[Николай Лемкин]
ПЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК
Коля не знал слов «Шлиман»и «Троя», но предчувствие великих открытий не покидало его.
И когда Минька Соплев поведал о неком холме в лесу, Колино сердце екнуло- вот оно!
Как и любое дурное дело все было сделано стремительно- съездили, увидели, взяли отпуска, лопаты и – начали.
Холм был высотой метров восемь и выглядел конусом, заросшим березняком.
« Курган древних морзян» - сказал Коля и добавил – «…пятнадцатый век.»
Он не знал даже школьного курса истории, но фраза « пятнадцатый век» ему нравилась, звучала она как минимум на кандидатскую диссертацию.
Грядущая слава гнала на подвиг, два краеведа копали от зари до зари.
Правда Миня частенько уезжал в соседние деревни за продуктами.
Продукты были отговоркой, просто человек, никогда в жизни не делавший никакого путного дела, не желал изматывать себя лопатой, но бросить друга не мог, из соображений, что слава достанется и ему.
Закупая молоко и хлеб, он каждому встречному рассказывал о кургане и о кладах, которые им достанутся, не зная, что в «угловом» кодексе незаконная раскопка описана как преступление, и не понимая, что слух дойдет до властей.
...............................................................................
Вечера около костра они коротали, занимаясь любимым и приятным делом - хваля друг друга
Оба были падки на похвалу, за хороший комплимент готовы были на что угодно.
–Красиво ты написал стихи-«Стою во ржи весь одинокий,весь деревенский в жизни я!…» -шептал Дуба.
После минутной тишины звучало ответный шёпот-«..А ты зато красивый и величавый,- ну вылитый Ананань Дубань!»
Шёпот грел душу, вливал силы, в штанах становилось тепло и влажно.
Часа через три-четыре шёпот затихал, археологи засыпали. счастливыми.
К концу третей недели холм был практически уничтожен, под лопатой позванивал металл.
Душная летняя ночь…
У костра в тумане мошкары, комаров и прочей летучей гнуси, устав от лопат и самохвальства, спали два человека, готовые перевернуть российскую историю на истинный путь, спасти народы от русификации и христианизации.
Миньке снилась переборка коробки скоростей,- он крушил её кувалдой…
Николаю – СЛАВА.
Весь иннозабугорский мир приветствует его - Таллинн, Хельсинки, цветы, ордена, деньги!
Нью-Йорк признает свое иннозабугорское происхождение и вручает не просто деньги, а бешеные деньги!
Деньги!.
Он в президиумах, он редактирует учебники истории, седые профессора носят его на руках, а его картины – в лучших музеях мира!
Утром он проснулся веселым, счастливым, в мокрых от удовольствия штанах.
К обеду остатки земли были убраны и посредине испоганенной поляны появился контур… бульдозера….
….. «Вот это да! Значит мы умели делать такое за пятьсот лет до русских!»
Комок счастья сжал горло, национальная гордость слезами потекла по небритым щекам.
Минька отреагировал спокойно, как всегда реагировал на железо - просто стал как всегда отламывать выступающие части-ручки капота.
«… Пятнадцатый век, пятнадцатый…» шептал Коля, стирая грязь с металла….
Появилась надпись «Трансгаз» - да они и писали по- русски! – восхитился археолог.
Дурной Минькин язык сделал свое дело – на поляну выкатывался милицейский Уазик, впереди которого бежала Галина Ивановна. Настоящий историк, она была истинным специалистом, весть о кургане, который поганят самодельщики её чуть не довела до инфаркта.
Неделю археологи не признались ментам - откуда угнали бульдозер, зачем прятали его в земле.
История могла длиться и дальше, но нашелся свидетель, прояснивший дело.
Рядом идет газопровод Уренгой- Помары – Ужгород.
Вот во время строительства бульдозер и сломался, везти на ремонт накладно, отдать в соседний колхоз?
А кому он нужен, если и так все земли колхозов заставлены брошенными тракторами?
