В вопросах производственных наш герой, с помощью божьей и своего бывшего одноклассника одолевший вечернее отделение инженерного ВУЗа, ни черта не разбирался. И пришлось ему двинуться по линии профсоюзной. Работники, на которых держалось производство со времён Великой Отечественной, потихоньку уходили на заслуженный отдых. Наряду со специалистами, нужными для выполнения задач производственных, возникла в министерской структуре, к которой был приписан заводик, нужда в кадрах, умеющих грамотно ублажить задницу вышесидящего товарища. И именно в этом направлении у Иван Иваныча все как по маслу пошло, и нюх на нужных людей не подводил его никогда, и виртуозное владение искусством вылизывания ж*п было им освоено без труда и в совершенстве. Кто-то скажет, что рыба гниёт с головы, а кто-то подумает, что и у маленького человечка перспективка жизненная быть должна. Словом, каждому своё.
Так худо-бедно и жили заводчане, прошли сквозь застой, завершили перестройку. Иван Иваныч сделал неплохую карьерку, но уже совсем на другом заводике. И трудится у него теперь жена того самого сокурсника, который нашему герою делал чертежи, курсовики, рефераты и диплом в трудные годы учёбы, и был одним из тех китов, на которых держалось в своё время выполнение производственных задач на заводике том.
Вкалывает она от зари до зари, зарплату получая, мягко говоря, не совсем большую и, слыша изо дня в день из уст бывшего профсоюзного работника, что претенденты на её рабочее место в очередь выстраиваются, и коль не устраивает что – скатертью дорога, никого не держим. Каждый день благодарит Босса и Бога за то, что её всё ещё не уволили. Умудряется при этом, приведя в порядок мордашку, посредством купленной на ближайшем рынке косметики, соорудив из волос что-то типа вороньего гнезда, увесившись золотыми побрякушками, надаренными мужем, родственниками и друзьями за долгие годы, нарядившись в блистающие шмотки с того же рынка и, натянув на ноги узкие туфли-шпильки, каждое утро представать пред светлыми очами начальника своего со счастливой улыбкой на устах.
«Эх, Любашенькааа, и ядрёёёная же ты баааба», - поёт начальничек, легонько наподдав подчинённой по мягкому месту, ибо за долгую жизнь трудовую выучил, чтобы коровки лучше доились, вниманием персональным обогреть надобно каждую, тем более, что и самому не противно. Любашенька, замотанная стройками и перестройками, шоковой терапией и наглой глупостью сильных мира сего, ободренная трогательным вниманием большого человечка, улыбается ещё лучезарнее. «Ах и шалунишка Вы, Иван Иванович», - ласково скворчит Любаша, кокетливо закатив глазки. Наконец, улучив удобный момент, решается озвучить желание своё сокровенное, а заключается оно в том, чтобы пристроить недотёпу-мужа на вакансию освободившуюся, ничегошеньки не может сам, пить того и гляди начнёт поросёнок.
А Иван Иванович, в принципе, и против ничего не имеет, так как прикинул уже, сколько сэкономит на зарплате нового работника. C миру по нитке, Иван Иванычу – премия большая и уважение. Да и самому приятно, доброе дело делает, богоугодное. Набожным стал в последние годы Иван Иванович.
P.S. Вот только понять не могу, как он свой участок речушки чистит, ведь остальное русло чистотой, мягко говоря, не блещет. Да и мелеет речка со страшной силой год от года. Зато уютные коттеджики, как грибы растут теперь там, где раньше леса, болота и сельскохозугодья располагались. Болгары уехали давно, им за работу, как белым людям, платить надобно. Строят коттеджики другие гастарбайтеры. И ещё никак не могу понять, почему это мужики наши спиваются?
