Белое небо с солнцем посередине.
Много воды и растения
стелются по тине.
Так тихо, что можно услышать, как разлагаются пластик, металл.
В зацветшей воде среди мутных, разбитых, торчащих углами зеркал.
Символы невозможности будущего, как бы его не желал.
Игрушки, предметы туалета, следы на жёлтом от ржавчины иле.
Умирают рыжие рельсы, хрупкие, пористые, уходящие на прежние мили,
в ту же географию, верные рукам строителей и поездам, которых они пережили,
так же почитают за единицу измерения вокзал.
Одиночество становится плотным и вязким. Очень устал.
А глупое лицо проснулось и, сонное, ползёт в улыбке
Вниз по оконному стеклу в разломы тротуарной плитки.
Я забываю, как пахнут живые.
Прошедшее – костёр и пепельная вьюга.
Передо мной шумят ветвями ивы
безумнее и злей чем кали-юга.