Ноябрь 1930г
Если бы у меня была возможность хоть что-нибудь изменить в моей плохой жизни. Я живу в маленьком домике с моими родителями и бабушкой на окраине нашей деревеньки в Свердловской области. Окна моей комнатки выходят на местную мусорную свалку и сливную яму, в которую постоянно стекают вонючие помои соседнего дома. У нас в доме всегда холодно, но меня греет мысль о том: когда-то сбудется моя заветная мечта, и родители наконец смогут купить мне скрипку и отправить меня в музыкальную школу окружного центра. И какой же волшебный инструмент эта скрипка! Я часами заслушиваю три старых пластинки Антонио Вивальди и ещё каких-то композиторов на нашем старинном граммофоне, который нашёл на свалке. Звуки этой прекрасной музыки хоть не надолго могут отвлечь меня от деревенских будней: мычания коров, хрюканья свиней, стука молота у кузнеца и пьяных криков местных мужиков. Но всё же когда-нибудь я вырвусь из нашей деревни и сыграю мои лучшие этюды для полного зала консерватории.
Май 1936г
Эта скрипка-это мой подарок и моё наказание, моя боль и сосредоточение моей ненависти. Все пальцы левой руки изранены, они в кровавых мозолях, кисть правой руки- не в состоянии больше ни на одно движение поперёк струн. Шея онемела, её стянуло, а подбородок уже не в силах придерживать этот многократно проклятый мною инструмент. Как же я ошибался, когда желал её. Каждодневные изнурительные репетиции вымотали меня. Многие скрипачи, которые начали обучение в этой музыкальной школе намного раньше, превосходят меня в разы и образ меня,
играющего для полного зала консерватории, с каждым днём становится более призрачным. Ответственность перед моими родителями сводит с ума. Они так долго копили на эту скрипку и обучение, что я не вправе останавливаться. Моя заветная мечта превратилась в долг, и это бесконечно меня отягощает.
Январь 1943г
Снова этот пронизывающий холод. Горло обвивает вязанный, но уже изрядно изорванный шарф, испачканная шинель на рубаху и китель, перчатки с обрезанными на половину пальцами, грязные сапоги и давно нестиранные портянки. Вокруг меня люди со страхом и болью в глазах, с
усталостью и отчуждённостью, горем и печалью. Все их тяжёлые взгляды направлены
в мою сторону. Под взрывы снарядов и автоматные очереди, я аккуратно достаю из
засыпанного штукатуркой футляра свою скрипку, ту самую, подаренную мне несколько лет назад. Пальцы уже давно забыли боль, кисть руки стала крепче, шея не отекает, подбородок мягко ложится на деку. Первый взмах смычком и зрачки моих немногочисленных слушателей тут же расширяются. Вместе с моей музыкой мы отправляемся в новый мир, где нет войны, страха , усталости и боли, где люди свободны от страха, отчуждённости и печали. Второй взмах смычком и в этих людях снова появляется жизнь, которая проникает в них через уши и растекается по всему телу, переходя в ярко-золотой божественный свет. Третий взмах, четвёртый, пятый, я сыграл уже несколько композиций и вот оно волшебство моей музыки: в глазах слушателей разгорается огонь надежды, огонь мечты, которая была у меня, когда я жил желанием играть на скрипке. Это состояние окрыляет меня. Музыка уже не просто звучит, она течёт, как вода в устье широкой реки, дует, как ветер по крыше домов, по улицам, скверам, растёт, как трава, деревья, кустарники и сады, будто бы это должно быть именно так и никак иначе. Я ощущаю наполненность этого момента, его ожидание казалось нескончаемо долгим, но он наступил, и мне уже абсолютно очевидно, что нахожусь именно там, где должен и делаю именно то, что должен и от этого крылья за моей спиной раскрываются всё сильнее. Ещё мгновение и я испытаю всю прелесть полёта. И вот
я уже мысленно проношусь над каждым в этом импровизированном зале, и я с
каждым, я рядом, я внутри них, я вокруг них, я везде в этом зале, я в самом себе.