Офис нужен был для того, чтобы вести дела. А они были очень даже важные - Мабату работал гидом-экскурсоводом, водил группы туристов по саванне и джунглям.
У него даже была секретарша - Набьюлла, которая не имела никакого отношения к его людоедскому хобби. Она просто отвечала на звонки, общалась с клиентами, которых Мабату находил через интернет.
От клиентов отбоя не было - буквально каждые три дня в саванну уходила группа, собранная по национальному признаку под предводительством трудолюбивого людоеда.
Иногда из экскурсии возвращались не все - кто-нибудь один ощущал опасность дикой природы на себе - частенько крокодил утаскивал неосторожного итальянца, или американец, увлекшийся фотографрованием, вовремя не замечал льва. Но на этом и строил свой бизнес хитрый Мабату. "Экстрим, - говорил он, - смертельная опасность". И богатые буратинки клевали.
Людоедский стаж у Мабату был порядочный - двадцать три года. За это время он скушал около четырехсот туристов со всего земного шара. Поэтому он знал толк в людях. Можно даже сказать - был знатоком человеческой природы.
Он недолюбливал американцев. И не потому что был нацистом, нет - просто он не очень ценил их со стороны кулинарии. От них у него разыгрывалась изжога, икота, а иногда и тошнота. Слишком много холестерина было в обитателях Северной Америки. Да и гарнир к ним подобрать было трудно - ведь гамбургеры и другие мучные изделия подобного качества Мабату не любил.
Зато Мабату обожал итальянцев - сочные, горячие, сдобренные жарким (почти как африканское) солнцем, они приносили ему неизменную радость. К тому же их можно было употреблять вместе с pasta, то есть, попросту говоря, с макаронами, политыми томатным соусом.
Неплохи были также и испанцы - особенно запеченные с апельсинами. Жалко только, что они были нечастыми гостями Мабату.
После удачной охоты три или четыре экскурсии проходили без происшествий. Ведь частить в этом деле было нельзя - клиенты разбегутся. А так - создавалось впечатление, что действует какой-то принцип рулетки - повезет-не повезет. Это-то и заводило туристов.
К тому же часто и не нужно было - одного туриста хватало на достаточно долгий срок - никогда Мабату не был прожорлив.
Помимо туристического бизнеса у предприимчивого африканца было ещё два небольших дельца, шабашки, как он их называл (на чистом африканском диалекте). Во-первых, у него был небольшой колбасный цех - всего-то одна полуавтоматическая линия. Он собственноручно изготовлял здесь небольшие колбаски, сосиски и пельмени. На упаковке потом указывал "China" или "United States". Это нравилось как местным жителям, так и туристам - все восхищались уровнем сервиса в отсталой, казалось бы, Африке.
Также у него был маленький магазинчик Second hand. Здесь посетители могли приобрести одежду известных марок со всего мира. Жалко только, что поступления были редкими и не очень обильными.
Так он и жил, считаясь, между прочим, далеко не бедным человеком. Конечно, были африканцы и побогаче него, но он был вполне доволен своим положением - на одежду и развлечения хватало с лихвой, а его питанию мог позавидовать сам Уилл Смит.
Кстати, Мабату очень уважал американское кино. Особенно то, где играли его соплеменники. Вообще, если честно, он завидовал им - считал, что им повезло, что их предков много лет назад забрали в рабство в такую богатую страну.
И лишь в одном он им сочувствовал - в том, что в этой далекой заокеанской стране они были лишены деликатесов родины. Поэтому (надеясь на активную переписку или даже сотрудничество), он несколько раз отправлял африканские деликатесы в плетеных корзинах тому же Уиллу Смиту, Эдди Мерфи и Паффу Дэдди. Один раз даже послал Эминему - за уважительное отношение к народной музыке.
Но ответов не приходило, поэтому в один прекрасный день, плюнув на все, он перестал этим заниматься. Лишь сказал: "Совсем зажрались, прихвостни голливудские!"
Если продолжить разговор о кулинарных пристрастиях Мабату, то можно упомянуть еще несколько пикантных деталей.
Во-первых, людоед не очень-то жаловал китайцев с японцами. Они были очень маленькие, костлявые и годились только на суп. Некоторые из них были так напичканы национальными приправами, что получался суп харчо (именно так Мабату называл его на своем чистейшем африканском диалекте).
