураки вы и хулиганы, а не дальтоники.
Вспомнили, как в 8 классе русичка наша в декрет ушла. Новая приходит: здравствуйте, меня зовут Мунира Агзамовна , я буду вам преподавать русский язык, ну мы, фр фр, Натич чего то захрюкал, захрюкал... Ладно, а на следующий урок наконец-то англичанка пришла, тоже новая: Сара Давидовна. Натич весь урок давился, икал, потом выдал нам: вот блин сначала татарка учит русскому, потом еврейка английскому...
Потом на биологии вопрос там какой то дурацкий про бактерий, Топор у доски плавает :" Ну, Топорин, и как размножаются эти бактерии?"
Ну, Макс и ляпнул: " как все. Замуж выходят." Пятиминутный шок в виде всеобщего хохота.
А фильм " Вам и сне снилось" мы с девчонками четыре дня подряд смотреть ходили и все слезами уливались.. Фильм -то про нас...Парни раз посмотрели... больше не пошли.. уж очень как-то...А мы в кино ревем, на уроках только про Ромку с Катькой -такая любовь...
А Лешка вспоминает: " Как то нам приспичило цветов нарвать. Подсказали нам, где можно. Полезли за цветами, а там псина здоровая. Вот мы на заборе зависли, псина лает, прыгает, а в другом саду тоже псина подключилась. Облаяли с двух сторон...
Вот, ну одна то вроде как на привязи. Решили спускаться. А тут кот, откуда не возьмись, и вторая псина срывается с привязи и за котом. Тот понятно на дерево, оттуда на забор и в Максимовские штаны вцепляется. Теперь орет ещё и Максимов.
На такую оперу появляется хозяин: " Это ещё что такое?"
Ну, Максу не до него - он с котом борется, тот вопит, как в марте.. Звеникин от пса пытается избавиться, тот у него шнурки на кроссовках жует, кроссовка, короче, псу достается. Юрка на заборе.
А Натич говорит: " Так весна!"
Мужик опешил: " И что? "
- Так вот, - продолжает Натич, показывая на всех четверых - Грачи прилетели...
Звеникин чуть с дерева от хохота не свалился. Макс наконец то кота оторвал, тот на землю шмякнулся, заорал, метнулся на другое дерево. Пес шнурки звеникинские отгрыз и за ним.
-Аа, грачи??? - Ну, ладно мужик с юмором попался, - ну-ка, грачи, с забора слезайте..
Собаку от дерева оторвал, та снова к ботинку Звеникинскому кинулась - догрызать.
- Нее, мы вот собачки боимся... , - затянул Натич.
Тот собаку привязал. " Слезайте! И чтоб я вас больше тут не видел. Птенчики залетные! "
Ну, мы и потянулись: Звеникин в одной кроссовке, Макс весь разодранный, а Натич просто от хохота падает...
-А помнишь, Жень, Наташка все меня про штаны пытала? -А , да да .. Так вот, никто ж тогда толком не понял, а дело было так.
Это же после 9 класса было.
Мы такие все гиперсексуальные, тестостерон бьет аж из глаз, ну вот все мысли об одном, понимаешь? А как? А где? А с кем?
Вот достали где-то Playboy. Офигели. Листали с утра до вечера, все от предков прятали. Потом Звеникина поймали дома, в ухо отец дал ему, как всегда. Потом нам всем и говорит: " Надо делом заниматься, а не журнальчики листать." Представь?
Ну, и подарил нам по упаковке презервативов. Да напутствие:" И чтоб без них я вас не видел!"
Ну, мы такие радостные, ооо, днем с огнем такое...А ему: " Как скажете...".
Короче, эти самые штуки мы постоянно с собой таскали. Вдруг повезет. Ну, один у меня в кармане и лежал. А в другом кармане-та самая открывашка-ножичек. Вот Наташка*** пошла на пляже за водой, ну, я её и попросил открывашку из кармана достать. Ну, она, понятно, увидела вещь неположенную.
Сначала я думал, чего она пыхтит все, а потом когда оделись, она, видать, вспомнила:
- Максимов! Ну-ка , скажи, что у тебя в штанах?
Я этак растерялся - вот чего девке надо, не понял. Значит, мы стоим с чумными рожами. Я ей:
- Не понял..
- Я по-моему, ясно спросила: что у тебя в штанах?
Я пока соображал, что сказать, Натич выручил: " Так у него тоже, что и у всех".
- Натич, я не тебя спрашиваю, а Максимова...
Я плечами пожал: ничего не понимаю, что за глупое любопытство. И повторяю: " То же самое, что у Натича...".
Мужики уже на грани истерики, а Блоха никак не угомонится: " Покажи!"
