Свадьба (Рассказ)

Свадьба дело хлопотное, всегда нервное. Особенно если жених не приехал. Вот и тут так: до события всего ничего по времени, а этого негодяя нет. Не соизволил-с вовремя.
В сквере у входа в ЗАГС стоит немолодая женщина.
- Аллё, аллё, вы меня хорошо слышите? - кричит она в трубку. - Что у вас случилось? Как так можно? Девочка моя, красавица-то уже вся извелась, вся изнервничалась. Ведь столько готовились, всё обговаривали... Аллё.
- Не волнуйтесь, пожалуйста. Сами понимаете кругом пробки, по городу не проехать, - голос собеседницы мягкий, вальяжный.
- Нет, я всё понимаю, но поймите и вы меня - в такой день можно было бы и поторопиться, выйти из дому заранее. Тут же такое важное событие, такое....
- Извините, абонент недоступен, - прерывает беседу голос в трубке.
- Черт, - она снова набирает номер.
- ... не доступе...
- Да что же это такое, вот семейка!
Она убирает трубку в сумочку, закуривает. "Мне они сразу не понравились. Новые русские, ишь господа какие. Телефон выключили. То есть, мы тут должны их ждать с почтением, с благоговением, а они едут себе не спеша. А что если они вообще не приедут? Возьмут и не приедут. В такой ответственный день. От них этого можно ожидать. Противная семейка даже не соизволили познакомиться лично, всё по телефону да по телефону".
"Ах, мы можем только двадцатого, ах мальчик очень занят мы не хотели бы что бы он отрывался от соревнований и поездок. Вы же понимаете насколько у нас плотный график", - вспоминает она разговор. "А вдруг в последний момент всё сорвется. Как же моя девочка?". Женщина копается в сумочке, наконец, находит телефон:
- Аллё, аллё. Вероника Алексеевна, голубушка, - она старается быть любезной, но голос дрожит. - Мы очень, очень волнуемся. А вы телефон выключаете.
- Нина Александровна, успокойтесь, никто телефон не выключает. Мы же из центра едем, тут не везде берет. Ждите нас, мы скоро будем.
Почему-то на душе становится спокойнее. Может это прохладный ветер в сквере у ЗАГСА успокаивает её, а может новая сигарета. "Зря я так волнуюсь? Нервные клетки беречь надо. Всё-таки эта семья - солидные люди. Ну, подумаешь: опоздают, ничего с нами не случится. Подождем, мы не гордые. Лишь бы девочке моей хорошо было, а жених-то из хорошего семейства. Очень даже видный жених. Вот сложится всё у них хорошо - малыши пойдут" - мечтает она
- Ага, вот ты где! - голос за спиной.
Она оборачивается, сердце сжимается - муж. Пьяные пустые глаза, седые усы в табачной крошке.
- Ванечка, спокойно. Ничего страшного только не нервничай.
- Не позволю! - муж брызгает слюной. - Я - морской офицер, подводник! Я честный человек, а тут эти. Тьфу!
- Ваня у тебя сердце.
- Да, у меня сердце, - стучит он кулаком по груди, кулак грязный, разбитый в кровь. - Я в жизни копейки не украл. Я всю жизнь под водой, за Родину-мать, я на этих сук через перископ глядел, пока они Родину мою разворовывали.
- Ваня, Ванечка, ну успокойся - мы же договорились. Иди домой, пожалуйста.
- Нет. Слово моё капитанское не бывать этому. Домой говоришь?- он секунду соображает. - В мой дом они войдут только через мой труп! Так и знай.
В сумочке играет Мендельсон, поставленный по случаю. Она опять достает телефон, но не успевает ответить - муж выхватывает трубку.
- Здравия желаю, господа олигархи. Что - свадебку задумали? А вот хрен вам. Да хрен вам, не будет свадебки и баста. Пошли вы к чертовой матери и номер наш забудьте, - старик с размаху кидает трубку об асфальт, телефон разлетается на куски.
- Всё жена бери нашу кралю и домой пошли.
- Да что же ты такое натворил.
- Я за правду! - муж стоит, как на палубе в шторм, - я за честь нашу офицерскую.
- За честь? За водку ты, ирод проклятый. Офицер! Как же - всю жизнь мичманом прослужил. Ах, ты ж сволочь такая, - она наступает на него, он пятиться. - Принципы у него! А когда ты в своих командировках по всем кабакам шастал, когда заразу в дом таскал из походов своих - это за честь?
