прилипает к пальцам легкая позолота.
в их бездушных взглядах моя каждая ночь устала от танцев,
от невидимости и неизбежности черного Бегемота;
слова оседают, как капли последнего выпитого шота,
а дом превращается в обнищалую резервацию.
и каждый раз так хочется оказаться нигде, никем,
вне досягаемости приборов,
без внешних связий с цивилизацией.
мир потрясающе глух и нем.
этот мир отрастающих челок и косых проборов,
парабеллумов, ям и стен,
лиц, не умеющих отказываться,
лиц, научившихся отказаться.
то есть, походу второпях и вкратце -
я дерево сплетенное из вен,
убежденное, что к идолам нельзя прикасаться.
ад начинается там, где заканчивается предрассветный сон, где тишина
пальцами расчесывает волосы тебе и аккуратно стягивает покрывало.
как ничтожно нам досталось дышать о нем, счастье мое, как мало,
если ад начинается на грани действительности и сна.
только мыслями, сетками мыслей, точечными абырвалг,
изнуряя до пальцев, стертых в кровь, моя единственная главрыба,
отбиваешь мне внутренности; ты мог бы, то есть мы могли бы
избежать этих елок и палок.
в следующей жизни я буду твоим одеялом.
а ты?
ну, возможно, моим любимым яблочным сидром.