ГРАФОМАН (Кладовка (проза, не вошедшая в рубрики))

Я ведь всего только и хотел попытаться жить тем, что само рвалось из меня наружу. Почему же это было так трудно?
                                                                         Герман Гессе

Содержание:
Глава 1. Благие мысли и труды ...........................................стр. 1-27
Глава 2. Добро и зло приемли равнодушно......................... стр.28-65                      
Глава 3. Гений чистой красоты.......................................... стр. 66-85
Эпилог....................................................................................... cтр. 86-87
**********************************************************************

Глава 1. Благие мысли и труды

- Ты очень расстроен и одинок, Сергей. Расслабься. Так дальше продолжаться не может. Ты придумываешь нас, персонажей своих произведений, но самого себя не можешь слепить. Посмотри на Аннет. Телка, что надо, а ты и не смотришь в ее сторону. Да нет мужика, который не оглянулся бы на нее. Влево - вправо, влево - вправо, с ума сойти. Картинка с выставки. Не идет, а рисует. Да как не оглянуться, как пропустить такой реалити-шоу. Ты, что медуза? Холоден, как лед Антарктиды? Твои герои тебе помогут. Они же реальные, живые и теплые, как ты любишь говорить о нас. Ну погляди, погляди на Аннет. Она ангел, она бессмертна, может, и тебе перепадет долгожительство? Почему бы тебе не дописать «Я убил ангела», историю этой обворожительной нимфоманки? Ты так здорово начал, а потом прервал работу.
- Не идет у меня «Я убил ангела», Гарри, не пишется. Ты же знаешь, я не умею убивать своих героев, а она по замыслу должна быть жестоко убита. И вообще, Гарри, ты сейчас для меня не герой новеллы «Латинский язык», а мой лучший друг. Вы, герои моих произведений, не понимаете меня. Я одержим писательством. Но я  графоман, потому что пишу не то, что нужно людям. Сейчас все читают, смотрят и восхищаются новыми направлениями в фантастике, как то антиутопиями, киберпанками, вампирами, фэнтези, да и вообще остросюжетной литературой. Голливуд раскрутил эти направления, и паства приняла его идеологию. Я не люблю называть такую литературу ширпотребом, как это иногда высокомерно делается в прессе. Я сторонник Эдгара По, который блестяще писал и детективы. Любая идея, принятая читателем, годится в качестве писательской ниши. Что нравится, то и пиши.
- Постой, Серж, не разбрасывайся. Бей в одну точку. Твое дело – новелла.
Гарри имеет право сказать такое, так как был всегда талантлив и целеустремлен не без мошенничества, конечно. Он прав, хороший писатель, обычно, работает в определенной «литературной нише». Там его и ищет читатель.
- Подожди, Гарри. Не все такие, как ты. Послушай, я доскажу свою мысль. Я хотел бы добавить, что читают не только развлекательные книги. Вот недавно мировым бестселлером стали этнические романы Халеда Хоссейни. Одаренный человек. Врач, а при этом писатель с мировым именем. Запад пресытился своим благополучием, ищет выхода для внутренней неустроенности. А что может быть лучше для благополучных людей, чем страдания афганцев? Война и бремя религиозных и общественных условностей. Трупы и трупы, но это их реальность. Вот так мистер Халед Хоссейни стал новым Шекспиром. Теперь уже к фэнтези, подобным Гарри Поттеру, прибавился новый тип мирового бестселлера - этнический роман, заполненный страданием людей, живущих в условиях средневековой жестокости. Я не могу так писать, я живу другой жизнью. Я вижу наше время победоносным и оптимистичным, а благополучие никогда не служило подходящим материалом для литературы. Сытый и довольный собой человек не увлекает читателя. Мое мироощущение и понятие «хорошая литература» разошлись. Я не вписываюсь в интерьер. Благополучие при глубоком душевном конфликте – вот что такое Запад, вот откуда вышел Фолкнер. Сотни самоубийств даже в благополучной Америке. Вот источник, вот литературный конфликт. Но все это надоело, все это уже было в прошлом. Кого теперь интересует постмодернизм, рефлексия, самоанализ, самокопание. Все это в прошлом. А вот драконы и средневековая жестокость – это пожалуйста. Время элитной литературы и высокого искусства прошло. Сейчас все должно быть массовым, прибыльным и доступным. Принцип такой: не читатель тянется за писателем, а писатель угождает читателю.
В разговор вмешался Федор Иванович:
- Да ты просто честолюбивый человек, Серёга. Ты хочешь успеха, славы и денег. Ты завидуешь тем писателям, которые добились признания. Так ты не найдешь общего языка со своими героями. Ну вот возьми меня. Я же был преуспевающим дельцом в твоей новелле «Новый русский», а теперь я священник и живу в мире со своей душой. И тебе надо пойти этим путем. Найди контакт со своей реальной сутью. Писать нужно тогда, когда хочется записать свои мысли, а мирская слава – это как получится.
- Погоди, погоди, ты меня не понимаешь, Федор Иванович. Я, по-твоему, должен был, как Марсель Пруст, писать романы без начала и конца? Читать и плакать над судьбами своих героев сам один в зашторенной комнате, вдали от мира? Как Фердинанд Соссюр создавать основы лингвистики на скромных лекциях без всякого желания опубликовать? Или как Бахтин высказывать группе слушателей свои выдающиеся идеи о литературе? А ты знаешь, что о них и о многих других великих затворниках, как Кафка, например, мы узнали только потому, что нашлись энтузиасты, которые взялись их издавать и пропагандировать? Знаешь ли ты это? Нет, не знаешь. Ты так и не понял, что кто-то должен найти моего читателя. Кто-то должен поверить в меня, в целесообразность публикаций моих сочинений. Ты понимаешь, о чем я хлопочу, о чем мечтаю? Читатель должен решать, что хорошо, что плохо. Вот его суд я приму без колебаний. Но только тогда, когда меня хотя бы немного раскрутили.
- Вижу только гордыню и честолюбие. - Федор Иванович отвернулся, а потом и просто исчез.
- Человек живет внутренними и внешними импульсами, - продолжал говорить Сергей, уже как бы сам с собой. - Великий русский писатель Андрей Платонов написал «Чевенгур», самую лучшую книгу о русской революции и гражданской войне. Книга ждала сорок лет, пока ее прочли. Если бы ее оценивали современники, они бы были в ужасе от того, что натворили по неведению, а может и сочли бы роман за клевету на героев революции, так как были под наркозом пропаганды. Не знаю. Роман прочли через сорок лет. При жизни этот гений не получал стимулирующих импульсов ниоткуда из внешней среды, кроме лая своры сторожевых псов советской литературы. Он жил только внутренними импульсами. Этого мало. Очень мало для творчества. Вначале да, а потом очень мало. Начинается нехватка воздуха, может начаться запой, депрессия и прочие страдания.  
- Ну это ты перегнул. Платонов написал книгу, которая полностью стирала революционные достижения правящий партии. Сейчас же нет советской власти.
- Вот тут ты ошибаешься. Литературный процесс – это структура данного времени, советская власть в определенном смысле. Если ты не вписался в ландшафт, то тебе, как писателю, кирдык. Ведь твою работу оценивают люди, которые следуют в фарватере неких устоявшихся требований к литературе, требований, которые они сами же установили, глядя в прошлое, а не в будущее. Если ты никогда и ничего не опубликовал, то тебе конец. Решение будет безоговорочным – графоман. Может так и есть, а?
- Опять ты за свое хныканье. Очередное твое преувеличение. – Гарри недовольно посмотрел на Сергея, а потом и он исчез.
Сергей вышел на улицу и стал подниматься по Бродвею в сторону супермаркета и русского магазина, а перед глазами возникали странные образы полуголых людей, которые что-то кричали и требовали, плакали и ругались, смеялись и жадно ели. Начался новый гул в голове, формирование образов. Давай последовательно посмотрим, что там происходит с моими новыми персонажами, которые растекаются без меня в абстрактную картину. Он так задумался, что столкнулся со здоровенным латинос. Оба вежливо извинились: «Excuse me, sir». Ну так, что там. Неужели эротика, а может трагедия? Или в моем больном воображении просто формируется нечто злое и недоброе? Было бы здорово что-нибудь шекспировское, побольше трупов, или болезненной совести, как у Достоевского. Да-да. Чувствую. А лучше то и другое, как в Гамлете. Нет-нет, как у Сэлинджера в «И эти губы, и глаза зеленые». Во-во, именно так, тогда получится.
***
Неплохо написал. Но, Боже мой, какая мура по содержанию эта новелла «Несчастный случай»! Конечно, такую грубую эротику не станут публиковать в журналах. И почему только она пришла мне в голову. А-а, ясно, я же вчера смотрел европейский фильм о бандитах с эротическими кадрами.
- Вы сказали, что я неправильно вставил кредитную карту? – Сергей спросил кассиршу, но все еще видел перед собой потерянное выражение лица Кирилла.
Девушка у кассы вежливо и с улыбкой, но все же нервно, взяла у него карту и провела внутри щели. Сергей увидел «Processing» и успокоился. Пиво и ветчина на обед обеспечены. Еще посмотрю какую-либо комедию. Хватит голливудских жестокостей. Лучше отыскать театральные драки Джеки Чэна. Так о чем я думал там, в супермаркете? А-а, вспомнил, нужны трупы и жестокость. Вот так, например.

