духовой оркестр срывает аплодисменты.
сладкая Ло освещает молочный бар
приторным карамельным светом.
боже правый, заставь меня не смотреть,
как бьётся жилка под хрупким её коленом.
она ребёнок, а я – в могиле на треть,
и ночью от меня уже пахнет тленом.
вздёрнутый нос, упрямый изгиб спины,
недовольная Ло поводит острым плечом,
непослушные тонкие пальчики сплетены,
и взгляд насмешлив – она ни при чём.
не девочка, нет, ведро переспелых слив,
небрежно забытое ангелом здесь, под клёном.
скажут, с ней мужчина был, нетерпелив,
жадный взгляд отливал иногда зелёным.
веснушки и смех, солнечное дитя моё,
бог тебя создавал шесть дней, на седьмой
он увидел меня, нутряное моё гнильё
и, пожалев, оставил тебя со мной.
что остаётся мне, кроме как обожать,
глухо рычать и при виде тебя сатанеть?
не уйти от тебя, не улететь, не убежать,
милая Ло, умоляю, не вздумай взрослеть.
…
захолустный мотель, продавленная кровать,
кого-то за тонкой стенкой безбожно рвёт.
Ло кусается, когда начинаешь её целовать
и смешно кривит нестерпимо горячий рот.
6.11.10.