Также он не очень жаловал корейцев. Они обладали той же костлявостью, что и сородичи, но помимо этого очень сильно пахли собачатиной. А собачатину Мабату не любил.
Но все же, когда его тянуло на экзотику, он подряжался экскурсоводить у выходцев с Востока. Это заменяло ему поход в суши-бар.
Русских Мабату очень ценил. Особенно с жареной картошечкой и огурцами. Он их называл (на диалекте) "И жратва и выпивка". Съев русского, он становился веселый и пьяный, начинал петь песни и шутить.
От немцев тоже тянуло на веселье - правда, несколько другого свойства. Ему начинало жутко хотеться завалиться к какой-нибудь симпатичной африканке с любительской видеокамерой и закричать что есть силы: "Оу, я, я! Даз ист вундербах фрау!"
Своих соотечественников Мабату любил платонически - на расстоянии. В пищу не употреблял, боясь заразиться СПИДом. Телепередачи, утверждавшие, что бытовое заражение невозможно, его ни в чем не убеждали. Поэтому и возник его небольшой туристический бизнес.
И так бы все и продолжалось - тихо и спокойно. Но дернул же черт Мабату съесть духовно богатого человека! Да ещё и из России.
Даже Набьюлла на следующий день заподозрила, что с хозяином что-то не то - у него был необычный, какой-то взъерошенный вид, глаза его тоскливо блуждали по офису, не глядя, как обычно на монитор, где высвечивались заманчивые картинки порносайтов.
Дальше - хуже. Он лишил экскурсии их обычной привлекательности - риска. То есть совсем разлюбил своё кулинарное хобби. А кому нужны такие туры по Африке, которые ведет ополоумевший негр, бормочущий себе под нос: "О, любимая саванна! Как благословенны твои травы, источающие медовый аромат!" Короче говоря, Мабату медленно, но верно стал разоряться. Закрылся его мясной цех, магазинчик перестал торговать одеждой, а он все ходил, как чумной, и всё бормотал себе под нос.
Правда через несколько месяцев его стихи впервые опубликовали в газете. К тому времени ни Набьюллы, ни офиса у него уже не было. Да и оборудование колбасного цеха заржавело.
Зато после пятой публикации он буквально стал национальным героем. Его стихи были объявлены гордостью страны, её гимном и брендом республики. Они даже были переведены на несколько языков мира. Объяснялось всё это очень просто - очень мало людей, живущих в этой небольшой, но весьма развитой африканской стране могли так красиво воспеть родную саванну.
И всё бы ничего, да вот только в один прекрасный день его стихи перевели на русский. Причем дословно - в рамках обмена культурными традициями. Этот стих с удивлением прочли в России и вскоре...
Вскоре возле крыльца двухэтажной хижины Набату остановился "Крузер" с тонированными стеклами. "Русские", - почему-то сразу понял национальный герой. Сердце кольнуло тревогой. И, как выяснилось чуть позже, недаром.
Оказалось, что приехавшие по его душу русские были продюсерами одного очень известного певца шансона. Лица у них были очень внушительные - даже сквозь стену национальных представлений о внешности Мабута понял это.
Выяснилось, что стихи Мабуты, переведенные на русский, в точности повторяли тексты пропавшего без вести русского шансонье. Так и возникло подозрение, оно росло, поэтому было решено провести расследование на африканской земле. Теперь суровые продюсеры (и их крепкие помощники) знали всё. Они побывали в цеху, в офисе, в магазинчике, опросили людей, перелопатили двор... Продюсеры сказали: "Деньги, вложенные нами, должны быть окуплены"...
...Когда Мабуту выводили со двора, он неожиданно вскричал: "А вы, надменные потомки, известны подлостью прославленных отцов!" Наверное, в нем взыграла кровь далекого сородича. Но туповатые помощники продюсеров не поняли прекрасных порывов африканской души...
... - Скажите, девушка, а это чьи сосиски - "Дубки" или "Микоян"? - спрашивала пожилая женщина у продавщицы в небольшом супермаркете на окраине Москвы.
- Это мясокомбинат "Новый". Берите, женщина, партия ограниченная, но люди очень хвалят. Скоро всё разберут!
- Взвесьте грамм триста. Надо запомнить: сосиски "Мабута". Название-то какое чудное выдумали...