«Достигнув конца того, что следует знать, ты окажешься вначале того, что следует чувствовать.»
Д. Джебран
«Три пути у человека, чтобы разумно поступать: первый, самый благородный,- размышление, второй, самый легкий,- подражание, третий, самый горький,- опыт.» Конфуций
Из письменного объяснения зоолога-инфекциониста Буденовского противочумного отделения Петра Николаевича Коржова:
“…Экстренную дезинфекцию, подвергшихся нападению чеченских боевиков объектов, мне довелось проводить с 20 по 26 июня, то есть сразу после того, как разбойники покинули город. Работал вместе с другими специалистами из Буденновска и Ставрополя.
Начали с центральной районной больницы, где боевики почти пятеро суток удерживали заложников. Учитывая важность работы, прибыли рано утром. Полагали, что нас ждут, и будут поторапливать: все-таки лето, несносная жара, быстро разлагающиеся трупы. Но постовые на воротах (рядовые да сержанты) на все наши доводы отвечали одно и то же: “Никого пускать не велено!”.
А доводы наши и впрямь были “убийственные”:
- разлагающиеся, кишащие червями и мухами трупы людей – реальные источники опаснейших инфекций;
- бандиты могли привезти с собой ампулы с чумой, сибирской язвой, холерой, сапом и прочими инфекциями могли, а покидая больницу разбить их здесь;
- нам было известно, что на территории Чечни еще до нападения на Буденновск, выявлены дифтерия, холера и некоторые другие инфекционные заболевания. Не исключено, что среди террористов могли быть носители этих инфекций;
- наконец, бандиты согнали в одно помещение людей, больных разными заболеваниями, в том числе и инфекционными…
Только после двухчасовых хождений от одного начальника к другому, нудных разговоров и убеждений нам позволили заехать на территорию больницы, обработать морг, пищеблок и подвалы. К обработке главного корпуса мы смогли приступить лишь спустя двое суток, поскольку там работала оперативно-следственная группа. В главном корпусе больницы мы работали с 22-го по 24-е июня.
Продезинфицировали все помещения главного корпуса кроме подвальных: там работали саперы и следователи, а главное – не было света.
Жуткие картины представали перед нами. Всюду страшный погром. Отделения реанимации и функциональной диагностики сгорели полностью. Медицинское оборудование, мебель, постельные принадлежности - все разбросано, разбито, покорежено. Бинты, одежда, простыни, подушки – в крови. На полу в коридорах и палатах – остатки гниющей пищи, фекалии. Стены испещрены пулевыми пробоинами. В некоторых помещениях не осталось даже оконных рам – зияли лишь проемы.
На одной стене я увидел надписи: “Аллах Акбар”, “Свободу Чечне!”, “Исламские горные волки”. А ниже всего этого рукой заложника крупно и четко выведено: “Суки!”
Позже пришлось обрабатывать машины-рефрижераторы и больничный морг. Хорошо еще, что обработку трупов и мест, где они лежали, произвели, в общем-то, вовремя. Иначе бы дней через 7-10 из червей вывелись бы мухи, и понесли заразу по городу. Не найду подходящих слов, которые бы передавали весь ужас от увиденного и пережитого. Бывало, у трупа волосы вместе с кожей отваливаются от головы, кожа студнем сползла с тела, зловоние непередаваемое…
О, Русь Святая, в кои веки ты переживала такие ужасы?!”
В таких условиях пришлось работать следственно-оперативной бригаде Генеральной прокуратуры РФ сразу после освобождения больницы от боевиков.
1.
Следственно-оперативная бригада зашла на территорию Буденновской больницы со второй попытки.
Первая оказалась неудачной.
Накануне руководство бригады разбило её на следственно-оперативные группы, части которых поручалось отрабатывать потерпевших и свидетелей, а другой части предстояло произвести детальный осмотр последнего места происшествия – территории и корпусов больницы. Затем протоколы осмотра отдельных объектов, участков территории и помещений будут сведены в единый, масштабный протокол осмотра места происшествия.
Сложности с осмотром территории, объектов и помещений больницы возникли сразу же, как только следователи и криминалисты прошли первые метры по ее территории. Дело в том, что боевики, а затем и заложники выходили из больницы одними и теми же проторенными тропинками, чтобы не подорваться на оставленных басаевцами повсюду разнообразных боеприпасах, штатных минах и самодельных минах-ловушках, так называемых растяжках.
Растяжка – это часть самодельного взрывного устройства, состоящее из куска шнура или проволоки с жестко закрепленными концами, один из которых соединен с чекой гранаты, взрывателем мины или фугасного снаряда. Все это, конечно, маскируется в рельефе местности, под предметами или трупами.