Звеникин: " Наташка, а тебе не рано на такое смотреть?" Рожи у всех совсем поглупели.
Та: " Вы, что, совсем идиоты? Максимов, карманы свои покажи!"
Ну, тогда я допер, задумался и сообразил. Блин... Руки в карманы засунул, ну да, лежит, я левым плечом слегка дернул, Натич сразу за моей спиной вырос, ну, я понятно, все в кулак, карманы выворачиваю, показываю: вот смотри - ничего такого нет. Она мне : " Кулаки разожми.", - разжимаю: на тебе зажигалка, конфетка, три рубля... все. А это уже у Натича в кулаке...
Она психанула: " Шуты гороховые", - и ушла к реке...
Я помню этот случай, потом Лешка долго её уламывал, что ж он там сочинял, не знаю, но вернулись вместе.
Сашку Хитяева как-то парни не очень любили, был он жирный и такой заносчивый, нну номенклатурный, короче. Вот они его сильно не трогали, но иногда любили приколоться.
Как-то приволок Хитяев в школу жвачку.. ладно.. ну и решил видать - не все вам. Угостил - двум дуракам жвачку дал, а третьему пасту какую-то для склейки зубных протезов.
Вот сидит Натич, у него зубы приклеились, сказать ничего не может. Глазами вращает, те двое спрашивают: " Ты чего, Олег?" Хитяев ржет, довольный.
Звеникин:" Подожди, жирная рожа, я тебе устрою".
Вызывают Натича к доске... тот ни бе, ни ме... стоит, рот открыть не может.
Макс выручает: " Вера Васильевна, он говорить сегодня не может" ...
- А что же он может??
- Петь..., - ляпнул Звеникин..
- Это как? - опешила химичка.
Ну, Звеникин и завыл: " Соловей мой соловей, голосистый соловей". Тут Макс поддержал, они громким ором все пропели. Химичка в шоке, в соседнем классе все в шоке, в нашем - общий припадок. Натича потом к стоматологу водили, еле отшкрябали челюсти...
- Не будешь, Натич, заграничный разврат пробовать, - констатировал Юрка. И всю Тройку - к директору.
Аверьяновна: " Слушайте. Опять вы! Что вы тут за пение устроили? Вас что из школы выгнать? "
- Анна Аверьяновна! - это Звеникин, - как же из школы то.. Нет такой статьи , чтоб за распетие народных песен из школы"...
-Я вам такое распетие покажу! И песня эта Алябьева, а не народная.
-Аа, ну мы учтем. В следующий раз.
-Что в следующий раз?
- Что-нибудь по-настоящему народное споем. " Калинку" там... какую-нибудь, - воодушевился Звеникин.
- Вот ещё раз споете - точно выгоню! Пошли вон!
Почему-то их все любили. Веселые они были, отчаянные, они никого не унижали, не задирались, в них было великое чувство справедливости и обалденный юмор.
Я поняла, что это они жить торопились. Как чувствовали, что их ждет***
Директор Анна Аверьяновна хваталась за сердце и говорила, что она до июня с этим кошмарным 10"в" точно не доживет. На выпускном: " Лялляля , вот нам вас так будет не хватать". Ну, Звеникин и ляпнул:" А мы в гости будем приходить" ...Та за сердце: " Да, конечно мы будем рады". Мы потом это вспоминали и думали, как бы она была рада, если бы, если бы они могли прийти.
Она была на похоронах, когда Макса с Натичем привезли...Говорила : Как жаль, такие славные ребята"...
А Макс воспоминал про их приключения...
А тут как-то три идиота упились на спор "Агдамом". Пили, как принято, в беседке в каком-то садике... Поплыли по домам. Звеникину сразу вломили по ушам и спать уложили, Натич всю ночь с туалетом в обнимку проспал, мать бедная посмотрела на это чудо, а будить не стала, утром все, что думала, высказала.
А Макс заплыл в квартиру и сразу угодил в нежные объятия родного отца. Тот, увидев, в каком состоянии явилось домой это, им самим сотворенное, устроил Максу домашний вытрезвитель. Короче, он его голого в ванной холодной прополоскал:
- Мать орет:" Он простудится"! " Ни хрена с ним не будет, вставай!"- вспоминает Макс, - а я сижу борта плывут, вода льется холодная, мать ревет, отец по шее дал, вытащил из ванной, в полотенце закутал, матери скинул меня : " На, забирай" Та: " Сю сю, Лешенька, пойдем, спать ляжешь". Уложили, лежу в полотенце, весь промерз, блин. Мать потом одеялом накрыла. На утро сплю, встать сил никаких. Отец пришел: " Вставай, пора в школу". А я еле живой - в какую ещё школу?