-------*-------
Ну кто станет читать книгу о киллере, который делал свою работу спокойно, как палач? Сергей тяжело вздохнул. Он сидел на кухне, пил пиво и ел ветчину с солеными огурчиками. Надо было зайти в русский магазин и там купить ветчину и колбасу вместе с горчицей. Эта американская обезжиренная и подсоленная ветчина мне не нравится. Как они едят эту мерзость, хотя, наверное, по качеству выше, чем наша русская. Говорят, в современной России хорошо готовят, но очень дорого. А пиво хорошее. Люблю субботу. Не надо на работу. Можно расслабиться и думать о судьбе своих рукописей. Печальные мысли – тоже мысли. Кто мыслит, тот живет. Сергей вздохнул.
Закусив, Сергей решил прогуляться в Форт-Тройон-парк, чтобы посидеть на солнце среди сосен в этот редкий погожий октябрьский день. Смотришь на Гудзон и приходит к тебе умиротворение. Герои твоих историй вежливо покидают тебя, чтобы ты остался наедине с дендрологическим богатством парка. Он выбрал отдаленную скамейку с видом на Гудзон, сел и закрыл глаза. Мои герои не знают, что я всегда отдыхаю здесь в нижней части парка, где много озона от сосен. Он открыл глаза, услышав женское щебетание. Вдруг высокая милая дама, держащая за руку ребенка лет шести, взглянула на него и остановилась.
- Простите, вы же Сергей Муромцев, который придумал меня? Вот не думала, что встречу вас здесь в парке. Это моя подруга Маша Грачева, а это мой сын Ванечка. Помните?
Сергей встал с места и поклонился:
- Ну и намучился я с вами, Оксана-Виктория. Вы должны были по моему замыслу совершить преднамеренное убийство, так как, будучи «Кикиморой гламура», вы затаили злобу на человечество. Были бы трупы, была бы жестокость, вы подходили под мерку хорошей увлекательной литературы. А вы сделали пластическую операцию и стали счастливой матерью и женой.
- Вы огорчены, что я не послушалась вас и стала нормальной женщиной?
- Пожалуй, что да. Вы счастливы, а литературы нет. А вот Гамлет погиб, а драма получилась. Какой же из меня Шекспир, если нет трупов и насилия? Я же все-таки писатель. Мне нельзя нарушать основное правило литературы. Найди конфликт и опиши его. Я нахожу его повсюду, а герои все делают наперекосяк. Вместо трупов рождаются дети. Это не литература. Я понятно говорю, Викочка?
- Куда понятней. Вы хотите, чтобы я померла, а Ванечка остался сиротой и стал наркоманом. А потом попал в тюрьму, и там над ним глумились уголовники. Так, что ли?
- Но это же только в книге, а в жизни вы можете быть счастливы.
- Как же это возможно?
- Ну возьмите фэнтези. Драконы, монстры, трехглавые змеи, уроды всякого типа, какие-то сверхъестественные силы. Море книг, море кинокартин, океан успеха. Народы мира требуют драконов и вампиров. А я что делаю?
- Ну если это называется литературой, не пишите, Сергей. Лучше создайте еще одну такую красивую жизнь, какая получилась у меня и моего Ванечки. Будьте графоманом.
Сергей вздохнул, потер лоб и снова сел на место. Какой воздух, какие улыбки, какая прекрасная жизнь по субботам. Он снова закрыл глаза и старался представить себе все то, что испытывали великие писатели, когда создавали трагедии. Нет-нет-нет. Трагедии не вписываются в меня, современная жизнь не такая. Еврипид из меня не получится. Итак, первый вывод: оптимист – это графоман. Вон сколько издательств публикуют остросюжетную литературу. А что если написать повесть, в которой все начнется с трупов. Назову ее,  скажем, «Не судьба»:
1. Рассказ о том, как шесть следователей, прокуроров и проч. были отравлены во время ежегодного традиционного обеда. Только один человек, который был новичком на этом обеде, остался жив, так как перед тем, как приступить к еде, читал «Отче наш». А когда поднял голову, то увидел, что все мертвы.
2. Следователь по особо важным делам пытался раскрутить этот «глухарь», но ему не удалось даже зацепиться за что-нибудь. У всех было алиби. Более того, и повар, и его помощник пробовали пищу и во время приготовления, и при отправки клиентам.
3. Потом приходит бандероль с дневником, где подробно излагается, как были убиты эти представители правосудия, а также, кто их убил. Следователь бросается выяснять судьбу убийцы и узнает, что во время круиза по Средиземному морю этот пассажир исчез, говорят, видели, как он бросился за борт. Следователь подолгу сидел и смотрел на фотографию убийцы, философствуя о патологии убийц.
4. «Эпилог». Следователь отдыхал на Барбадосе, когда увидел убийцу с девушкой. Он его сразу же узнал. Но ему показалось, что и убийца его узнал. Он понял, что ему угрожает опасность, он почувствовал, что убийца попытается прикончить и его. В конце концов убийцу арестовали, и тот печально произнес «Не судьба».
***
Поэтому и графоман, что такая муть лезет в голову. Нет, дорогой, ты не прав. Мириады детективов, и все прочитаны. Давид Рубин работает в ООН. Это он мне рассказывал. Ему приходится мотаться по всем странам мира и часто торчать в аэропортах или дешевых гостиницах. Он говорит, что готов прочитать любую чушь, чтобы скоротать время. А уж приличный детектив – это находка. Только не Тургенева, только не Флобера.
Нет и нет, не могу писать детективы по стандарту российской прессы. Да и не только российской. Стандарт: найден труп, и следователь ведет расследование. Лучше уж как Донцова, алогичный, увлекательный, веселый и читабельный сюжет. Одна беременная женщина даже написала, как ей помогли романы Донцовой. Нет, не могу. Не чувствую я этих следователей и милиционеров. Они мне кажутся бумажными, коллажными изображениями, а не настоящими людьми. Можно их штамповать до бесконечности. Нет, я этого не могу. Нужен особый талант. Да и вертеться вокруг трупов, как некрофил ... Нет, увольте, не могу. Меня губит оптимизм и вера в жизнь. А почему? Потому, что люди в массе не так живут, а радуются жизни и не совершают преступлений. Поэтому ты и графоман. Побольше страданий. Ну как бы выплесни внутреннюю тоску в характеры, в нелепые поступки, в нарушение этики, в любые конфликты – тогда сработает. Я пробовал. Даже в детективах у меня не получилось требуемой остроты, хотя замыслы были интересными. Беда в том, что мои герои, как Виктория из «Кикиморы гламура», поступят совершенно наоборот, а именно правильно и своевременно. Мои герои не хотят жить по литературным правилам. Они возвращаются к счастливой жизни. Это уже не литература.
Представим себе, что Гамлет убил своего дядю, братоубийцу, стал королем и женился на Офелии. Кто бы ходил в его театр, кто бы помнил Шекспира? Никто. Happy end, и Шекспир остался с носом, бездарный драматург. Это не литература. А Шекспир велик тем, что умел увлекательно и глубокомысленно описывать страшные трагедии, чтобы вызвать у зрителя сострадание к людям, а не делать из Гамлета короля и счастливого мужа. Посмотри, как он безжалостно утопил в пруду юную, прекрасную и чистую Офелию. Еще и любовался трупом этого невинного создания. Ужас. Некрофилия своего рода. А сработало. Еще как. На века.
Вот так. Не станешь ты Шекспиром, так как твой Гамлет остался бы жив и стал королем. Ну не писатель ты, прими это раз и навсегда и смирись. Если хочешь  писать, сочиняй для себя, как люди пишут дневник. Например: «Вчера ко мне в гости пришли Поповичи и Васюковы. Было мило». Сергей рассмеялся. От такого дневника впору будет повеситься.
Как хорошо в парке под соснами. Гляди, сколько сегодня парусников на Гудзоне. Жаль, что я нищий эмигрант, которому зарплаты едва хватает, чтобы не стать бомжом, а так можно было бы прокатиться на своей яхте по Гудзону. Пойду-ка лучше домой. Солнечный день нагоняет тоску. Наверное, афганцы, живущие под пулями и в постоянном страхе насилия и смерти, сказали бы, прочитав эти строки: «Мне бы твои заботы». Нет конфликта в моей жизни, нет и литературы. Лев Николаевич бежал от семьи, так как был великий писатель. Он не умел жить без конфликта. Чтобы найти конфликт для нового романа, он писал кощунственные эссе о религии, а позже пожертвовал даже своей жизнью, убежав в мороз из своего поместья. Он искал, он создавал конфликт. Без коллизий писатель мертв. Сергей вздохнул. Я скромный, но честолюбивый обыватель. Ну и делай карьеру библиотекаря. Почему же так тянет писать? Я что-то знаю, но не умею высказать? Значит, не писатель.
Моя мысль проста. Кто сейчас пользуется успехом у телезрителей? Те псевдопророки, которые обличают людей в неправильной жизни и запугивают их всякими грядущими напастями, с презрением относятся к людям, добросовестно делающим свою ежедневную работу. Люди даже не замечают, что по телевизору учат их жить форменные психи, существа, которые жаждут господствовать.
Сергей перевел дыхание. Вот в чем дело. Люди сами хотят понюхать дерьма, когда хорошо живут. Когда же плохо живется, то совсем хорошо – можно винить всех вокруг, кроме себя. Достоевщина. Страдать, чтобы почувствовать соленый и горький вкус жизни. Тогда и яблочный пирог покажется слаще. Глупо, очень глупо. Потом спохватятся и будут плакать и рыдать. Не говори глупостей. Литература должна быть именно такой. Она не должна быть похожа на яблочный пирог.
Сергей почувствовал, что тяжело дышит. Слишком быстро иду в гору. Лучше вернусь к простому бытовому сюжету, который пришел мне в голову вчера вечером.

