1. Качка.
Ты во сне попадешь на какие-то злые качели,
И провалишься в яму, и выплюнет яма твой труп.
И проснувшись, услышишь, как падаешь лихо с постели,
И звенит твоя жизнь, вместе с бранью, сорвавшейся с губ.
Ни сидеть, ни лежать – даже, может, не сможешь напиться…
Занавеска, как птица, тяжелым помашет крылом.
И в сумбурном пространстве все длинное будет валиться,
Даже воздух, и тот, будет тоже стоять под углом.
Будут хлопать и рваться из рук непослушные двери,
И тарелка сбежит, и поскачет за нею стакан…
Ты не сможешь уйти, улететь, и ты точно поверишь,
Что в груди, и в печенке, и в горле твоем – океан.
2.
Там за окнами дождь. (Не за окнами, память мне тычет -
Все теперь по-морскому, такая уж в жизни глава).
Иностранный язык (что за странный и глупый обычай?) –
Я учу, и кассета мне тупо талдычит слова.
Можно выучить целый английский, а можно на палубу выйти,
И сквозь ветер и брызги с трудом пробираясь на бак,
Бестолково дивиться волнам: их суровой и яростной прыти,
И тому, как дельфины плывут впереди просто так.
Хорошо им, дельфинам – ныряют, играют, как люди,
Но в отличие от – все счастливые, до одного.
И поет океан: «Дай мне руку, мы вместе пребудем».
И все щели в одежде заполнены ветром его.
3.
Моя душа была морской
И я всегда любила море,
Весь в белых кружевцах прибой
И чаек с рыбами во взоре.
В далеких водах острова
И берег скрывшие приливы…
А на деревьях зрели сливы
И так кружилась голова.
Но мне открылся океан
За линией любви и страха.
Стонал тоскующий орган,
Выплевывая фуги Баха.
Так были звуки нелегки,
Волна – чудовищной горою…
И пена белая порою
Сливалась в белые клыки.
По именам, по одному,
Нас провожая взглядом длинным,
Он был и дерзким, и невинным,
Но не был другом никому.
Но, пропускающий людей
К далекой «Индии» – и в злобе,
И в бесконечности своей
Был скучен так, и бесподобен.
4.
Бережно качая на руках
Странную железную игрушку,
Он несет ее, как жизнь старушку –
Еле-еле не кидая в прах.
Эх, товарищ, выпей и налей,
Утопи бутылку в синем зеве.
Сколько же в его пузатом чреве
Вот таких, как этот, кораблей?
Банок из-под пива, кол, сластей –
Коими дорогу устилаем.
Мы идем, и мы воображаем,
Что идем мы волею своей.
5. Ночь в океане.
Это место – где небо ночное – всего лишь синее,
И наполнено светом, пускай – ни луны, ни звезды.
Потому что под небом природа рисует линию
За которой лишь черный, и черный тот – цвет воды.
И в глухой степи, где года до ближайшей станции,
Там не так темно. И не так здесь не светит луна.
Но с какой-то странной, лишь черту понятной грацией,
Белоснежной пеной кипит за бортом волна.
6.
След за кормой, как стрела, тянется до горизонта.
Радостно ветер влетает, ласковый, словно щенок,
В синюю пасть океана. Он его мирно глотает,
Давится ветром слегка, сизую рябь выдавая.
Небо – как флаг над кормой.
Флаг неизвестной страны, сотканный ветром и солнцем.
Кажется, мир подобрел, даже стихии уснули.
Как хорошо приближаться к чьим-нибудь берегам.
7.
Как в древнегреческой трагедии святыней,
Важней героя был безликий хор,
Так ваше соло не слыхать в упор
На фоне атлантической пустыни.
А много ль вас – да 30 человек,
Как 30 этих рыцарей отважных,
Которые на брег выходят влажный,
А с ними «дядька» их, который век.
А что вам за расклад, какая честь
Держать свой путь в любое время года?
На всякий героизм проходит мода,
Но рыбка золотая – где-то есть.