Забыл, как школа выглядит? Сейчас покажу! - Ну, и ремень откуда-то волокет. У меня глаза на лоб полезли. Я про эту штуку уже лет 5, как забыл.Но что-то в памяти мелькнуло...
- Ну что, показать? - - Да неет, я щас встану. - А тот : "Не умеешь пить, не берись!" Я ему выдал: " Так я научусь". Ну, он мне и врезал. Да ещё кулак показал. Вот я как этот кулак перед носом увидел, так не поверишь, Женька, на всю жизнь сразу пить научился. Меня этот отцовский кулак в Питере спасал, а бы я тогда совсем упился...
Мы вспомнили, как мы обалдевали от музыки " Аббы" и "Бони М" . Потом парни ещё записали " Ракет", вообще с ума сходили. Как все мечтали о модных джинсах. Как в очередях стояли с родителями то за мылом, то за лифчиками, то за простынями. Водки только было всегда рекой.
А я вспомнила, как мы на горку в каникулы зимние кататься ходили. Эти коблы под 1,85 с криком с горочки, такая умора. Ладно. А там так скользко рядом было. Вот мы встретили Изумову, стоим , болтаем, а Абрамыч скатился с горки и к нам. И тут видим, Абрамыч падает и едет по этому льду, летит прямо к Изумовой.
Та не видит, а мы не успеваем ей сказать. Короче, через секунду Танька сидит на голове Абрамыча, все вокруг ржут (хотя Абрамыч, вроде, не смеялся), и сказать от хохота ничего не можем. А Танька сидит и такая спокойная дальше свою историю, как они в Ленинграде НГ справляли. Тут с горки Натич скатывается и тоже к нам и тоже падает и едет. Мы ещё больше согнулись, а Натич выбивает из под Таньки очумевшего Абрамыча, Танька пересаживается на Натича и продолжает свой рассказ, при этом говорит: " Да что это такое!" Макс падает на четвереньки, Звеникин на него, все ревут от хохота. Натич орет: " Танька, слезь с меня!" Танька не понимает: " ... ой, а там мауки , фауки". Опомнившийся Абрамыч аккуратно поднимает Изумову с Натича. Та ещё не врубается. Все говорит.
Потом до неё все доходит: " А кто был до Натича"" - спрашивает.
- Я, Танечка, - кланяется галантно Абрамыч. Все. Полный идиотизм. Все в конвульсиях.
А в девятом классе гуляли как то также на елке, а потом отошли немного- там Райком, а около него ели голубые, красивые и много снега. Вот мы давай вокруг этих елок хороводы водить." В лесу родилась елочка", - горланить..
Потом эти дубины трусишку зайку изобразили :скакали , лапы подняв, а это ещё ничего, а когда Прокопенко завыл про волка, Натич опустился на четвереньки, эти двое туда же и давай вокруг елки кругами .. мы все в отпад.. К нам менты: что такое? Что вы тут безобразничаете?
Ладно, с нами дураки были, мы: " Ну, пожалуйста, ну, сюсюсю", - короче, отпустили с миром.
Мы пару кварталов прошли и снова : " Везет лошадка дровенки" , - затянули, и эти такие дровенки с лошадкой изобразили. Хазанов отдыхает. Короче, Натич со Звеникиным на Лешке повисли, тот их тянет бедный, они тяжелые, вот так мы веселились.
Но это все было ещё до нашей любви, мы ещё никто ни в кого не влюблялись. А потом не знаю, что было сначала, то ли Макс в Блоху, то ли я в Макса...И начались мои мучения. Вспомнила про это, в сердце иголочка уколола. Да сколько ж это можно-то? Опять чуть не заревела.
Умели они сделать всем праздник: шары надували в Новый год, снежинки клеили, подарочки какие то придумывали. А какие концерты нам на своих гитарах устраивали. Они нам на 8 Марта в 9 классе бониэмовский " Вавилон"спели, Аверьяновна за голову схватилась, а англичанка говорит: " Язык бы так учили, как песенки эти дурацкие!" А мы аж дыхание затаили, такая красота: песня блеск, а какие мальчики у нас замечательные!
Я смотрела на Лешку и думала, как хорошо, что мы вот так можем сейчас говорить.
Как-то в трамвае билет счастливый попался, они его на троих сожрали. Потом доказывали, что не зайцы. Так Натич предложил контролерам: " Не верите? Я готов доказать". " Это как?". " Нужно подождать, придет процесс, ну и все выйдет наружу". Те двое смехом давятся.
- Ну, мы там пороемся и найдем билет, соберем его...
