Я кричал, тонув во тьме,
Но тот всадник не примчался
На сверкающем коне.
Не пронесся, мглы печали,
Он развеяв без следа,
Не осыпался он пеплом,
Воскрешая вновь меня.
Может, где-то по дороге,
В пробку встал средь бела дня.
Слышал я, что их там много,
Там, где кроется заря.
Или, может, он обижен,
Что за годы всех невзгод,
Хоть бы кто сказал: «Спасибо»
За его надежный плот.
«Помогите мне!»,- я падал
Как всегда один, в огне,
Ну а всадник... Тихо плакал
На потрепанном коне.
«Как же, друг, ты слаб душою»,-
Молвил он, идя ко мне,
«Я же вечно был с тобою,
Что вверху, что на земле.
Или, может, ты ей-богу,
Думал, что один дорогу
Жизни сможешь пересечь?
Да тебя ведь даже угли
Могут до смерти обжечь».
Всадник молвил... И растаял,
Видно, больше не придет...
И отлично! Зря он хаял,
Меня пуля не возьмет!
Вышел бодро я из дома,
Но, вдруг, боль... Мощнее лома...
Жук разлегся, на земле!
Утоплю его в вине!
Яд по лапкам робко капал...
Все померкло в тишине...
Ну а всадник... Тихо плакал,
На потрепанном коне.