- Нет, вы только поглядите на него, - она всплескивает руками, - тебя и с флота-то за пьянку уволили, ты же жить никому не даешь по-человечьи. Копейки он не украл, а спирт кто домой носил канистрами? А пенсия у тебе какая? То-то. Ты же после увольнения и дня не проработал. Всё на моей шее сидишь. Вот где ты у меня, - она хлопает себя по шее. - А девочку эту я одна вскормила, вырастила, во всём себе отказывала. А теперь ты будешь жизнь нам портить? Ведь появился такой шанс жизнь наладить, что бы пожить-то хоть немного нормально. На вот тебе!
Шлепает звонкая пощечина.
- Ну, ты потише, - муж продолжает отступать.
- А вот тебе ещё, алкаш проклятый, - она лепит ему вторую пощечину.
- Дура-баба, у меня же - сердце.
- Нету у тебя сердца.
- Ох, ох, - хватается муж за сердце, прислоняется к березке.
Ему и вправду очень плохо, на лбу выступают капли пота. И ей внезапно становится жалко его:
- Ой Ванечка, голубчик. Да как же так... Вот, может валидольчику, у меня есть тут. Сейчас.
- Не надо, не люблю я этой химии. Мы Васильевы от природы уууух! - гордо отказывается он и почти сползает по дереву на газон.
Она растеряно смотрит на него и вспоминает того молодого матросика, который закружил её однажды на танцах в вальсе, да так лихо, что тридцать лет с лишком уже не раскрутишь. Ах, какой он был.. замечательный. Орел! А теперь? Старый, седой, усталый, сердце больное: ну как тут не пожалеть.
- Убиваешь ты себя Ваня, губишь.
- Живы будем, не помрем.
- Ой, Ваня, Ваня, - восклицает она, - ну ты уж не нервничай, постой, постой. Отдышись. Может, всё-таки скушаешь таблеточку?
- Нет, мне бы полтинничек сейчас для поправки. И делайте, что хотите. Хоть женитесь, хоть разводитесь, - отмахивается муж.
-Ладно Ваня будет тебе полтинничек. Но последний раз. Ладно?
-Ладно, ладно, - отмахивается муж, - я тебе уже сто раз обещал: брошу.
- То-то и оно, что сто раз. Горе ты моё луковое.
- Стоп, как же теперь быть, - спохватывается она, - без телефона?
- На мой возьми.
Она набирает номер.
- Вероника Алексеевна? Ох, милая моя у вас всё в порядке? Вы уж простите моего. Как это разворачиваться собрались?... Не надо, пожалуйста. Ну чего страшного-то: выпил человек лишнего, наговорил сгоряча... Как не собираетесь?... Вы сейчас в пробке? А где? Ну это совсем близко приезжайте скорее. Нет, нет я всё таки надеюсь... И девочка моя ждет... Вероника..
Короткие гудки. Она секунду думает, смотрит на своего мужа. Снова становиться деловой:
- Полтинник хочешь? Слушай тогда меня внимательно. Я сейчас уезжаю ловить этих олигархов, а ты остаешься тут и смотришь, чтобы с красавицей нашей было всё в порядке.
- А полтинник?
- Будет тебе даже стольник, пьяница. Но потом.
- Есть, - он прикладывает руку к голове, пьяный в дупель шестидесятилетний морячок.
Она несется к дороге, ловит машину, едет.
- Побыстрее, пожалуйста. Дело жизни и смерти!
- Доедем за пять минут, мамаша.
- Ох, хорошо бы.
Она смотрит в окно машины. Ей страшно, что расстроится такая удачная партия. Ей безумно не хочется терять эту возможность. И всё из-за какого-то пьяного, старого дурака.
- Быстрее, пожалуйста, быстрее!
А старый дурак стоит в скверике, прислонившись к дереву и ему не хорошо. Ему очень не хорошо и как-то неловко. Молот стучит в голове, клещи сжимают сердце. Ноги дрожат - оттого он и прислонился к дереву. И даже где-то стыдно, но непонятно за что. Жена обещала стольник - это хорошо, надо теперь невесту сторожить. Да и куда она денется-то. Главное устоять на ногах, продержаться. А там уже и стольник, и бутылка водочки, и баночка свежего пива на запивку, и даже червончик на сырок.