Примерно так…
Тронешь труп или неприметную на первый взгляд вещь – и считай, что нашему полку на небесах прибыло…
Знающие люди утверждают, что этот подлый способ минирования придуман душманами в Афганистане. Что ж, им виднее! Оказывается, восток – дело не только тонкое, но и подлое. Но тем, кто шел первыми по нашпигованной подобными «подарками» больничной территории, от этого было не легче.
Растяжки были обнаружены в котельной, в здании морга и на кислородной станции.
Опытный, прошедший не одну горячую точку прокурор-криминалист Саша Сучков обнаружил первую растяжку под трупами расстрелянных боевиками лётчиков, рядком уложенными в кузове тоже расстрелянного боевиками в первый же день захвата больницы и сгоревшего, приспособленного под грузовые перевозки бортового «Москвича» - пикапа, стоявшего недалеко от ворот, а также под аналогичными жертвами боевиков, сваленными ими на полу в помещении больничного морга.
Раздувшиеся, кишащие червями, черные от копоти, разложения и злого, беспощадного июньского степного солнца тела эти словно вцепились скрюченными пальцами рук и впечатались в металлические борта кузова «Москвича» и в бетонный пол морга, не желая сдвигаться с места, оставаясь и после смерти верными воинскому и человеческому долгу и предупреждая о таящейся под ними смертельной опасности.
О наличии растяжек сразу же доложили прокурору края и руководству следственно-оперативной бригады.
Команда «Всем стоять, не двигаться!» сразу охладила пыл следователям, криминалистам и операм, очумевшим от жары и бездеятельности в ожидании окончания штурма больницы и освобождения заложников и ринувшимся делать дело, как только последняя вереница измученных, истерзанных людей выползла за ограду больницы.
Было принято решение всех удалить с территории и сначала очистить больницу от штатных мин и растяжек, а затем только разрешить работать следственным группам. Кроме безопасности членов следственно-оперативной бригады, её руководство волновала и безопасность жителей города, так называемого гражданского населения, которое, несмотря на воинские и милицейские посты оцепления и постоянные предостережения в средствах массовой информации, проникало на территорию больницы. В основном это были искавшие приключений и военных трофеев дети и взрослые мародеры.
2.
Следственные группы откатились за территорию больницы.
Дождались сапёров.
Пока суть, да дело - занялись осмотром прилегающей территории, допросами свидетелей и потерпевших, число которых вскоре перевалило за тысячу...
Отделение сапёров, выделенное командованием армейского штаба контр - террористической операции - четверо юных, худеньких, необстрелянных мальчишек-первогодков во главе с их начальником, сержантом - сверхсрочником, вооружённых пожарными баграми, шестами с металлическим стержнем на конце – щупами да двумя рамками допотопных миноискателей - сутки бороздило территорию больницы и расстрелянные, закопченые и местами ещё чадящие её корпуса.
Самым простым и безопасным способом обнаружить и заодно обезвредить смертоносную ловушку - было металлической «кошкой» на тросе сначала сдернуть с места каждый обнаруженный труп или подозрительный предмет. «Кошку» зацеплял эксперт-криминалист, потому что солдатики боялись трупов. А саперы потом тянули трос…
Тела погибших с кузова «Москвича» сдёрнули БТРом, привязав их тросом за ноги. Хоть и кощунство это было с одной стороны, но мёртвые последний раз послужили живым, спасая их от таящейся под телами смертоносной закладки. Иначе разминировать было рискованно: не подобраться, да и трупы уже сильно разложились…
Таких же, а то и более изощрённых «подарков» от боевиков набралось вагон и маленькая тележка. Растяжки были практически повсюду. Так, в подвале №3, где выгружался «КАМАЗ» террористов с оружием, было сразу две растяжки: по низу и по верху - в расчете, что хоть одну из них просмотрят. Особенно сильно была заминирована кислородная станция, взрыв которой мог разнести всю больницу.
К 23 июня разминирование было полностью закончено. При этом обезврежено порядка двадцати пяти растяжек и штатных мин. В общей сложности при осмотре территории больницы и ее помещений были обнаружены более десятка гранатомётов и гранаты к ним, автоматическое стрелковое оружие, десять килограммов взрывчатки и средства взрывания, детонаторы, мины и другое оставленное боевиками вооружение.
Как и полагается, следователи с участием криминалистов всё осмотрели, описали и, отобрав необходимую часть в качестве вещественных доказательств и образцов для криминалистических экспертиз, в тот же вечер, 23 июня, произвели подрыв остальных обезвреженных боеприпасов в овраге за городом, о чем Сучков А.М. с саперами составили соответствующий акт.
