но не страшно уже совсем и вокруг туманность.
Это странное чувство пытается все исчезнуть —
само себя уничтожить пытается, как ни странно.
Что же ты, Анна?
А мне-то, кажется, только кивнуть, отрезать,
записать в «Былое и думы», delete — и точка.
Но я стою на месте, не двигаясь, — как железо:
заклинило — и не пишется новых строчек
в моей жизни. Хотя в общем-то развиваюсь.
Все в порядке. Даже положительно гармонично.
Но как будто кольцо невидимое на палец
надели, как будто поймали меня с поличным
и теперь отпускают, а я словно впала в ступор.
Не могу уйти, хотя сама же грезила о спасении.
Будто готовилась уже умирать, становиться трупом,
а тут воскресили. Радуйся! Но нет облегчения.
Какое-то смутное чувство, что что-то идет не так:
не так, как должно быть. Или просто не так, как обычно?
(Поэтому непривычно?)
Такое ощущение, словно пропустила важный дорожный знак,
хотя вроде же еду правильно, логично. И все отлично.
Не вызывает мысли о суициде, не сносит башню,
не обещает, что единственная, последняя, потому больная.
И вроде бы, кажется, ничего особенно страшного.
Но почему тогда до конца-то не отпускает?
Не понимаю.
Кажется же, абсолютно затупили острие ножа,
и он уже не колет, не пилит, не жжет, не режет.
Кажется же, поет, летит и цветет душа,
освободившаяся от темноты и тупого скрежета.
Что же ты, Окерешечка?
Кажется, совершенно легко дышать —
нужен всего лишь шаг.
Просто шаг — без истерик, боли и неизбежности.
Только мне почему-то непонятно хочется удержать,
но без страдания-отчаяния, а с какой-то глобальной нежностью.
Это до ужаса просто странно: вроде открытой клетки,
из которой — Пожалуйста — выходи! Без усилий даже. Но так ли?
И вишу на ниточках, словно заброшенная марионетка,
которая мнит себя режиссером всего спектакля.