Казалось бы, про Прокопия Семёновича Шпица можно было написать роман, про него можно было написать повесть или даже, на худой конец, эссе, но, нет, ни того, ни другого, ни третьего он не заслужил. Прокопий Семенович Шпиц был безвестен в широких кругах и почти неприметен в узких. История даже анекдотов про него не сохранила. Хотя однажды он мог туда войти - в эту самую историю, - когда драматург Питюнин затеял писать огромную пьесу на тему окукливания бабочек. Но Прокопию Семеновичу не подфартило. Драматург Питюнин, черт его подери, спился, не дописав и половины из задуманного, не упомянув Шпица ни разу, даже в эпизоде. В завещании же графомана и писаки фигурировали фигуры иных фигурантов, которые и поделили имущество опустившегося на дно жизни писателя. Сука этот Питюнин, я вам скажу, а ещё драматургом назывался. Прокопий Семёнович Шпиц умер от укуса комара, тело его сожгли, а прах потеряли при перевозке ...
II
Прокопий Семёнович Шпиц умер от укуса комара, тело его сожгли, а прах потеряли при перевозке добрые люди. Добрых людей было двое: это - раз - сослуживец Прокопия Семёновича - Василий Петрович Соловей и - это два - сосед трагически усопшего - Валера. И был третий: водитель такси Аркадий Крендель - это, собственно, три. Именно Крендель и обнаружил урночку с останками безвременно ушедшего Прокопия Семёновича Шпица. Крендель был чужд религиозным воззрениям и к смерти, тем более посторонней, относился философски, поэтому урна была препровождена на помойку за вычетом недопитой бутылки водки, банки с огурцами и бумажника незадачливых пассажиров, так же безвозвратно забытых ими на заднем сидении авто. Позже, уже проспавшись в разных концах города, Василий Петрович Соловей и Валера смутно ощутили тяжесть какой-то потери и даже продолжали её ощущать от десяти до двадцати минут соответственно. Потребление пива, так же - в раздельном режиме и в разных объёмах, сняло окончательно их душевные терзания, дискомфорт, головную боль и сухость в ротовой полости. Прокопий Семёнович Шпиц бесследно растворился во времени и пространстве. Там же растворились и прочие ...
III
Прокопий Семёнович Шпиц бесследно растворился во времени и пространстве. Там же растворились и прочие участники описанного события, как то: добрые люди (две штуки), в лице Василия Петровича Соловья и соседа Валеры, а также корыстного до чужого добра стяжателя и таксиста Аркадия Кренделя. Алкаша и аморального типа Питюнина я вообще упоминать не желаю. Тоже мне, писатель нашелся. В сущности, все его пьесы - это наглый плагиат из Гомера, который, как известно, не только был слеп, но и умер значительно раньше Прокопия Семёновича Шпица, суки Питюнина и даже великого гомосексуалиста Чайковского, к счастью, не застав нашей современности. Но знаете, что в этой истории мне действительно непонятно, соразмеряя размер комара и несчастного покойника? От чего, собственно, скончался Прокопий Сёменович Шпиц, если он, и правда, существовал в этой окружающей нас действительности?
IV
От чего, собственно, скончался Прокопий Сёменович Шпиц, если он, и правда, существовал в этой окружающей нас действительности? От посредства укуса комара? Смешно, ей богу, предполагать подобную нелепицу. Просто однажды Аннушка пролила, а Зина начала счет:
- Од-и-и-и-н, - считала Зина, - Два-а-а-а, три-и-и-и, четы-ы-ы-ы-ре...
Цветные шапки "петушки" метались и сталкивались на площадке.
- Пя-а-а-ть..
Зина считала, а Аннушка была ни при чем, как ни при чём позднее были и сослуживец усопшего Василий Петрович Соловей, сосед покойного Валера, писатель и сценарист (сценарист и писатель) Питюнин, неисправимый таксист Аркадий Крендель, композитор Петр Ильич Чайковский и великий слепой всех времен и народов, автор "Одиссеи" Одиссея, Гомер.
- Де-е-е-е-вять, - на шесть, семь, восемь многие шапки и курточки затаились под и за горкой ржавого металла, в и подле железобетонной песочницы, и только Прокопка испуганно метался поперек и вдоль квадрата гравия.
- Де-е-е-е-сять, - Зина была противной толстой ябедой и считала таким же противным ябедным голоском,
- Од-и-и-и-инадцать, двенадцать...
Чуть ранее Прокопка строил замок из песка, прокладывал дорогу и рыл море, но все были должны играть в прятки. Ещё ранее мама привела его в садик, а совсем раньше до того родила... родила для счастья, как птицу для полета.
-Тринадцать... Прокопка скрылся в кустах, продрался через акацию, перелез через забор, пришел домой, помыл руки, шею и лицо. Поел и лег спать.
V
Прокопка скрылся в кустах, продрался через акацию, перелез через забор, пришел домой, помыл руки, шею, лицо. Поел и лег спать. Значительно позже Прокопка поступил в школу, закончил её без отличия, без огонька поступил в институт и, так же без блеска, устроился на неприметную должность в какой-то организации. Прокопку стали называть Прокопием Семеновичем, так его называли например: Валера из соседней квартиры и Василий Петрович из близ расположенного кабинета, то же самое было выгравировано на железной блямбе, приколотой к урночке с прахом, но это после, Питюнин же, приходя в гости, просто раскидывался в кресле и говорил: "дружище Шпиц", или: "приятель Шпиц", или попросту: "Шпиц, наливай", - и неизменно выпивал всю водку. Скорее всего, водка и сгубила его талант вместе со здоровьем. А Шпиц погиб не от, а во... во время укуса комара.
VI
Шпиц погиб не от, а во... во время укуса комара.
- Миллион сто, - сказала в это время Зина и схватила его за руку.
Зина была уже старой противной и толстой. Шпиц испуганно втянул голову в плечи.
- От меня не спрячешься, - произнесла Зина и потащила его через дорогу, сквозь дырку в заборе и мрачные джунгли акаций.
Прокопий Семенович безвольно тащился за ней, цепляясь кисточкой "петушка" за колючие ветки. Мимо, продираясь сквозь бездорожье и заросли, промчалось чёрное такси Аркадия Кренделя, на заднем сидении которого Прокопий Семенович Шпиц увидел Чайковского, целующегося взасос с Гомером, рядом поместились Василий Петрович Соловей и Валера, на капоте вместо пупса сидел неунывающий Питюнин.
"Жизнь — странная штука", - успел подумать Прокопий Семенович напоследок.