Клубится время, не спеша.
День догорает, снега вату,
Приемлет вновь моя душа.
Пусть сумерки с клубами вьюги,
Луна в разрывах облаков.
И на окне мороза дуги,
А мир в объятьях сна – оков.
Трещат дрова в железной печке,
Стреляя искрами во тьму.
И «жить» уже, не долго свечке,
Мне это ясно самому.
Последняя, вот, сигарета
И милый, горько-кислый дым.
Проходит жизнь, словно монета,
Разменяна, я стал другим.
Проходят дни, бегут минуты,
Вокруг заботы и дела.
Мне разорвать охота путы,
Жизнь от работы до стола.
Скрипит мороз под сапогами,
Упёрся в небо дым столбом.
А время не унять руками,
Хоть бейся ты о стену лбом.
Река искрится подо льдами,
Под шапкой вязаной снегов.
Но стужу, мы впустили сами,
В свои сердца, под отчий кров.
Стучат часы и стены вторят,
Холодным эхом тишины.
И так ведь зябко, а нас ссорят,
Опустошая стаканы.
Зима опять шагает в ногу,
С печалью и созревшим злом.
А снег в лицо, закрыв дорогу,
Товарищу, что б стал врагом.
Отягощённые раздумьем,
В делах, прошедших сквозь года.
Дань, вновь, зелёному безумью,
Отдать, готовы мы всегда.
Напрасно пережитым чувством,
Бумагу пачкал карандаш.
Я не хочу, чтоб было пусто,
Чтоб мир наш жил, лишь – дашь, на дашь.
День догорает уж к закату,
Клубится время, не спеша.
День догорает, снега вату,
Приемлет вновь моя душа.