Тетки не выдержали, давай смеяться: " Ладно, идите уж, а то процесс у вас начнется".
Если кому-то помочь надо было - только намекни. Ну, Натичу они постоянно помогали, да ещё отцов своих подключали. Олег им за родного был. Подшефному детскому дому помочь - всегда Тройка наша впереди. Аверьяновна только намекнет -никаких проблем.
Вот у Криницкой - у них сад огород огромный, тут как-то собрались в кино. А та пришла и говорит: " Я не пойду" - ревет, - мама болеет, а нам в сад должны навоз привезти, а что я с ним делать буду."
Те сразу: " Не реви, Криницкая, мы тебе поможем" , - и про кино забыли.
И полдня пять дураков у Криницких навоз разбрасывали. Вонь жуткая, глаза слезятся, а они песни горланят: " Взвейтесь кострами, синие ночи", "Позади крутой поворот". Потом топили там баню, потом мылись, потом пришли, помню, все остальные, такой праздник устроили.
На улице стемнело, а мы с Максом все вспоминали...
- Помнишь, карту вверх ногами повесили? Наивная Баська вышла, ищет на карте, географичка близорукая не врубается, класс тихо стонать начинает. Разобрались, родителей в школу. Потом Натичу нотация, Звеникину по ушам, а Максу - барщина.
А барщина - это прикол тот еще. Как-то они эту барщину втроем для быстроты отрабатывали: пылесосили, ковры там вытрясали, ну, несут ковер. Бабки сидят, смотрят: три бугая ковер тащат из подъезда.. " Это вы откуда?" " Из 49й!" - ляпнул Натич, Макс загнулся, бабка-то из 49 и есть! Та: "Куда потащили?!" Макс ржет:" Вот дура старая, у неё таких ковров-то и не было никогда".
Ну ладно, вытрясли. Бабка смотрит - ага, вроде обратно несут, тут тетка какая-то из подъезда выходит и спрашивает " Это вы куда несете?" " В 38ю", - честно признался Натич. Так другая бабка и говорит: " Видал, чего на наших глазах делают, из одной взяли да в другую и потащили". Мы ковры в подъезде покидали,сами на них рухнули и завыли от хохота.
Я вдруг сама залилась хохотом. В кухню заглянули три молодые рожицы. Посмотрели. Олег выдал резюме: " спились... То ревут, то хохочут. Скорую надо."
Макс: " Я тебе щас дам скорую! - Сам тоже хохотать начал, - Женька, ты чего?
А я сквозь слезы: " Про Чебурашечку вспомнила". Тут мы с ним залились вдвоем.
- Точняк, надо скорую, - это Олег. - Нее, - решила Машка, - подождем, может я уж как-нибудь её до дому довезу.
А мы вспоминаем, как общего Чебурашку купили, так парни тоже с ним возились. " Ах, ты Чебурашечка, ах,ты хорошенький", - вот таскали его по всем партам. Девчонки костюмчики шили. Ну, вот, появился этот Чебурашка у Максимова. Тот сидит, его на коленях вертит, увлекся. А у нас по математике мужик преподавал, Андрей Ростиславович, мы его Андрюхой звали. Ну вот, Андрюха смотрит, чего там Максимов руками творит, понять не может. Мысли у него всякие такие. Подходит к ним: сидит лоб, 1,85 , в руках Чебурашечку держит, костюмчик на нем поправляет, тапочки надевает.
Андрюха так и замер. Смотрит на Макса, а тот увлекся, все по фигу. Мы ждем.
- Максимов, - окликнул Андрюха, - дай-ка это сюда.
Макс, не отрываясь от Чебурашечки:" Не могу".
- Что значит " не могу"?
- Это у нас сын полка. Как я его отдам?
- Не дури, Максимов.
А тот быстро Чебурашечку в парту, глаза честные, преданные поднял на Андрюху - не могу!
Класс доволен, улыбается, как же -ребеночка своего спасаем. Андрюха брови домиком: " Угу. Не можешь. Ну, тогда давай к доске".
- Не могу, - Макс думает, - щас уйду, этот Чебурашечку подтянет.
- Угу. И это. Тоже не можешь. Ну, давай дневник.
Ну и пишет тому: " Играл с Чебурашкой на уроке математики. Ну, и там родителей в школу". Директриса вызывает всю Тройку, те приходят.
- Так, и что там ещё за Чебурашки у вас появились?
Макс достает игрушку из сумки, шапочку на нем поправляет так заботливо и говорит - вот.
Анна Аверьяновна вздыхает. " О, господи...Вам же в Институты поступать надо, вы не понимаете? Вы что, в Армию захотели, все игры у вас" .