***
Сергей шел через парк самой длинной дорогой, чтобы немного прогуляться. Позже, в ноябре, здесь будет холодно и неуютно. Лови момент, лови все хорошее, что приходит к тебе, например, сегодняшний день.
Дальше все ясно в незаконченной новелле о Марфе. Профессор, сосед Марфы в деревне, где у него дача, пытается докопаться до сути несчастий бедной крестьянки. Он знакомится с новым учителем сельской школы, который ему рассказывает ужасную историю. Настоящую трагедию. Марфа и бывший учитель школы полюбили друг друга. Она родила мальчика. Ну того, что теперь лучший ученик школы, а ее мужу донесли доброжелатели, он и стал махать топором, пока не убил учителя и не ранил тяжело Марфу. Теперь в отсидке.
Кому интересно читать эту муть? Читайте классическую литературу девятнадцатого века – там полно этих крестьянских страданий. Можно и многих современных авторов, которых все же публикуют, хотя они мало чем отличаются от Бунина и Шолом-Алейхема по темтике, но существенно иной талант.
Нет, так дело не пойдет.
Сергей вошел в лифт. Неужели я настолько бездарен, что не могу найти нечто стоящее, чтобы увлечься и не обращать внимания на постоянные отказы в публикации. В конце концов есть Интернет-издания. Читайте бесплатно. Отыщи меня в море макулатуры, мой читатель. Хотя надо признать, что Интернет дал возможность людям жить не в пространстве, а во времени. Поэтому понятие «провинция» надо отменить – все теперь равны.
Он уже входил в квартиру, когда загудел мобильник. Ага, Лорен. Вот, кто оптимист, так это она.
- Привет, красавица. Вспомнила о своем неудачливом друге?
- А я тебя никогда не забываю. Просто была очень занята. Хочу пригласить тебя в бар, что в даунтауне. Ты знаешь это место, «Одесса-мама» называется.
- Лорен, не шути. Хоть ты и преуспевающий продюсер, а всю же этот бар тебе не по карману. Я знаю там цены, мы же с тобой туда не ходим. Забыла?
- Да не я оплачиваю вечеринку, а моя подруга. Она переехала в Нью-Йорк из Калифорнии и хочет отметить это событие. Я и Тома пригласила. Тебе еще неизвестно, что он оказался таким же дураком, как и ты. Недавно подал на развод.
- Спасибо, Лорен. Мне всегда не хватает тебя и твоих «вдохновляющих» замечаний. У нас в России не верят, что между мужчиной и женщиной может быть такая теплая дружба, как между нами. А вот с Томом ты меня огорчила. У них же была хорошая семья.
- Без сантиментов, Сёджи. Твоя сентиментальность мешает тебе написать крутой роман. Ты сам говорил. Приходи. Пока.
Сергей надел домашники, прошел к дивану и прилег. Надо закрыть глаза и представить себя в мире фантастики, тогда получится.
После ухода Анны с Катюшей я ничего так и не написал, хотя прошло уже три месяца. Она ушла от меня не из-за моего маленького заработка, она же зарабатывает кучу баксов, а потому что я пустое место. Она уверенный в себе программист, а я нытик. Главное - ее воротит от моей писанины. Она же кричала тогда, не стыдясь Катюшки: - «Жалкий графоман, ничтожество». Может, и жалкий, но не ничтожный. Зачем только она вышла замуж за меня и привезла в Америку? А вспомнил: «Надеялась, что ты чему-нибудь обучишься в Америке и будешь, как все люди». Она и не заметила, как сделала мне комплимент. Я не как все люди. А это что за девочка? Вроде бы мексиканочка, прямо из цивилизации майя. Любопытно. О, напишу для детишек сказку «Три желания».

***
Сергей открыл глаза и посмотрел на часы. Опаздываю. Лорен обидится. Он стал торопливо одеваться. Всю дорогу было неприятное чувство незавершенности чего-то. Наверное, не хочется идти на вечеринку, не хочется отрываться от сочинительства. Я совсем помешался.
Все-таки опоздал на час. Сергей успокоился, когда увидел столик, за которым сидели несколько человек вместе с Томом и Лорен. Они уже во всю кутили и хохотали. Никто и не собирался его ждать. Это Мия меня задержала.
Его посадили рядом с женщиной по имени Джессика, которая и устроила эту вечеринку. Та вежливо улыбнулась, но глаза у нее были печальные, и к еде она не прикоснулась. Когда общий разговор перекинулся на представления в Линкольн-центре, Сергей решился завести беседу с Джессикой.
- Как вам у нас в Нью-Йорке? Где вы жили в Калифорнии?
- Там я жила везде одновременно. Вернее там, где снимали клипы, туда и приходилось ездить. Я же режиссер клипов. В Нью-Йорк я часто приезжала и раньше. У меня здесь квартира. А вам как нравится Нью-Йорк?
- Не знаю. Я одиннадцать лет в Америке. Пишу по-русски, а говорю по-английски. Двуликий Янус. Мне и хорошо, и плохо. Я же русский.
Она рассмеялась и внимательно посмотрела на него.
- Здесь все некурящие. Вы тоже?
- Я понял вас. Пойдем покурим, поем попозже.
Они стояли на улице и молча курили.
- Джессика, а вы грустная. Как будто что-то произошло вот сейчас.
Она снова внимательно посмотрела на своего собеседника.
- Мне только что сообщили, что папе диагностировали рак кишечника, но он категорически запретил мне приезжать в Сан-Франциско. Вот я и думаю, ехать мне или нет.
- Несомненно ехать.
- Как вы сказали?
- Не раздумывая ехать. Немедленно. Он любит вас и не хочет огорчать. А вы любите его и вправе ослушаться.
- Спасибо большое, - она в третий раз внимательно посмотрела на него и порывисто взяла его руку и пожала. - Вы сняли с меня тяжелое бремя. Я вылетаю  немедленно. Пойдем, я расплачусь и сразу же уйду. Скажите им, что меня вызвали по срочному делу.
- Идите, я оплачу счет, у меня тоже есть кредитная карта, - Сергей говорил, хотя и понимал, что счет будет неподъемный для его нищенского заработка.
- Не надо. Вы же работаете в библиотеке и еще в разводе. Одни расходы, а здесь очень дорого. Лорин рассказывала о вас, она очень любит вас, даже больше своего бойфренда. Удивительная дружба между вами. Она говорит, что любит вас даже больше своих сестер, - Джессика снова порывисто взяла его руку, - увидимся, когда вернусь. Обещайте.
***
Сергей сидел утром в «Старбаксе» и с удовольствием пил черный кофе. Есть не хотелось. Тянуло к компьютеру, хотелось поработать. Он поднял голову и увидел рассеянный взгляд очень привлекательной женщины, которая только что вошла в кафе и оглядывалась. Она была так красива, что многие люди переглядывались и перешептывались. Сергей с трудом отвел взгляд. Он уже хотел встать и пойти за сахаром, когда услышал:
- Минутку, Сергей. Вы меня не узнаете? Я Наталья из вашей новеллы «Афродита».
- Господи, как же я вас сразу не признал? У меня мелькнула такая мысль. Красивая, как Афродита, богиня красоты. Мне нравилось писать о вас. Признаюсь, я до сих пор влюблен в вас.
- Спасибо, - Натали рассмеялась и подсела к его столику под любопытными взглядами посетителей.
- Пережить такое, Наташа, не приведи Господь. Как вам теперь живется?
- У меня же двое детей и еще бездна забот с фирмой, которая меня кормит. Я собственно по делам фирмы в Нью-Йорке. Сюда зашла, чтобы повидать вас. Я вам очень благодарна, что вы оставили мне жизнь после роковых выстрелов  Семена, - у нее выступили слезы, но она сдержала себя. – Когда подумаю, что он мог убить меня и оставить детей сиротами, мне хочется выть, - она осторожно убрала слезу.
- Перестаньте, Наташенька. Я не мог убить вас. Я же графоман, а не настоящий писатель. Поэтому я не тронул вас. Людям нужна смерть любимой героини. А я не мог вас убить, я вас очень полюбил. Вы живы, а литературы нет. Как по вашему, стали бы люди читать «Анну Каренину», если бы она с Вронским поженились и счастливо зажили?
- Потому что люди относятся к Анне, как к литературной героине, а я же живая, любящая мать, которую обнимают мои дети. Как же вы могли убить меня, если вы видели трепетную душу во мне каждое мгновение, пока писали новеллу? Вы бы солгали. Вы же не садист и не убийца.
Сергей чувствовал, что все кафе смотрит на него с уважением. Его наполняла гордость. Он сидит с Афродитой за одним столом, и ее изящные пальцы  касаются его руки. Она любит меня. Господи, до чего она красива. Не холодной рекламной красотой фотомоделей, а горячей красотой мадонн. За что мне такая мука, почему я должен так любить своих героев. Я променял литературную славу на теплое дружелюбие своей божественной героини.
Сергей поднял голову, когда услышал слова, сказанные на английском почти в ухо:
- Вы меня не узнаете? Моя дочка дружит с вашей Кэтрин.
- Да, да, конечно. Пожалуйста, присядьте. Я вам возьму кофе.
- Не надо, спасибо. Ее уже несколько дней нет в школе. Что с ней?
- Она приболела. Я собираюсь сегодня еще раз заглянуть к ним. На уикенды она обычно бывает у меня, но на этот раз я не мог забрать ее, пусть отлежится. Грипп - мерзкая штука.
