Яма (Рассказ)

Мой тесть - редкостный мудак. Совковый дядька с пропитанной водкой печенью. Это тип такого настоящего русского мужика, который всё починят своими руками. Правда, делает это в стиле дядюшки Поджера из "Трое в лодке...". Раньше, вооружившись паяльником, он лудил и паял все окрестные телевизоры и посуду. Нынче ему приходится довольствоваться китайским ширпотребом. После его ремонтов ширпотреб, один хрен, долго не живет, но разговоры о его очередном "подвиге" не смолкают ещё долго и сопровождают любые семейные посиделки: все должны лизнуть тестя в зад.
Тесть из тех, кто тащит в дом всяческий бесполезный хлам, как то: мотки проволоки, ржавые, но очень полезные гвозди, красивые блестящие штуки-штуковины. "Для дома", как говорится, "для семьи". Видимо, у моей жены дурная наследственность, поэтому она и вышла за меня замуж, чтобы поправить. С тестем мы терпеть друг друга не можем и на этом сходимся крепко и безусловно.
Недавно его гениальную голову осенила идея: возвести на снимаемой нами даче клозет. Да не простой, а эдакий совмещенный санузел с душевым отделением и даже унитазом "городского типа". Месяц с лишним он изводил тещу и второго, живущего с ними, зятя своим прожектом. Рисовал планы, подсчитывал расход материалов, прикидывал количество инструмента. Видимо, ему грезилось какое-то величественное здание в духе Монферана или, на худой конец, Трезини, потому как всяческой водки для вдохновения выхлестал он никак не меньше, чем орава крепостных при строительстве Петербурга.
"Это же всё для вас... Я-то своё отжил", - давил он на слезу окружающим.
И вот, наконец, наступил тот светлый день, когда мы все собрались на даче. Размах планов поражал воображение, количество материала несколько опускало на землю, но не смущало великого демиурга. Бестолково помахав руками, тесть обрисовал нам план работ, пояснив при этом, что мы козлы и вообще мужчины с нездоровой сексуальной ориентацией. В общем, работа закипела. Всё делали я и Петя - первый и единственный муж младшей сестры старшей дочери моей тёщи, то есть, попросту, второй зять. Начав вкапывать стойки, мудрый тесть тут же переключал нас на сборку унитаза, затем, бросив унитаз, мы начинали пилить доски, естественно неправильно нами замеренные, я также был замечен в выпрямлении старых гвоздей. Помимо прочего мы также занимались: "тут подержать", "это притащить", "идите в жопу и ещё куда подальше". Наругавшись от души, я решил смыться. Самой дальней точкой строительства была выгребная яма - это дело я и взвалил на себя. Боже, знали бы вы, как славно копают раздолбаи и программисты.
Обрисовав штыком лопаты контуры ямы, я с удовольствием углубился в археологию. Верхний культурный слой из окурков, битого стекла и оберток я просто смахнул в сторону, сложив отдельной кучкой. Быть вандалом - это не мое. Пусть археологам будущего не придется долго искать. Дальше лопата легко воткнулась в берестяные грамоты листьев и жухлой травы. Яма быстро углублялась. Бруствер рядом тоже рос. Узелковая корневая письменность инков полетела с комками песка. Песок. Вначале он был почти как пыль: сухой и легкий, норовил разлететься и соскользнуть с лопаты, но я продолжал углубляться вниз. Финский кирпич, каким-то образом провалившийся под него, оказался границей сырого. Звякнула то ли железка, то ли древняя монета. Треснули черепки слежавшегося глиняного сосуда. Изредка попадались первобытные жернова и прочие жертвенные камни - пойдут для укрепления стен. Яма для говна была уже настолько глубокой, что я стоял в ней по плечи. По стенкам струилось... нет, к черту, не время, - по стенкам струились ручейки песка, падая мне на ботинки, просачиваясь в носки и карманы брюк. На дне ямы валялись обглоданные кости мамонтов и динозавров. Я сел. Сверху светило солнце. Внизу было прохладно и тихо - мне было хорошо на дне ямы.
Немного отдохнув, я выбрался наружу и вернулся к остальным. В тот день мы ничего не построили, а, разругавшись, уехали с дачи, оставив тестя одного. Через несколько дней он окончательно сошел с ума.