- Это не игра, - влез Звеникин, - это сын полка.
- Все! Чтоб я больше этого вашего сына не видела! Идите, папаши".
В выходные мать Макса дневник смотрит, что такое? Отцу показывает. Тот ему пальцем у виска - " Тебе, долболобу уже не играть с чебурашками, а делать их пора!" Лешка ему, как сын послушный: " Как скажешь. Надо - сделаем". Ну, тот ему сделал. По ушам. Больно. И как звеникинские уши такое выдерживали?
Этот Чебурашка у нас долго жил, мы его потом как палочку эстафетную по домам носили. А когда Катя Лемехова умирала, ей в больницу отнесли. Навсегда.***
Шедевром их творчества были вареные звеникинские джинсы, Его отец где-то смог достать настоящие Риорды. Но невареные. А надо! вот мы их в хлорке как положено, замочили, потоптали..
Родичи увидели, мать за сердце, отец Юрке в ухо. Нам: брысь. Мы с Натичем успели смыться, сели не лестницу ждем. Через 15 минут выглядывает Юрка: " заходите". Звеникинский отец как-то умело Юрке по ушам бил - не сильно, но с толком. А вообще они - весь Трояк - как родные были друг другу. Мать Звеникина обалденные пирожки пекла, так она тесто сразу на всю эту роту заводила. Они как нападут, так челюсти не закрывают, пока все пирожки не сметут. Три таких бугая, да отец в придачу. Она полдня готовит, а эти ам - и нету. Но они порой ей сами помогали. Пельмешки лепили.
Максимов-старший их к рыбалке приучил. Любили пацаны с ним на озере посидеть в тишине порыбачить. Да и он тоже любил учить их рыбалке да и жизни потихонечку. Когда в 1982 отец у Макса умер, Макс впервые стал пронзительно серьезным. Все на маму смотрел - как она. Сам ни слезинки не проронил. Я помню, как мы все за него переживали.
- На 40 дней мы на рыбалку поехали, как отец любил,- рассказывает Лешка, - сидим в тишине, и тут меня прорвало, я, не поверишь, Женька , рыдал в истерике. Я только вот тогда понял, что нет у меня больше бати, нету. Что я теперь в доме - мужик. А потом вся эта история с институтом, с Армией. Вот такой я ненадежный мужик оказался.
" Эх мальчики, мальчики, бедные ваши матери, как это они все вынесли", - я снова заревела.
- А вы чего такие сопливые? - Машка заглянула в кухню.
- Не обращай внимания, Мария, он просто пьяные, - развернул её Олег
А я к окну подошла, вся реву, Макс встал, обнял меня, лицо мое целует : " Женька, не плачь, все хорошо, Женечка"...Не видели, как Лариса пришла с работы, заглянула, ушла. Села в комнате на диване,там сидит, ревет...
Машка потом мне рассказала:" Ммы все в шоке таком: вы на кухне ревете, тетя Лариса в комнате".
Про Афган парни до хрипоты спорили, понять пытались, что там происходит. Сами потом все увидели. Ни про Институт, ни про Афган он мне рассказывать не стал: " Знаешь Жень, про это не расскажешь, там быть надо, а лучше не надо. Я вон за своего парня трясусь, знаешь как. Когда Ларка забеременела, я бога молил:
" только не парень, только не парень... так ведь нет - вылез! Все при нем! Не хочу под пули отдавать. Не знаю, не дай бог, какая ещё Чечня, какой Афган на их долю придется", - говорит, а у самого в глазах слезы. Я сорвалась, давай целовать его в сумасшедшие эти глаза, в эти обалденные ресницы.
- Макс, родной, ничего не будет, ничего. Все хорошо...
Тут Лариска снова пытается на кухню, а мы опять ... и короче, все снова - мы здесь ревем в два голоса, она там. Дети за головы берутся. Машка с Ольгой давай тоже реветь. Машка ко мне: " Мама не плачь", Ольга ,понятно к Лариске. Олег так по взрослому : "Вы че, все сегодня охренели, что ли? Во, блин, допились", - и невдомек дураку, что это мы за его жизнь переживаем.
Я за все 25 лет все свои слезы выплакала, да и Макс, похоже, наконец-то освободился от того ужаса, в который он сам себя вогнал. Он ведь потом ходил по инстанциям, мальчика того, тезку, восстановить хотел. Там ему: " Отвяжись, не все тебе равно сейчас-то". Так он потом мужиков подговорил, денег дал, они на нашем памятнике отчество у того Максимова поменяли.