3.
Во второй раз на территорию больницы следователи уже шли с опаской: мало ли что затаилось под грудами горелого мусора, стреляных гильз, битого шифера, кирпича, искорёженного металла и много чего другого, того, что оставляет после себя война…
На сапёров надейся, как говорится, но и сам не плошай.
Разделились на группы по количеству объектов для осмотра. Как только сапёры докладывали об окончании разминирования очередного объекта, следующая следственная группа приступала к осмотру.
Группа под руководством Саньки Сучкова пошла в главный административный корпус больницы, туда, где во время штурма располагался штаб Басаева.
Когда ступили на площадку второго этажа, то от неожиданности шарахнулись в разные стороны: прямо перед лицами промелькнула чёрно-белой молнией невесть откуда взявшаяся ласточка. Странно, что тут было делать этой пугливой вольнолюбивой чистюле в грязных, обгорелых коридорах больничного корпуса?
Разгадка оказалась рядом, у входа на этаж. На кафельных плитках площадки лежали трое недавно вылупившихся из яиц и выпавших из гнезда птенцов. Ласточиное ажурное гнёздышко прилепилось в углу под потолком коридора. От этих птенчиков и отвлекала самоотверженно ласточка пропахших потом, железом, пороховой гарью и опасностью людей.
- Возьми в кадр! – велел Сучков криминалисту с видеокамерой.
- Останется для истории.
- Надо же и как она здесь уцелела, не испугалась ни огня, ни дыма, ни стрельбы, ни взрывов? - изумлялись бывалые «следаки» и опера, повидавшие всякого за свою практику, но такое чудо увидевшие впервой, водружая птенцов с помощью подручных средств - стола и двух стульев - обратно в их саманный домик.
А вот и третий этаж, где во время осады и штурма располагался штаб главного террориста - Басаева, волею безмозглых и беспринципных высокопоставленных чиновников отпущенного из Буденновской больницы живым на свободу - гулять и сеять дальше смерть и горе до тех пор, пока его, почти одиннадцать лет спустя, не остановит и не разнесёт в клочья тонна тротила.
Из обстановки – тумбочка с телефонным аппаратом, обрывки телефонных проводов, матрацы, несколько разломанных пулями и осколками стульев, бумаги, окровавленные бинты и тряпки, пепел, горы мусора и кирпича. Хищно зияют щербатыми ртами с зубчатыми осколками стёкол черные провалы выбитых окон с обгоревшими деревянными рамами, а посередине, как маленький памятник, как монумент – издёвка: горка кирпичей под грудой окровавленной одежды с воткнутой в навершие почти не увядшей кроваво-алой розой…
Сразу на неё не обратили внимания: устали у ребят глаза от вида крови, замылились.
Криминалист машинально захватил эту композицию в объектив видеокамеры и, не поняв вначале, что там такое, «наехал», увеличив кадр трансфокатором.
- Во, бля, чудеса, неужто уже кого успели помянуть? – не удержался он от изумлённого возгласа, оторвавшись от видоискателя камеры и тыча в сторону неожиданной находки пальцем.
Вся следственная группа и понятые разом отвлеклись от собирания разбросанных бумаг, стреляных гильз и вещей и сгрудились у импровизированного монумента.
И быть бы на том месте действительно потом монументу или памятной мраморной доске с именами всех участвовавших в осмотре, не заори в хрип всё тот же многоопытный Сашка Сучков: - Не трогать! Не трогать! Мать вашу…!
Все мигом отхлынули в стороны, заторможено осознавая, что были, возможно, на расстоянии вытянутой руки от мгновенной гремучей смерти…
Толстую, мясистую и шипастую ножку розы туго и незаметно обвила змеистая жилка медного позеленевшего провода, уползая под основание кирпичной пирамиды. Как прошли мимо и не заметили растяжку сапёры – выяснять было бессмысленно: оно и так понятно, что времени у них было в обрез, а опыта и того меньше.
Под этой пирамидой вызванные по рации сапёры обнаружили ту самую, мгновенную и неминучую, гремучую смерть - связку осколочных противопехотных гранат Ф-1.
Верным себе остался циничный и коварный Басаев - пошутить решил на прощанье, надеясь, что кто - нибудь из неопытных и сентиментальных следователей или сапёров попадётся на его «подарок» - ловушку!
А я с тех пор, покупая розы, выбираю только белые или кремовые цветы. И не люблю заранее приготовленных букетов с кустиками всяческой прочей, проволочного вида, растительности…