Сергей возвращался домой с кошелкой фруктов, чтобы где-то к двенадцати навестить Катюшку. Десять лет девочке. Уже глаза светятся взрослым умом, а заботы и шалости по-прежнему, как у трехлетней девочки. Четыре дня в неделю без меня. Неприятная штука развод, а выхода нет. Терпишь, терпишь, пока не начинаешь понимать, что никогда не сладится с Анной. Она не в состоянии примириться с тем, что я простой библиотекарь и бездарный писатель. Мои герои любят меня, и я люблю их, а мне бы надо слепить сюжет так, как это делал Бальзак. Убить отца Горио, предварительно проведя его через страдания и муки, через надежду и унижение, а потом рыдать, валяясь на полу и сокрушаясь, что твой герой умер. Тогда бы и читатель рыдал и, конечно, запомнил бы моих героев. Вот это настоящий писатель. Заставил страдать, а потом и убил любимого героя. «Только что умер отец Горио», - плачет и повторяет. Так если тебе тяжело, почему же ты его убил в своем романе? Ясно почему. Потому что другой литературы не бывает. Он настоящий писатель.
Анна открыла дверь и демонстративно ушла на кухню. Катюша сразу же села в кровати и попросила по-английски:
- Пап, расскажи мне продолжение той истории о девочке, которую похитили инопланетяне.
Сергей делает волевое усилие, отгоняя видения, и начинает рассказывать больной дочери:
- Так ты, Таня, озабочена тем, что пропускаешь занятия в школе? – спрашивает подросток-интелл. (Ну, инопланетянен, ты понимаешь).
- Ну да. А еще мама с папой, наверное, сидят в милиции и плачут. Дочка, то есть я, исчезла из дома. Пошла за хлебом в магазин и пропала. Неужели вы не понимаете, что вы натворили?
- Мы уже их известили твоим почерком, что ты уехала в Африку на охоту, на сафари, как настоящая американская богачка.
Таня схватилась за голову. До чего глупые эти инопланетяне, а еще продвинутая цивилизация. А куда продвинутая, один бог знает (тут Катя рассмеялась).
- В Африке меня могут убить, съесть, я могу утонуть. Мне же всего тринадцать лет. Ну почему вы такие тупые. Я же вам сказала, чтобы вы объяснили им, что вы меня выкрали лишь на короткое время. Я ваш гид на Земле, и мне ничего не угрожает. Я под вашей защитой.
- А как же наша тайна? Сразу же станет скучно.
- Так значит, не скучно, когда люди плачут и убиваются о своем пропавшем ребенке, - закричала Таня («Неужели aliens такой глупые, пап? – комментирует Катюша с сомнением).
***
Через пятнадцать минут входит Анна и просит Сергея пройти на кухню, разговор есть. Он еще только входил на кухню, а она уже начала атаку:
- Я хочу, чтобы все права на ребенка передали мне. Я тебе не доверяю.
- Спасибо, но мой адвокат будет добиваться равных прав. Так будет справедливо. Это же американский семейный суд. Здесь стараются добром решать все проблемы.
- Ты ненадежный человек. И я добьюсь своего.
- Анна, как же ты программируешь и зарабатываешь такие огромные деньги, если ты лишена элементарной логики.  
- А ты просто дурак и ничтожество.
Сергей не ответил, прошел к Кате, поцеловал ее и вышел, хлопнув дверью. Кого она ненавидит, меня или себя? Просто злая и самоуверенная. Мне бы надо научиться писать и о таких, как Анна.
Он шел к своему дому, почти не видя окружение. Гул нарастал и скоро должны были родиться герои новой новеллы, трогательные и дорогие, которые откажутся от горькой литературной доли ради любви и детей, ради простого обывательского счастья, ради того, чтобы жизнь продолжалась на этой зелено-голубой планете, полной радости и непредвиденной скорби. Нежный голосок мобильника приостановил волны нарастающего вдохновения. Конечно, Анна, кто же может еще испортить мне настроение. Плохая жена подобна колючему кустарнику – не продраться.
- Она плачет, и температура подскочила. Вот что ты с ней делаешь своими глупыми рассказами, а потом неожиданно уходишь. Мне надо срочно в город, приходи посиди с ней. Она будет счастлива.
- Горбатого могила исправит. Иду.
- Ты сам горбатый.
***
- Ну так вот, надо было исправлять положение, надо было сообщить родителям, что Таню похитили инопланетяне, но скоро она будет дома. Но прежде чем продолжить, ты выпьешь стакан чая с лимоном.
***
Дверь в квартиру открылась, и вошли родители Тани вместе с милиционером. Они не успели еще начать разговор, как услышали, что в гостиной громко включился телевизор, и раздались взрывы и выстрелы очередного фильма о приключениях Булдыги.
- Танечка! – мать, не раздеваясь, бросилась в гостиную.
Тани не было. В кресле сидел мальчик лет тринадцати и смотрел фильм («Я знаю, кто это», - говорит Катя, глаза блестят и щеки красные, но чай честно пьет). Мать остановилась, как вкопанная, не понимая, как мог этот мальчик проникнуть в запертую квартиру. («Aliens все умеют», - Катя радостно делится своими знаниями с отцом). Мальчик поднял голову и посмотрел на трех взрослых людей в пальто.
- Собрание считаю открытым. Таню выкрали мы. Она поедет с нами в Африку, там мы поймаем львенка и сдадим в московский зоопарк. Как вам нравится наш план, господа?
- Кто ты?
- В каком смысле? – мальчик от удивления вырос до потолка. (Катюшка хохочет и кашляет. Нехорошо, все же температура).
***
- Катенька, с температурой тебе лучше поспать. Обещаю, что буду  рассказывать каждый день про aliens. Прошу тебя. Ты поспи, а я рядом посижу и подержу твою руку.
Когда она уснула, Сергей вышел на кухню и позвонил Лорен.
- Лорен, Джессика не звонила?
- А почему она должна звонить мне?
- Прости. Просто моя Катрин больна. А когда она больна, я говорю глупости чаще, чем обычно. А ты как после «Одессы-мамы»? Не укачало?
Лорен тихо смеется и шепчет в трубку:
- Мне не до тебя. Я занята. Созвонимся на следующей неделе.
Когда Анна вернулась, он все еще сидел рядом с больной дочкой и держал ее руку. Как хорошо Анне, она уверена в себе и в своей профессии. Поэтому и переехала в Америку. Муж для нее просто бесплатное приложение к толстому журналу жизни. Эмансипированная женщина. И злая. У злых все получается хорошо, а добрые во всем виноваты.
***
В понедельник, сидя в библиотечном архиве, в подвале, Сергей понял, что персонажи его новелл покинули его. И правильно, надо работать, иначе выгонят. В Штатах с этим делом не очень церемонятся, хотя я и проработал здесь девять лет. На глаза попался том Достоевского. Он машинально открыл его. «Белые ночи». Надо же. Это обо мне. Только я записываю свои фантазии, а Мечтатель не делал этого, хотя мог бы стать классным писателем сентиментальных романов. Сергей уже собрался почитать немного Федора Михайловича, но взял себя в руки. Это тебе не Россия, а Америка. Сразу же заметят, что делаешь не то, и запомнят. Работа прежде всего, даром не любят платить. В горле першит, видимо, заразился у Катьки. Вирусы перешли ко мне, значит, дочурка теперь будет поправляться.
До полудня Сергей работал над новым каталогом русских книг, а потом отправился в столовую. Он шел через кампус университета и любовался осенью. «В багрец и золото одетые леса». Жизнь в Америке вполне хорошая и уважительная. Они меня уважают, а я чту флаг моего нового отечества. Я уже стар в свои тридцать семь лет. Такое грустное ощущение приходит, когда иду по  кампусу, где снуют студенты. А вот и Лера, аспирантка из МГУ на стажировке здесь. Сейчас, прежде чем начать говорить, поправит очки. Точно.
- Здравствуйте, Сергей. Я как раз хотела зайти к вам и попросить заказать мне несколько микрофильмов на русском. Когда это можно будет сделать?
- После обеда. В половине третьего вас устроит?
- Хорошо, до встречи, - бочком, бочком. Очень стеснительная.
В современном романе об этой Лере было бы написано так: она была влюблена в библиотекаря и забеременела от него, а он не захотел на ней жениться и отравил ее мышьяком. Она умирает от большой дозы яда, а он стоит над ней и хохочет. Вот таким злодеем я был бы в современном романе. Потом сажусь на своего дракона и отправляюсь в царство тьмы на праздник вампиров. Круто. Настоящая современная литература. Сергей рассмеялся. Впереди идущие две девушки оглянулись вопросительно. Наверное, думают, что я над ними смеюсь. А может даже, просто шизик, случайно попавший на кампус.
- I am so sorry, just remembered a funny story, - Сергей извинился, разводя руками. Девушки улыбаются. Американцы всегда улыбаются.
А надо бы сейчас проткнуть их острой шпагой, а потом откусить у одной из них ногу, чтобы кровь стекала с уголков губ и выть по-волчьи. Потом выстрелить из спецоружия и уничтожить скульптуру Родена у философского корпуса. Так, ради забавы. И снова дракон, и полет в сторону Статуи Свободы. Сажусь этой гигантской даме на голову и вою. Я же человек-волк. Редакции в восторге от моей фэнтези, а я гребу баксы лопаточкой. Сергей прикрыл рот ладонью, чтобы не рассмеяться в очередной раз. А вот и столовая.