Макс замолчал, задумался. А я вспомнила чудный зимний вечер, каток, нас, девчонок-одноклассниц, мы катаемся, музыка такая щемящая, на уме любовь, фонари горят снежок падает - такая красота...Мальчишки пришли, молча коньки надели, к нам подъехали и также молча катаются. И никто не слова. Вот такая у всех была восторженность, такая нежность, что и сейчас плакать хочется. Ну, я и заревела.
- Женька , ты чего??
- Макс, господи, какие ж мы были тогда хорошие и счастливые...
И мы опять в сопливую ностальгию втянулись. И, правда, парни нас уважали, не обижали, скабрезных шуточек не допускали, даже матерились редко. Да и девчонки как-то старались не заводить их зря. Хотя ведь уже совсем взрослые были, и природа свое требовала: и то хотелось и другое. Но мы для них были святыми. А ведь могли они подраться, и в синяках ходили, и материться умели не хуже грузчиков (пришлось как то услышать), и под юбки лазали (и про это слухи ходили, и в милиции побывали- в драке какой-то участвовали.
Вот когда они в ментовку угодили. Ну, начался урок. Кого нет? Натича, Звеникина, Максимова. Русичка облегченно так вздыхает, проходит спокойно урок, все в недоумении, куда эти трое подевались. А в конце урока она и говорит: " Скучно у вас сегодня что-то". Ну, Хитяев тут выступил: " Так вы бы нам сразу, мы бы что-нибудь придумали". А она ему: " Молчи уж Хитяев, где тебе такое придумать".
Зато Макс с Юркой Хитяеву такое придумали. За Натичеву жвачку. Короче, на литературе готовились к экзаменам, вот там Лев Толстой. Ладно. Хитяя вызывают, он шепчет по дороге: " выручайте". Макс ему быстро шпоряк пишет. Звеникин смотрит в окно и говорит громко так : " Ух,ты", - все, значит, рожи к окну, русичка тоже, Макс шпорика кидает, Хитяев поднимает. Ничего не увидев, русичка говорит:" Хитяев, я жду". Тот шпору смотрит и читает:
" Толстой. Война и мир. Идея романа взята из жизни. ( У русички глаза заудивлялись, но молчит) А было вот как. Александр Грибоедов очень скучал по своей жене (ну, да скучал, он, но Толстой тут при чем -недоумение у той на лице) Наталье Гончаровой",- кто- то уже начал икать.. русичка начала кивать головой...Хитяев воодушевился - читает дальше:
" Вот он и написал письма Толстому с просьбой изложить их роман в большой литературе...(класс начал повизгивать, русичка глаза прикрыла, рот зажала и трясется от смеха), но со сменой имен. Вот так появился роман про даму с собачкой под названием "Анна Каренина". Хитяев чем дальше читал, тем больше сам удивлялся. Класс рыдал, русичка оторвала руки от смеющегося рта:
- И как собачку звали?
- Муму,- машинально ляпнул Хитяев. Началась всеобщая истерика. У Хитяева рожа глупейшая, русичка смеется вместе со всеми.
- Вот скажи мне, Хитяев, ты сам то понял, что ты читаешь?
- Не очень.
- Ладно, Хитяев, садись. Я тебе четверку ставлю.
У нас шары на лоб.А та продолжает: " Напополам с автором этого шедевра. Неси дневник, Максимов".
Звеникин: " Ну, зачем сразу дневник-то, мы ж пошутили".
- А за неуважение к русской литературе...
Ну, Макс принес дневник. Весь класс давай заступаться: " Но ведь весело же получилось".
Та возмутилась: " Вам экзамены сдавать, а вы все веселитесь". Но от Макса отстала. По просьбе коллектива.
- Маакс! А помнишь, как на контрольной по физике молились?
- Даа. Звеникин: " Помоги, господи ,написать контрольную". Макс: " А лучше сам напиши". А Натич так серьезно: " Как скажете". Все рыдают, физичка чуть не упала от такого номера.
А если футбол или хоккей затеют не приведи бог помешать. Они ж просто никого не видят, кроме этих шайб и мячей. Кстати, о футболе. Я-то ведь была для них своим парнем. Ещё в 5 классе меня посадили вместе с Олегом Натичем, а мою подружку Галку Димочкину - со Звеникиным. Макс дружно умещались за одной партой с Таней Изумовой. Сначала обязаловка, потом мы все привыкли, составили свой такой кружок, все вместе.
Так вот играли мы как-то с ними в футбол во дворе школы. Учить нас взялись, ну, я и вдарила по мячу, стекло в дребезги. Они нам: " Сваливайте", - а сами сразу честно к Аверьяновне: " Мы стекло разбили, мы все сами вставим". И в выходной все трое под руководством звеникинского отца, под аккомпанемент его легкого мата вставляли выбитые окна.
