В кассе на Киевский поезд за рубли билетов не было. За гривны тоже. Брали только зелеными и оранжевыми. Прикинул – зелени покупать пришлось килограммов двадцать, и зачем им эта петрушка? Я все понял – укроп и апельсины заменили потомкам валюту. Как это правильно, как полезно, товарищи!
Метнулся на Курский вокзал, отоварился у грузин, купил пять килограммов цитрусовых.
На платформе заметил - два пролетария тащат в купе какие-то ящики. По размеру - как раз подходят под винтовки. Спросил одного:
- Оружие для восставших?
- Вроде того.
Странно – запах из ящиков такой же, как из тех пакетов, которыми заплатил на билет. Воняет так, что народ нос воротит.
У Орла попросил у проводницы чай.
- Угу, - понимающе кивнула та в ответ и притащила апельсиновый сок. Начинаю догадываться – у них тут при коммунизме народ генетически мутировал.
Петро, как звали соседа по купе, плеснул в пойло горилки. Все стало на свои места, а то я уж бояться начал.
- Горилка-джус, - пояснил Петро, наслаждаясь своим безупречным английским.
- Махдональд по-полтавски, - пояснил Петро, протягивая мне закуску: вареник с салом, обильно приправленный кетчупом и два маленьких солененьких огурчика в придачу. Вот уж порадовал, можно сказать – попадание не в бровь, а в глаз! Знал бы я , как на моем лице отразятся эти огурчики!
Укладываясь на ночь, Петро снял брюки. Шерсть вполне достойная, помню, я такую в Лондоне на костюм покупал – опять же на представительские партийные деньги. Рад-рад, хорошо стали жить пролетарии. А затем я увидел зрелище, особенно согревшее мне душу – революционные красные кальсоны! И это не беда, что они немного выгорели, и стали под цвет апельсинов. Я не ошибся в моем соседе – верный проверенный партийный товарищ.
- Петро, вы в партии давно? – спросил я друга по классовой борьбе.
- Дык с самой беловежской революции, - позевывая, просипел мой боевой товарищ, - бей моска…- Петро захрапел, а я так и не разобрал, кого надо бить, на его запал мне понравился.
Я пригляделся к собеседнику – неужто мы ровесники? Может, в Гражданскую встречались – что то его лицо мне больно знакомо. Нет, ему вроде под пятьдесят. Но про революцию переспрашивать не стал. Уснул под Курском.
Вскоре в купе постучали.
- Украинская таможня!
Обыскали, раздели, удивились – валюты у меня не было. Предложил апельсины. Оказывается, их с этих фруктов тошнит. Извинился. Отпустили, подбросив сверток в тряпице. Развернул – сало! Не успел откусить, как в купе вошли те же таможенники и составили протокол о незаконном ввозе стратегического продовольственного сырья. Потребовали опять же зелени. Не понял, откуда такая любовь к укропу? Протянул им пару недоеденных огрурчиков, которыми угостил меня вечером Петро. Получил в глаз. Не серьезно, товарищи! Как же мне теперь народ за собой вести, с подбитым так сказать оком? Ну ладно, будет считать это революционным крещением. Надо с чего-то начинать. Ну, все, контры ушли, теперь до самого Киева можно вздремнуть.