***
Дома, стоя под душем, он подумал, что стал привыкать к одиночеству. Впереди целый вечер. Катька себя чувствует лучше. «Пап, ты не забыл свой обещани? You promised». А что дальше рассказывать об инопланетянах? Вспомнил. В Африке они будут кататься на слонах, кормить бегемотов, а потом тот инопланетный мальчик, которого зовут Буля, вырастет в рост жирафа. Животные, увидев такое чудище, разбегутся. Подростки заберут львенка и доставят его в московский зоопарк. Директор зоопарка откажется принимать львенка: - «Вы уверены, молодые люди, что этот львенок принадлежит вам?». Тогда Буля отрастит себе три головы, зарычит и выпустит огонь изо рта, как настоящий Змей-Горыныч. Директор испугается и выпрыгнет в окно, а брюки его зацепятся за сломанное стекло и повиснут на раме. Он будет бежать в трусах по зоопарку и кричать: «Караул, спасите, три головы и огонь». Но Таня добрая. Она догонит его и объяснит, что это были иллюзионисты, а львенка она забирает к себе, если зоопарку он не нужен.
«Пап, я потом Глория and Джеф рассказываю твой сказки, и они смеяться». - «Это те дети, которые со мной здороваются?». - «Да, they like your stories». Так и тянет Катьку на свой родной английский язык. Екатерина Муромцева, а настоящая американка. Печально. Вот, кто никогда не будет моим читателем.
Сергей надел халат и прошел на кухню. Вымыл грязную посуду, потом достал «Кока-колу» из холодильника и украинскую жирную колбасу. Анна бы сказала: «Противно смотреть, как ты поглощаешь эту жирную свиную колбасу. Фу». Она все делает правильно. Золотая медаль в школе, красный диплом на факультете прикладной математики, быстрая карьера программиста, потом конкурс в Штатах и приглашение на работу. Рядом с ней ее муж, то бишь я. Педагогический институт, филолог троечник, чуть не вылетел из института, захомутал эту отличницу, потом с ней в Америку. Катя уже родилась здесь в Нью-Йорке. Конечно, ты не пара Анне-отличнице. Она совершила глупость, выйдя за тебя замуж, и теперь должна исправить ошибку молодости. Постой-постой. Это не причина, чтобы  озлобляться на меня. Ну не повезло раз в жизни, нарвалась на графомана и неудачника. Подумаешь! Не конец света. Двенадцать лет терпела меня, а теперь злится, что потеряла зря время. Время-то прошло не зря – дослужилась же до главного программиста в проекте, а еще родила чудо природы по имени Катя. Денег получаешь кучу, да и отец у тебя не из нищих русских интеллигентов. Не бульдозером гребет баксы, а все-таки солидный делец.  Кругом деньги. Богатая и сравнительно молодая. Ты победитель, а я графоман. Люто ненавидит меня. Тебе же было весело со мной, а потом ты стала нервничать, так как тебе не удалось перевоспитать меня.
Сергей сел к компьютеру. Виртуальное пространство – вот мой рай.

***
Часы показывали час ночи. Пора спать. Сергей выключил компьютер и пошел в ванную почистить зубы. Интересно, что же будет с этой странной парой, с этим жиголо и миллионершей? Ему двадцать шесть, ей под шестьдесят. Надо будет завтра на работе приглядеться к мисс Флэнери, которая требует, чтобы все звали ее по имени, Шерил. Ей тоже шестьдесят лет. Попробую поговорить с ней, как это умеет делать «мой герой», жиголо по имени Антонио, ласково и вкрадчиво. Любила ли она когда-либо? Это наведет на правильное развитие сюжета. Сюжет должен быть с изгибами и острыми углами. Трупы не моя стихия – я же графоман. Но драму несоответствия желаний и реальности я все же должен раскрыть, если герои не заартачатся и не начнут искажать мои сюжетные стыковки. Это они умеют. Они же все время пытаются уйти из-под моего контроля. Я всегда мучаюсь с ними. Я их понимаю. Кому не хочется быть счастливым? Вот они и вырываются из-под авторского надзора, чтобы жить, как все добропорядочные люди, а не литературные герои с исковерканной судьбой.
- Привет, Артур, - Сергей мысленно начал беседу с художником из новеллы «Пигмалион и Галатея». - Вот и ты пришел, что скажешь в утешение графоману?
- Ты все время мучаешься одним вопросом, убить или не убить своего героя, напустить на него всевозможные беды и страдания или оставить жить нормальной жизнью. Не мучайся, твои герои живые, и они не станут страдать, как того требует литература и искусство. Помнишь, когда я работал над холстами триптиха «Пигмалион и Галатея», ты собирался влюбить меня в девушку по имени Галатея, но не сумел. Моей любовью, моей Галатеей, стала совсем другая женщина. Ты называешь наше поведение «уйти из-под авторского надзора». Ты не прав. Это жизнь. Планируешь одно, а получается совсем иное. Поэтому твоя новелла обо мне «Пигмалион и Галатея» получилась такой естественной. Гораздо жизненней, чем если бы ты влюбил меня в девушку из своего сюжетного плана. Помнишь?
- Как же не помнить? Вместо страданий – на тебе: любовь и материальное благополучие. Противно. Сусальные лубки, репродукции с лебедями, елей и потока. Вот каким ты у меня получился. Все-то тебе удалось в новелле, Артур. А я остался на бобах: жена ушла, работу свою не люблю, говорю на английском, а пишу на русском, денег нет, словом, неудачник. Моя жизнь и мое благополучие реализуются только в моих новеллах. Планы моих новелл – это моя жизнь, я имею в виду драму душевных страданий. Успех на бумаге, и крах в личной жизни. Это не жалоба. В этом моя суть – быть графоманом, которому еще ни один редактор не написал доброго слова. Да какое там доброе слово, просто написать: «Привет, Сергей. Твои сочинения – полная мура». Как бы я был благодарен даже за это. Ан нет. Туда идет от меня поток идей, а обратно – фиг. Черная дыра. Одностороннее движение.
- Я понимаю. Мы с тобой в разных измерениях, и я не могу тебе помочь, Сергей. Я же призрак, твое воображение, а ты реальный человек, озабоченный ежедневными заботами. А так бы написал твой портрет маслом на холсте за то, что ты подарил мне Антонину. Помни всегда - твои герои любят тебя. Так мне сказал и Федор Иванович, твой «новый русский», а ты все равно безутешен. Что же ты хочешь? Неужели увидеть на бумаге свои творения? Как это мелко. Тут и Всевышнего не попросишь помочь тебе, так это мелочно.
- Ладно, Артур, иди к своей Антонине. Ты прав. «Как мелки с жизнью наши споры, как крупно то, что против нас». – Сергей зевнул и подумал, - «Наверное, поэтому великий Рильке сторонился людей. Он чувствовал, что люди его не поймут».    
Глаза слипаются. Сначала появилась Катя, потом Джессика, а потом тьма, столь необходимая для восстановления сил. Сон – это общение с царством тьмы и забвения. Тьма уносит из памяти плохое и хорошее, уравнивает их, и наступает забвение. Из этой темени накатываются невидимые флюиды оздоровления. Когда силы восстанавливаются, сразу же появляются ужасные сны, где тебя преследуют злоумышленники. Ты хочешь их отогнать от себя, но руки твои тебе не подчиняются, ты обречен. Ты с испугом просыпаешься, ты вернулся к жизни.
Сергей неохотно открыл глаза и выключил будильник. Сны преследования сопровождают меня всю жизнь. Они во мне из далекого прошлого человека, когда мой предок прятался за камнями, таился в щелях, влезал на дерево, пытаясь уберечься от дикой природы. Рудимент нашего сознания. Атавизм. Устал. И это ощущение утром, когда надо бы бодро делать зарядку. Плохо. Лень готовить кофе, в библиотеке попью.
В подземке было много народу, но ему удалось сесть, и он погрузился в дремотное состояние, тревожное, одинокое, сиротское.

***
Сергей пришел в себя, когда увидел, что поезд уже на 96-й улице. Черт! Проскочил университет. Вернувшись назад, он быстро пошел в сторону библиотеки, чтобы не опоздать. Было еще без пяти девять. Он неторопливо поднялся к кабинету мисс Шерил Флэнери, чтобы налить себе кофе. Полно народу у стола, где стоят бесплатные кофейные автоматы. В чем дело? А-а, навалом бесплатной еды. Ясно. Главный босс принимал гостей, а теперь все это жрабельное богатство, предназначенное для гостей, выставлено для народа. Налетай, братва. Вот это и есть Америка!
Люди подходили, пили сок, ели круассаны, сдобные булочки с джемом, сыр и мясные пирожки. Все любят на халяву, даже американцы. И я вместе с ними. Ешь и радуйся жизни. А все же я спрошу мисс Флэнери, то бишь Шерил, даже если обижу ее навсегда, была ли любовь в ее жизни, но не сейчас, а во вторник, когда будет ее день рождения. Поделикатней, хитро, как Антонио. Талантливо, невзначай. Сергей прошел к лифту, чтобы спуститься в свой архив, где хранились русские книги. Работа над новым каталогом еще не завершена.
Клонило ко сну. Сперва появилась Джессика, которая бросилась к нему в объятья, а потом какой-то расплывчатый монстр.

***
Сергей проснулся от того, что его бесцеремонно хлопал по плечу коллега из азиатского отдела, американский китаец Джимми Пинг.
- Слушай, Сёджи. Только что здесь была Шерил и приказала разбудить тебя. Она была очень недовольна. Извини, приятель.
- Спасибо, Джимми. – Сергей протер глаза и добавил по-русски, когда Джимми вышел из комнаты. – Приходит беда – отворяй ворота. Все-то у меня не ладится. Вот и нарвался на старуху, которая спускается-то сюда всего пару раз в году. Невезуха.