Макс курил, а я взяла небольшой перерыв, чтобы обеспечить питанием подрастающее поколение. Вдруг слышим: девки наши пищат, с ними слабо спорит бас младшего Максимова, девичьи голоса крепчают, да и басок погромче зазвучал. Макс встает, я присоединяюсь. В комнате Олега идет борьба за обладание Интернетом. Машка и Ольга пытаются выдавить Олега со стула. Тот от них как от мух отмахивается. Они орут.
- Олеег! -вмешался старший Максимов, - быстро встал и ушел. Максимов младший беспрекословно встал. Девки с радостным криком " Ура", изящно уместились вдвоем на стуле. И показали язычки Олегу. Тот развел руками: мол, вот - видели...
- Вот, батя, ты же так мой авторитет перед малолетками подрываешь...
- Я те дам по ушам авторитет! Нечего девок у компьютера давить!
- Как скажешь. Могу давить не у компьютера.
- Давай, точно по ушам схлопочешь!
- А вот уши то тут при чем? - съехидничал Олег и быстро смылся на безопасное расстояние. Тут сам Макс руками развел. А я была просто в восторге от этого их кровного искрометного юмора.
Вскоре пришел к Олегу какой то друг-Максим, он же двоюродный брат, и они уже сидели все четверо, уплетали курицу,мирно пили чай, потом смылись на невские просторы. Компьютер был забыт.
- Я об одном жутко жалею, что я Звеникину не открылся, - продолжил наши воспоминания Леша, - может, он бы и не погиб.
Эх, Лешка,вряд ли, но рад был бы он тебе безумно. Звеникин ведь как тень ходил, когда из Армии вернулся. Один.
Потом я вспомнила, как мы тогда в десятом на качелях: " Мы вместе один лишь миг и потом долго-долго разлетаемся в разные стороны. Этот полет бесконечен. Качели меня уносят от тебя, все дальше и дальше... Это я будущее наше видела...Леша"...
Снова слезы, снова поцелуи... Он меня все целует: " Женя, Женечка". А я думаю : " Эх, Лешка, да я бы двадцать пять лет назад за твой поцелуй маму родную продала бы. Спасибо господу-уберег меня от дочернего предательства". Как бедная Лариска нашу встречу вынесла. Хотя, я бы за него тоже все вынесла...
Вот Вохмянцева***, дура. Такого парня чуть не сломала. И мою жизнь всю перевернула.
А потом мы с Ларисой отправили Макса с ребятами прогуляться за продуктами и вдоволь вдвоем наревелись. Я ей про Макса рассказывала,про мою любовь сумасшедшую. Она мне - про то, как он в Питер приехал, как жил в каких-то помойных общежитиях, кем только не работал,пил с алкашами, как она его полумертвого, избитого к себе притащила, как отхаживала его... Как его спасала.
- Женя, он ведь жить не хотел. Неделями волком выл, все Афган и Наташку эту вспоминал. Я думала, все, жиза у мужика, не восстановится. Бутылки выливала, одежду прятала. Он меня последними словами, даже как-то ударить пытался. А я ему потом: знаешь, Макс, ты не мужик, ты тряпка. И никогда им не будешь. За жизнь и за любовь бороться надо.
Он, Женя, раза три уходил-приходил.. На работу устроится, вроде хорошо все, потом сорвется и все. Без работы. Без жилья. У него ведь ума не хватило по документам этим жилье требовать. Детдомовцам положенное.
Я когда забеременела - испугалась, думала, а вдруг, по пьянке этой урода рожу? А он как узнал, что я ребенка жду, сразу изменился. Опомнился. Ну, постепенно все и наладилось. Только ребенка я того не выносила. Потом сама в такую депрессию впала. Думала: да черт с тобой, хоть загнись, алкашем был и останешься им.
А Макс знаешь, всё, сам завязал. Видимо, жизнь почувствовал. Я потом ему говорю: ты должен к маме съездить, Леша. Мама-то за что мучается?
И он поехал. А я все бога молила... боялась, что не вернется, что останется там, в родном городе...А я уже Олежку ждала.. Он вернулся. А потом через два года мы маму к себе забрали. Она меня очень любила. Она ведь все ждала, что Лешка появится. Мать есть мать... не верила в то, что его нет. Он дурак, ей несколько раз звонить пытался. Позвонит, её слушает, сам потом воет. Она как-то раз ему: " Леша"... Он сразу трубку положил.
А потом я все Тане Изумовой звонила.
- Таня все знала?!
- Не думаю Я аккуратно - про маму Лешину, про друзей.