Ох, а вдруг не даст? Обманет. Точно обманет! И всё - кранты. На лбу его снова выступает пот. "Помру, назло ей помру",- думает он и от этого ему ещё страшнее. "А как и правда помру? Знал же, всегда знал: никакого доверия бабам. Вот ведь, судьба какая горькая".
- Ну, погоди у меня, - грозит он. - Помру - ни копейки не оставлю и разведусь ещё к чертовой матери. И куда её черти понесли?
А водитель мчит женщину к месту. Вот она эта улица, вот она эта пробка. Из затора выруливает черный сверкающий Мерседес и идет на разворот. "Они, точно они. Женское сердце не обманешь". Она бросается наперерез, прямо под колеса, как птица раскинув руки-крылья.
- Стойте! Не уезжайте. Ну, простите вы нас.
- Ненормальная, - из окна высовывается сытое красное мужское лицо, - Куда ты прёшь?
- Верочка - это она? - лицо поворачивается лысиной наружу.
- Господи, это она конечно, - из машины слышен голос Вероники Алексеевны
- И чего делаем?
- Господи, да пусть она уже с нами едет. Хоть дорогу покажет.
- Ну, садитесь, черт с вами. Поедемте к вашей ... красавице.
Нина Александровна садится в машину:
- Ой, спасибо вам. Вы уж нас простите, но нельзя же так: раз и отрезали, мы ж теперь не чужие вроде. В такой важный день и ссориться.
На душе её радостно и светло. Удача, удача! Свезло в кои-то веки.
- Прямо всё время, прямо - она показывает дорогу, - а тут вот и деревья, и скверик наш. Приехали. А вот и муж мой Ваня, так ему неловко перед вами, так неловко.
Они выходят из машины
- Ваня, подойди, пожалуйста.
Муж отрывается от березы, с трудом подходит
- Здравия желаю, так сказать. Приношу свои извинения. Спутал я вас с другими олигархами - те-то воры. Ну а вы, я знаю совсем другое дело. Ну, бывает - перепутал. Знаете у нас на флоте...
- Вот видите, всё хорошо. Иди, иди Ваня, - сует она мужу стольник.
- Ещё раз здравия желаю, - зажав стольник, отставной мичман бодрым, но нетвердым шагом уходит.
"Не обманула", - на душе его соловьи. "Хорошо-то как. Молодец я! Всегда своего добиваюсь - характер". Он же чувствует, как расправилось сердце, как кровь побежала по жилам. Перестал колотить проклятый молот в его голове, а рот от предвкушения пива наполнился слюной. К черту смерть, к черту проклятую! Поживем ещё. Порадуемся. Эх, где наша не пропадала! Скорее, скорее отсюда. Как же прекрасна жизнь. Как прекрасна.
Он поворачивается, вскидывает кулак:
-Но па саран, как говориться. Совет вам да любовь!
- Ну, давайте начнем, время всё-таки поджимает. Закончим уже с этим, - говорит Вероника Алексеевна и идет к машине.
- Да, наш товар - ваш купец, - поддерживает Нина Александровна.
Вероника Алексеевна открывает дверь Мерседеса и выпускает жениха.
- Ох, какой красавец писаный, ты только глянь на него, моя красавица. Посмотри на него, Марго. Это же кузен президентской собаки. Щеночки будут прелесть, - уговаривает Нина Александровна свою девочку - суку лабрадора, привязанную к дереву. Той явно не по вкусу приезжий холеный жених, она скалится, шерсть на загривке стоит дыбом.
- Ничего, сейчас они снюхаются. Стерпится - слюбится, - спускает Нина Александровна с поводка свою собаку. Сука с рычанием устремляется к напуганому кобелю.
- Держите ваше животное, - истерически кричит Вера Алексеевна, но поздно.
Вечером, на кухне, насыпая собаке корм, Вера Алексеевна пеняла Марго:
- Ну и зачем ты ему ухо-то порвала. Такой жених, такая семья. Президентская семья! Каждый щенок был бы на вес золота. По две тысячи долларов, не меньше. Эх, ты - природный ресурс. Так и останешься в девках с таким характером.
- Молодец, Маргарита. Так держать - изрядно пьяный муж сидит тут же. - Врагу не сдается... Нашей породы ты, хоть и сука, а морской волк.