Он сел к компьютеру и попытался сосредоточиться над ненавистным каталогом. Веду себя не как скромный трудяга, а как независимый писатель, публикующий книги миллионными тиражами. Он вздохнул и пошел в туалет, чтобы умыться. Ничего, сегодня четверг, заберу Катю и будет радостно. Дочка прижмется ко мне и снимет с меня все troubles.  
***
Когда библиотека устроила вечеринку по поводу шестидесятилетия начальника отдела Шерил Флэнери, Сергей уже точно знал, что не осмелится спросить Шерил, была ли у нее в жизни любовь. Он неторопливо бродил между присутствующими с бокалом вина, как это принято было на этих party. Иногда ел что-нибудь из этого обилия угощений, но в основном вертелся вокруг Шерил, чувствуя, что не решится спросить ее. Он даже не понимал, для чего ему это нужно. Писатель должен задавать неожиданные вопросы. Так создаются коллизии, необходимые для острого развития сюжета. Наконец они остались вдвоем. Сергей весь напрягся. Сейчас спрошу, а там, что будет, будет. Он уже хотел повести разговор в нужном направлении, когда появилась некрасивая мужеподобная дама в брюках, в мужской сорочке и галстуке. Голос у нее было женский, но грубоватый:
- Шерил, мне надо идти, увидимся позже.
Как она фамильярна с Шерил. Я ее раньше не видел здесь.
- Я раньше не видел эту даму на наших party. Она у нас работает?
Шерил внимательно смотрит на него, пытаясь понять этот неуместный, неделикатный, неамериканский вопрос, а затем отвечает охотно и даже с улыбкой:
- Это моя girlfriend. Мы вместе уже двадцать лет.
Опаньки, как говорят в русских сериалах. Так она лесбиянка! Все, наверное, знают, а графоман Сергей Муромцев, как всегда, в отстающих. Неожиданно для себя Сергей наставительным тоном многоопытного человека произнес слова, которые никак не вязались с его пониманием сдержанности:
- Приятно видеть столь долгую преданность. У нас в России это называется любовью, - он говорил, а перед глазами было мужеподобное лицо этой дамы.
Выгляжу грубым лжецом. У него выступил пот на лбу, под мышками вдруг взмокла сорочка, и на спине лужа. Обидел женщину в день ее рождения или наоборот сказал комплимент? Американцев не поймешь. Они думают и говорят несколько иначе, чем мы, русские.
- Спасибо, Сёджи. Я слышала, что ты писатель, это правда?
- Люблю писать, но пока ничего не опубликовал.
- Я много читала, но ни разу не написала ни строчки.
Пустой разговор, пустой вечер, пустые фантазии графомана. Пора домой.
Засыпая поздно вечером, он вдруг воспроизвел в памяти первую ночь с Анной, когда они не могли оторваться друг от друга. Была любовь, осталась ненависть. Люди сами портят себе жизнь, придумывая проблемы. Долгожданное забвение, царство тьмы – где ты? Мне надо забыться. Однако вместо забвения пришло вдохновение. Он вдруг понял, как следует завершить новеллу «Жиголо».

Эпилог

- Жюли, тебе что заказать на завтрак? Как всегда? - Антонио ищет глазами Жюли, прислушивается, где же она в этом огромном номере люкс этого необыкновенного города Куала-Лумпура?
Ответа нет. Он отсылает официанта и идет в спальню, узнать, почему она сегодня не отвечает? Антонио уже успел одеться и подготовиться к завтраку.
Жюли лежит в постели и тихо шепчет:
- Мне плохо, Антонио, вызови скорую.
В больнице Антонио сидел у постели Жюли и держал ее руку, теплую и щедрую. Врач уже сказал, что ничего страшного, просто эмоциональный стресс.
***
Сергей проснулся и отключил будильник. Опять на работу. Девять лет работал, а теперь, в рецессию, когда все лишаются работы, не хочу идти, вместо того, чтобы испытывать радость, что не выбросили на улицу. Я хочу писать. Я хочу погрузиться в жизнь моих литературных героев. Говорить с ними, плакать и радоваться. Я не хочу отходить от компьютера. Мне нужен этот виртуальный мир, где так клёво, так много событий, такая трогательная любовь и такой крутой секс.
Он одевался и продолжал думать о Жюли. Я же собирался убить ее, она должна была умереть от инфаркта. Почему я оставил ей жизнь. Она счастлива с жиголо. Елей и патока. Слащавая мазня. Она должна была умереть, а он цинично произнести: - «Победителей не судят». Она завещала бы ему свой дом в Ницце и кучу денег. Цинизм бы победил. Читатель возненавидел бы Антонио, но запомнил. А вместо этого, араб ведет себя с ней благородно и преданно. Он такой, каким она хотела видеть его. Газированная сладкая вода, лимонад для детей и сентиментальных домохозяек. Противно. Графоман – он и есть графоман. Тошнит. Все счастливы, все довольны жизнью. А писателя нет. Он умер, не родившись.
Нет, не поддамся на сусальное счастье. На эту слащавость купчихи, пьющей чая прямо из блюдца и прикусывающей сахарок. Противно. Насмешка над писательским трудом. Хватит. Только трупы, только греческая трагедия, только Софокл. На худой конец, страдания, если не хочешь видеть трупы. Тогда сделаю такой эпилог «Жигало».
Эпилог 2.
Антонио уже успел одеться и подготовиться к завтраку.
- Жюли, тебе что заказать на завтрак? Как всегда? - Антонио ищет глазами Жюли, прислушивается, где же она в этом огромном номере люкс этого необыкновенного города Куала-Лумпур?
Ответа нет. Странно, что ее до сих пор нет. Он отсылает официанта и идет в спальню узнать, почему она не отвечает.
Жюли лежит в постели и тихо шепчет, задыхаясь:
- Мне плохо, Антонио, вызови скорую.
В больнице, уже ночью, Антонио держал ее бледную остывшую руку и плакал. Врач что-то тараторил на английском про инфаркты при эмоциональных стрессах, а Антонио в отчаянии думал, что она подарила ему счастливую жизнь, а он ей смерть. Неужели и от любви умирают люди? Нет в мире справедливости.
***
Твою мать! А потом говорят, не ругайся, неприлично. Как же обойтись без нашего многоэтажного мата. Её-то я убил, а он остался благородным парнем. Зачем же убивать хорошую героиню, если герой, плохой по замыслу, оказывается благородным человеком. Не пойдет благородный человек работать проститутом, не станет альфонсом или сутенёром. Ну не склеивается сюжет. Ложь, ложь, ложь. А если так сделать конец эпилога в «Жигало»:
Окончательный эпилог.
«В больнице, уже ночью, Антонио сидел рядом с кроватью, закрыв глаза, и держал ее бледную остывшую руку. Врач что-то тараторил на английском про инфаркты при эмоциональных стрессах, потом положил руку на плечо Антонио, постоял немного и вышел, чтобы вызвать санитаров, патологоанатома и полицию.
На следующее утро в гостинице Антонио неторопливо позавтракал в своем номере, потом достал зубочистку из кармана, подошел к зеркалу и обнажил зубы, разглядывая их белизну. “Надо было почистить зубы после завтрака, - подумал Амин, - покойная завещала мне и это: чистить зубы после каждой еды”.
Он ухмыльнулся и направился в ванную комнату».
***
Противно, до чего противно писать такое о людях. Но это и есть литературная правда. Софокл одобрил бы такое окончание новеллы, хотя и не исключаю, что его бы не удовлетворило количество трупов. Сергей рассмеялся. Если бы я умел так писать, стал бы великим писателем, и моя дочурка уважала бы меня. Я должен все-таки попробовать вместо меда и патоки наполнить свои произведения страданиями, кровью и трупами.
Только такое окончание новеллы «Жигало» является истинным и правдивым. Но на душе стало муторно. Две стороны двуликого Януса по имени «человек»: хорошая и плохая. Литература – это плохая сторона человека, которая развлекает людей, скрашивает их досуг, особенно в двадцать первом веке, жадно требующем адреналина из-за его нехватки, из-за того, что люди стали жить много лучше. Тогда сие означает, что писатель – это клоун, который призван развлекать читателей. Нет-нет. Все гораздо сложней. Книга и воспитывает, вызывая сострадание к самому себе. Учти и это, старик. Что бы мы делали без такой книги, как «Архипелаг ГУЛАГ»? Нужен адреналин правды, а не лжи. Дело не в трупах, а в остроте текста. Вон возьми, например, «Двенадцать стульев».
Не придя ни к какому выводу, Сергей вздохнул и направился в библиотеку.
***
Снова суббота. Катя еще кашляет, но это не мешает ей бодро укладывать спать свою куклу и, конечно, читать наставления на английском своим плющевым  собачкам. Подумать только, а ведь уже десять лет девочке.
- Катюш, и тебе пора спать, уже десять часов.
- Five minutes more, папа. Дядя Олег говорит, что я большой девочка и могу спать eleven, - смотрит хитро на отца. Понял ли он намек?
- Кто этот дядя Олег?
- Мама друг. Он sometimes остается наш дом. Его далеко ехать в New Jersey. Там он имеет большой дом.
- А ты там была?
- Yes.
Не хочет дальше говорить, понимает, что мне неприятно. Однако не удержалась и рассказала о любовнике Анны. Спасибо, дочка. Твои нежные любящие ручки неумышленно вонзили острый кинжал в мое усталое сердце. Жизнь-то покруче моих слащавых новелл. Перец, соль и кислота на незаживающую рану. Вот почему Анна добивается получения полного custody над дочкой. Наверное, этот Олег сделал ей предложение и вообще хочет, чтобы они переехали к нему. Все становится на свои места. Жизнь, как песня. Из песни слов не выкинешь. Быстро она сориентировалась, не то, что ты. Еще не развелись, а уже хахаль. Может, этот Олег и был причиной ее постоянной нервозности? Они, видимо, давно встречаются. Муж же последним узнает, потому что рога ему не видны, они там, на голове, а в зеркало мужчины не смотрятся. Сергей понял, что впервые по настоящему запрезирал ее. Как же ты не видел, кто она, все двенадцать лет? Она не была такой. Да и сейчас поманит пальчиком, побежишь, виляя хвостиком, как провинившаяся собачка. Нет. Теперь я алмаз: спокойствие и расчет, пока не разведусь.