А я поняла, что Изумова все знала. Не говорила никому... А что она могла сказать? Если он сам не хочет.... Как я тебе благодарна, Таня Изумова...
Потом вернулись наши дети и Максимов. Смотрят, бабы сидят в обнимку и ревут.
Девки сразу " мама, мама" - как те осьминожки - каждая к своей. Олег громко вздохнул: " Совсем уже... ниагарский водопад, а не дом". Максимов подошел к нам, обнял обеих : " Хорошие вы мои, простите меня, идиота". Мы ревем, он нас по очереди целует, волосы гладит. Мы носами шмыгаем, рядом девки прилепились, ревут. Олег с размаху падает в кресло: " Уфф!Санта Барбара отдыхает! - И тут кресло разваливается. Тот на полу, а мы дружно начинаем хохотать. Такая общая истерика.
- Точняк, все больные, -Олег хохочет вместе с нами.
В четверг сидели все вместе - прощальный ужин Лариса устроила, молодежь опять убежала мотаться по Питеру, а мы болтали о текущей жизни, потом смотрим - время двенадцать ночи, час, потом два. Мы опомнились, а молодежь-то где?
Бросились в их комнаты: ага, Ольга спит вроде. Машки - нет! Олега - нет.
Мы с Лариской в панику. Макс сначала похихикал - вот, вроде, матери непутевые. Потом тоже задергался. Звоним, недоступны. Ольга, разбуженная для консультации, возмутилась: " Они в кино хотели, меня не взяли, вот и пусть катятся куда подальше" . Ну, Макс тут пообещал Олегу страшную казнь. Тут Олег то и звонит: " Пап, не теряйте там меня, ладно". " Ладно, Машка где?" " А её, что, нету ещё? -удивился Олег. " Ты у меня получишь по ушам", - Максимов закипел. Олег: " Да погоди ты с ушами. Вам, что, Ольга ничего не сказала? Ну, я ей устрою". Макс: " Это Я ТЕБЕ устрою"! " Пап, Машка скоро будет, не теряйте, они с Максом гуляют...Ночи белые он ей показывает". " Я вам покажу белые ночи", - завелся Лешка. А телефоны-то почему не берете"? " Да мы в кино были, все отключили, ну и забыли подключиться". " Оболтус"! -констатировал Макс старший и гарантировал младшему всяческое обрезание и т.д. Тот ему: " Не сейчас пап, ну, пока! Некогда мне. Я ЗАНЯТ"!
Очумевший Макс сел: " Блин, ЗАНЯТ он. Наградил бог детишками". Лариска: " Кто бы говорил"!
Минут через двадцать явилась моя красавица с Максимом. Такие счастливые. Все из себя загадочные. Я как увидела, ругаться не смогла. Максимов на них рявкнул: " Быстро спать. Ты - туда, он - туда! По ушам получите завтра", - и Максиму кулак под нос. Машка хрюкнула и быстро смылась.
Утром является Олег. Весь такой довольный, глаза светятся. Улыбка во всю рожу. Макс ему тоже кулак под нос. Тот: " Пап, вот ты зря, все же в норме".
" Я вам щас такую норму покажу...Я тебе самолично все отрежу!!
-Не отрежешь!
-Да? почему это? -опешил Максимов.
-А чем будешь гордиться-то? -ляпнул Олег и быстро смылся.
- Тьфу, дурак!- засмеялся Макс.
Весь день мы суетились. А я со смехом думала: " Вот тебе Максимов, получай, майся теперь со своим сыном, как в свое время маялись с тобой, юморист вселенский.
Вот так у меня на Питер всего один день остался . Ну, я побегала , что-то увидела, что-то купила. Я ехала в поезде и думала: " Вот ты тогда не вышел из машины, Максимов.***. Как хорошо, что ты из неё не вышел... Не факт, что мы бы были с тобой. Не факт. Скорее там бы ты пропал совсем, а здесь тебя ждала твоя Судьба, твоя Женщина. Твоя Лариса.
Благодаря ей , ты счастлив, а я приобрела самого преданного друга - я знаю, случись что, ты бросишь все и первый примчишься на помощь".
А через год в апреле была Машкина свадьба. Она вышла замуж за Максима. Когда успели так влюбиться, ума не приложу. Свадьбу мы справляли в Питере, а потом вся молодежь приехала летом на наши речные просторы.
Так что мы с Лешей Максимовым теперь родственники.
1,2,3...
А ещё я хочу поделиться с вами маленьким секретом. В ноябре будет ещё одна свадьба. Моя. И Максимовы обязательно на ней будут.
4,5.*** (
*** подробно в рассказе Одноклассники