Ну и оттащили его на сотню метров в лесок, да и насыпали десятка четыре КАМАЗов грунта…
Миня не переживал, он только что добыл редчайший фотоувеличитель «Белорусь-2», и увлеченно планировал как его изуродовать, а вот Коля обозлился, ибо был убежден, что русские украли у него историческую реликвию, украли славу!…
Факты и даты были не нужны, ибо уже пришло время Чубайса и Чумака, Кашпировского и Егора Гайдара.
Время науки ушло, пришло время дилетантизма и шарлатанства, время напора и наглости.
.........................................................................................
Как и все диссиденты Валера Кучеров был мнителен и видел в каждом ГэБешника, искал тайные умыслы и скрытые смыслы.
Меня он боялся, пистолет «Штайер» не отдавал.
Двадцать три года я выцыганивал раритет, проклинал власть и строй, соглашался с его высказываниями, чем пугал его еще больше.
Наконец свершилось – «Штайер» перешел ко мне!
Был он без ствола, что не странно для этой модели- ствол лежал в рамке на выступах , блудливые сельские руки его выколупали, но не осквернили гениально сделанный блок пружин.
Пришла очередь штыка от «Арисаки».
Купить его было нельзя, поскольку любая цена казалась владельцу мизерной, обменять было не на что- ни зубов, ни бивней мамонта не предвиделось.
Но Коля Дуба был,как я уже сказал, падок на похвалы, и я решил его захвалить до такой степени, чтобы он сам принес его мне.
Ежедневно я заходил в подвал ДК и слушал его очередные бредни, я кивал, соглашался, хвалил остроту ума и неожиданные повороты логики.
Дело было трудное, ибо была опасность сорваться на хохот и испортить дело. Однажды я загнул ему такой комплиментарий, что испугался сам.
- «…Коля, а ведь тебе поставят памятник при жизни, честное слово!»
В его черепе хрустнули суставы головного мозга, глаза застыли, зрачки расширились, как при отравлении.
Коля увидел памятник!
Гранит , бронза, дети с цветами!
Дыхание перехватило.
Сопли, обойдя усы, зелеными вожжами замерли на крутом животе,
запахло горячей мочой
Коля бронзовел, и мог погибнуть от неожиданного видения, но… штык не отдал!.
Тогда в районной многотиражке я опубликовал пару хвалебных статьи о его достижениях.
По сельским меркам это было равнозначно ордену, он порадовался и послал газеты хозяевам как отчет о его деятельности.
Собрался консилиум, точнее- « конвульсиум» правозащитников.
Хозяевам нужны были не похвалы, а обиды и оскорбления от наглых русских, они нашли подтекст, иронию, ехидство и объяснили Коле, что он оскорблён!
Так вот и бывает-делаешь одно,получается другое..
...................................................................................
Возвращался как-то мой друг с неудачной охоты, решил излить злоботу на стае помоечных ворон, ну он и дал десяток залпов из двух стволов, но вся эта летучая дрянь после краткого испуга мобилизовалась, и обгадила его сверху до низа.
В крутом пике вороны поодиночке, по очереди очень метко его просто обосрали.
А хотелось ему совсем другого…
....................................................................................
Вскоре я получил письмо. На конверте красовался весёленький букетик цветов и текст « Счастья вам», поверх этого стоял штамп «Суд села Лукопьянова».
Внутри была повестка и копия искового заявления пострадавшего Коли Гавношкина.
В исковом заявлении значилось: «…. В газете вечерний Лукопьянов от 26.06.2002 г. и от10.07.2002г. за подписью Н.Лемкин были опубликованы статьи «Истинный ариец, характер мордический», «Последнее слово» , в которых в грубой форме ставИТСЯ автором профессиональНЫЕ качества, меня, как директора музея морзянской культуры, навешивает ярлыки фашиста(истинный ариец), издевается над национальной инДЕФИКАЦИЕЙ, о совместимосТЬЮ занимаемых ФУНКЦИЙ .
На протяжении многих лет постоянно меня шантажирует, были случаи и оружием, угрозы с его стороны…».
Пострадавший требовал десять тысяч рублей.