Анна попросила привести в воскресенье Катю пораньше, часов в девять утра. Теперь я уже знаю, почему она иногда просит привести дочку пораньше – это означает, что они собираются в гости к этому Олегу. Что же ты хотел? Неудачник не может быть мужем преуспевающей и обеспеченной женщины. Деньги к деньгам идут, рвутся, торопятся, спешат воссоединиться, чтобы потом упиваться своей грозной силой. Я думаю, Катюшке нравятся подарки этого Олега. Как это он не подарил ей до сих пор «Порше»? Но классную камеру уже подарил. А я-то по наивности думал, что это мать ей подарила. Она же зарабатывает кучу денег.
- Катюнь, а камеру тебе дядя Олег подарил?
- Yes, - уходит в спальню, нервничает, - time to sleep.
Девочка либо стыдится, либо раздражена, что я догадался. Деньги великая и грозная сила. Любовь в шалаше была тогда, когда человеку шалаш казался дворцом. Двадцать тысяч лет назад.
Он поцеловал дочку и погасил свет. Когда выходил из спальни, услышал:
- I love you, папа.
- И я тебя люблю, моя девочка. Очень люблю. Спи.
Рюмка водки будет сейчас кстати. Жалко всех проигравших игру. Всех лузеров. Они же тоже люди. Они тоже хотят упиваться победой. Вот я, например. Хочу просто быть писателем, чтобы дочка меня уважала и жена не сбегала к другому. Женщины любят победителей. Что же ты можешь сделать, если ты таким уродился. Бороться за дочку. Анна на суде будет доказывать, что у нее намечается семья и девочке будет лучше в семье. Хорошие адвокаты начнут свою разрушительную работу. Они же оправдывают свою грязную деятельность по разрушению человеческой судьбы тем, что выполняют волю клиента. Это их работа. Вот где мораль отсутствует и остается крючкотворство. Тебе же не нанять дорогого адвоката. Ах, Анна, проклял бы я тебя, да жаль девочку. Ты ее мать, которую она, наверное, любит.
Сергей привел Катю к Анне и уже собирался уходить, когда она сказала:
- Ты все-таки обдумай, Сергей, чтобы дать мне полное custody.
- Ты собираешься замуж за своего любовника?
- Ты знал о нем?
- Конечно, – соврал Сергей. – Теперь вы оба хотите все взять у меня даже дочку, и оставить меня полным лузером. На чужом несчастье свое счастье не построишь. Рано или поздно, тебе это выйдет боком.
- О, да ты я вижу стал моралистом.
- Кто моралист, а кто просто шлю ..., - Сергей не договорил и сморщил лицо – до того ему вдруг стало противно рядом с этой женщиной. Так противно, как будто тело ее стало зловонным, а лицо превратилось в беззубое изображение бабы яги.
- Говори, говори, я знаю, какой ты грязный тип.
Сергей прошел в другую комнату, поцеловал Катю и сказал:
- Тебе десять лет. Ты уже большая девочка. Помни, никогда не предавай своего отца. Я тебя очень люблю. Never betray your father. Never ever.
Он выходил из квартиры под аккомпанемент визгливых оскорблений. Точно отнимут Катю. С их деньгами они сумеют сделать это. Правильнее было бы просто убить свою бывшую жену, а еще лучше повесить на дереве, а на груди ее же кровью написать: «Бессовестная шлюха». Все дело в Кате, она наша общая дочь. Мы должны быть живы, чтобы ей было хорошо. Дети нуждаются в родителях. В обоих.
Сначала он подумал позвонить Тому, затем вспомнил про Лорен и сразу же  про Джессику. Все потом. Сегодня не буду вылезать из дома. Хотелось остаться одному и вновь, и вновь говорить себе, - «Какой я неудачник». Типичные мысли пораженца.
Казалось бы, Анна является образцом способного человека, делающего все правильно в своей жизни. Так-то это так. Только сколько в этом эгоизма, честолюбия, нарушения этики и морали. Все законно, но как же с этикой, с десятью заповедями. Поди разберись, что важней. Нечего разбираться, и так понятно. Она победитель, а ты размазня. Ты и новеллы пишешь так. Умиляешься, делая счастливыми своих героев, вместо того, чтобы создать высокохудожественное произведение. Неправда. Я здесь не при чем. Они сами хотят быть счастливыми. Это же естественно.
- Ты не прав, Сергей, насчет своих новелл. - Алексей Теренин оторвался от компьютера и повернулся в сторону Сергея. - Когда ты писал «Дейтрейдер», уже понимал, что не в баксах счастье. Да, признаю, что ты сделал меня преуспевающим трейдером, но не это было главным. Я не потерял человеческого лица. А образованная и умная Валя, которая в состоянии была делать любую работу и прекрасно жить, предпочла стать бандершей, чтобы побольше зарабатывать. Мне, как и тебе, этого никогда не понять.
- Алик, ну как ты можешь сравнивать абсолютно правильную и дисциплинированную Анну с Валей, которая стала проституткой и управляла притоном?
- Ты же сам оставил Вале совесть, которая всегда будет ее терзать. Твоя Анна не бандерша, но совести у нею, пожалуй, меньше, чем у Вали. Все-таки Валя была образована, много читала и, видимо, в глубине души понимала, где правда, а где ложь. А твоя Анна хорошо управляется с профессией, а совести никакой, так как и книги читает из корыстных соображений. Да и вышла за тебя замуж, потому что ты пользовался успехом у женщин. Все лишь расчет. Успех обеспечен, а что-то очень важное в человеке отсутствует.
- Ты, видимо, много думаешь о проблемах морали и этики после случая с Валей. Твои размышления я не записал в своей новелле. Это упущение.
- Я не могу никого полюбить, Сергей, так я разуверился в женщинах.
- Алик, мы не должны обобщать на всех женщин наши с тобой неудачи. Ты, наверное, не читал Джека Лондона тот рассказ, где индейская женщина, скво, пожертвовала своей жизнью ради спасения своего мужа. Великая женщина. Он даже не догадывался о том, что она не ест, а всю еду бережет для него. Вот какое бывает бескорыстие.
- Нам с тобой не повезло. Мы готовы были на все ради любимой, а им не это было нужно, а чтобы мы были победителями, титанами, распорядителями жизни и смерти, станками для производства долларов. Странное понимание любви. Любить победителя каждая может, а вот любить того, кто тебя любит и предан тебе – не каждая.
- Видишь, Алик, как важно пострадать. Ты стал философом, а не только преуспевающим трейдером. А что было с Валей? В ней же заговорила совесть, я помню конец новеллы.
- Не знаю. Не люблю оглядываться назад. Она канула в Лету для меня. – Лицо Алика затуманилось. - Пока, желаю тебе удачи, Сергей. Ты добрый писатель. Какому-то читателю ты очень-очень нужен. Увидимся позже.
Сергей смотрел в окно на дождь и думал о том, что не только он формирует своих героев, но и они его. Настроение круто пошло вверх. Он уже собирался позвонить Лорен, но она его опередила.
- Слушай, амиго, Джессика приехала. Она говорит, что хочет собрать всех своих нью-йоркских знакомых у себя на вечеринке в следующую субботу. Ей все время хочется говорить о тебе. Я стала ревновать.
- Я ее совсем не знаю.
- Потому что ты русский Ванька. Это ты прошлый раз оплатил огромные счета вместо нее, хотя у нее есть папашины миллионы. А сам говорил, что советские люди любят все на халяву.
- Лорен, я тебя люблю, но ты не приставай ко мне с расспросами.
- Опять с Анной плохо?
- Хуже не бывает.
- Ты мне позволишь удавить ее? У меня руки чешутся.
- Не надо, подруга, - Сергей рассмеялся, - моей Кате нужна мать.
***
Джессика сразу же подошла к нему и обняла:
- Спасибо, Сёджи, папа был счастлив, что я приехала. Врачи говорят, что случай не безнадежный. Какая-то надежда все же есть. Они надеются помочь ему. Вот почему я здесь.
- Джессика, следующий раз, когда ты захочешь обнять меня, подумай о последствиях такого необдуманного поступка.
Джессика рассмеялась и внимательно посмотрела ему в глаза:
- Мне уже тридцать два года, Сёджи. Этим меня не напугаешь. У меня было два мужа, пять любовников и пятьдесят семь ночных посетителей, имена которых я не запомнила. Только к тебе я отношусь несколько иначе, хотя почти тебя не знаю.
- Ты меня огорчила, я думал, что именно меня ты ждала всю жизнь, и до сих пор ходишь в девственницах, что считается позором в Америке.
Она взяла его руку и крепко сжала, но тут же отпустила, так как подошел высокий красивый американец с сединой на висках.
- Сёджи, это мой друг Кевин Проп и еще первый любовник моих клипов.
- Рад познакомиться. А ты, Джессика, не можешь не пройтись по мне раскаленным утюгом, - он театрально нахмурился, изображая обиду, хотя взял ее под руку.
Сергей смотрел на Джессику и понимал, что хочется остаться с ней наедине. Только в этом бедламе вряд ли это возможно, да и ее бойфренд не допустит этого. Квартира представляла собой огромную студию с большими окнами, смотрящими на вечерний Манхеттен. Наверное, пару миллионов отвалила.
Сергей стоял у окна и думал о том, что самое сложное в жизни никуда не спешить. Наверное, поэтому существует понятие «восточная мудрость», так как на Востоке люди не любят спешки. Запад торопился и опередил их в своем технологическом развитии. А вот потаённая мудрость, необходимая для спокойного отношения к крутым поворотам судьбы – это не для нас. Поэтому мы создали психушки. Надо заняться йогой, самовоспитанием. Только это остается лузеру, чтобы не скатиться в пропасть банальной плаксивости и постоянных жалоб на судьбу. Графоманы не в состоянии победить литературные редакции, но себя должны уметь побеждать.
- Неужели тебе никто не нравится, ты не танцуешь? – Джессика стояла рядом.
- Не в этом дело, Джессика. Есть проблемы, которые меня не отпускают уже три месяца, а может, и несколько лет.
- Сёджи, давай встретимся через неделю, когда Кевин уедет, и я закончу монтаж моей новой рекламной работы. Договорились? Я очень хочу познакомиться с тобой поближе. Пожалуйста.
***
В ресторане было немного народу, и тихо играла музыка. Джессика смотрела, как он неторопливо ест и рассказывает о своей жизни.
- Дочка на этот уикенд не со мной. Они с матерью поехали в гости к ее любовнику. Так что не удастся познакомить тебя с моей Катериной.
- А я вот так и не собралась иметь ребенка. Признаться, несколько поднадоела моя кочевая жизнь. Однако не представляю себе иной жизни, а уж детей иметь ...
- Когда у тебя будет ребенок, ты сразу же изменишься, если в тебе есть чувство материнства. Ты читала Льва Толстого?
- Нет.
- У него есть очаровательная девушка Наташа, которая стала совсем другой, когда вышла замуж. Это особое чувство – свой ребенок. Я бы имел нескольких детей, если бы с женой у меня сладилось.
- А я была замужем дважды. Каждый раз неудачно.
- Хорошо живем, поэтому позволяем себе такую глупость, как развод.
- Я не думаю, что развод – это глупость. Это, как хирургическая операция по удалению больной части тела. Ты не находишь?
- Да это так. Только пробовали ли супруги лечить ее терапевтически или сразу же хирургия, развод? Терапия или хирургия? Вот в чем вопрос, вот в чем соль проблемы. После первой же ссоры – развод.
- Сёджи, а зачем лечить? Жизнь и так коротка. Стоит ли чинить разбитую вазу, не лучше ли купить новую? Мы живем в свободном обществе.
- Но и в этом обществе надо растить детей в определенном уважении к морали. А когда супруги разводятся, это не может быть хорошим примером для детей. В их воспитании появляется трещина.
- Лорен говорит, что ты писатель.
- Не шути, Джессика. Писатели публикуют свои произведения, а я графоман.
- Не занимайся самобичеванием. Я думаю, это приятное чувство писать книги, создавать собственный мир. Мой второй муж был сценаристом. Он мне говорил, что порой влюблялся в своих героинь. Это так?
- У меня бывает и по-другому. Мои герои любят меня. Иногда приходят ко мне и беседуют со мной, чтобы поддержать меня. Я не умею их убивать или делать страдальцами. Они благодарны мне, а в результате - я плохой писатель, так как без страданий и трупов нет хорошей литературы.
- Я не очень много читала. Всегда по необходимости. Мне нечего сказать.
- Хочешь, я тебе добуду «Белые ночи» Достоевского на английском? Ты сразу же поймешь, чем я занят. Я создаю мир, в котором живу. Своего рода наркомания, но без катастрофических последствий. Ломки не бывает, когда не пишу. Просто скучаю по своим героям. Тогда они приходят послушать мои жалобы и утешить.
Она засмеялась. Протянула через стол руку и положила на его руку.
- Давай кофе попьем у меня. Ты же знаешь, я живу здесь недалеко.
- Джессика, кофе мы будем пить здесь, так как у тебя дома уже не будет ни одного свободного мгновения.
- Ах, Сёджи, я уже при первой встречи знала, что все кончится этим. Жаль, что я не умею быть верна своему чувству, а то бы предложила тебе жениться на мне. Ты моралист, и такую, как я, долго не выдержишь.
- Ты чистый человек, потому что стараешься быть искренней всегда и везде. В отношениях между людьми мне больше всего неприятна ложь. В ней нет необходимости.
- Пойдем, пожалуйста, нам срочно надо побыть наедине. Кофе на ночь вредно пить. Пошли.
***
Все было бурно, нетерпеливо и непрофессионально, как это бывает при первом уединении двух влюбленных. Когда наступает затишье, следует о чем-то говорить.
- Джессика, вот ты свободный человек, не обремененный заботами. Ты можешь и не работать, ты же богата, не так ли? Вот и я пишу не для заработка, а чтобы утвердиться в своей ценности для людей. Понятно ли я говорю на иностранном языке?
- Сёджи, я не могу не работать. Семейная жизнь меня не увлекает. Тусовок и бутиков и так хоть отбавляй. Что же делать целый день? А так я путешествую и чувствую свою полезность, работая. Я же чего-то стою в своей профессии. Даже неплохо зарабатываю, хотя и нет особой нужды в деньгах.
- Понимаешь, что получается? Мы стараемся убить время. Но не просто убить его, а особым образом с пользой для других людей. Ты это делаешь внутри своей профессии, а для меня писательство просто хобби. Ты в лучшем положении.
Джессика зевнула и закрыла глаза. Ну ясно, я для всех выгляжу маньяком. Философствую даже в постели с очаровательной женщиной. Зануда. Настоящий лузер. Представляю, как разочарована бедная Джессика, которая искала во мне партнера для радостей жизни, а нашла нудного говоруна, философствующего о смысле жизни с уклоном на жалобы. Долбанный, бездарный филолог и графоман. Сергей обнял ее:
- Спи, утром к тебе может пожаловать гость.
- Какой еще гость? – тут она догадалась, на что намекает Сергей, и рассмеялась. – А сейчас слабо?
- Не хотел будить тебя.
Сергей смотрел на ее лицо с закрытыми глазами и чувствовал, что не находит слов, чтобы выразить, как он рад ее появлению в своей жизни. «Луч света в темном царстве».
- Джессика, давай не спать сегодня, однако дай мне слово сперва, что когда тебе будет плохо, ты вспомнишь обо мне. Я твой навсегда, - он обнял ее так сильно, что она с трудом выдохнула:
- Сёджи, я верю, что ты очень сильный. Отпусти меня и поцелуй. – Когда она высвободилась из его объятий, то добавила. – Обещаю.
Она дала обещание, подавляя зевоту. Сергей подумал: - «Я для нее пятьдесят восьмой ночной посетитель, и мое имя она тоже вскоре забудет». Она зевнула, но потом с чувством добавила:
- Обещай и ты, что, когда тебе будет плохо, ты мне позвонишь. Нужны будут деньги, тоже звони. Ты меня понял: всегда, когда тебе плохо. У тебя есть теперь не только Лорен. Будем ли мы любовниками – не знаю, но я тоже хочу дружить с тобой, как Лорен.
***
Вначале судья выслушала супругов, потом также внимательно выслушала ассистента по разводам в семьях с детьми. Подумав немного, она обратилась к Муромцевым:
- Я могу только рекомендовать вам жить в разводе в том же статусе. Четыре дня в неделю ребенок с матерью и три дня с отцом. Миссис Муромцева, вы зарабатываете значительно больше своего мужа. Скажите, вы , действительно,  нуждаетесь в том, чтобы он выплачивал деньги на содержание ребенка из своей зарплаты?
- Да. Пусть это будет ему уроком, - Анна с ненавистью смотрела на Сергея.
Судья поморщилась, и подвела черту под обсуждение:
- Таким образом, ребенок будет под надзором обоих родителей. Отец будет выплачивать столько, сколько установит наш семейный суд. Есть ли у вас вопросы?
- Да, Ваша честь, - Анна говорила, почти шипя, - я не подпишу документа, в котором мы с моим бывшим мужем поровну разделим надзор над ребенком. Я не могу зависеть от этого безответственного человека ...
Сергей вздохнул и опустил голову. Судья спокойно заметила:
- Справедливо ли было бы, чтобы ребенок был лишен отца, которого любит? Не думаю, что Вы правы. Можете опротестовать мое решение.
***
На улице Анна пошла к машине, где ее дожидался любовник, а Сергей направился к станции метро. На душе была горькая обида на Анну. Он никак не мог понять этой злобы и ненависти после двенадцати лет совместной жизни, где было немало счастливых дней. Она забыла, сколько сил я приложил, чтобы она могла сделать карьеру. Ребенок был целиком на мне.
Как жаль, что я не мафиози. А надо было бы ей и ее любовнику основательно набить морду, а потом держать под прицелом. Страх заставил бы их быть более человечными. Видимо, адвокат убедил ее, что дело можно выиграть, а каково будет моей Катьке без отца, ей наплевать. Анна надеется, что Катя будет расти такой же эгоисткой, как и она. Чьи гены возьмут верх: ее или мои? А может, Анна стала ведьмой, потому что таков мир, где уважают только победителей?
Мрачное настроение надо снять. В вагоне метро после некоторого раздумья он сел и закрыл глаза. Когда открыл их, то сразу же увидел напротив грузного мужчину с бородой и в ермолке, на груди которого спал ребенок. Рядом сидела женщина и читала книгу, поглаживая руку мужчины. Любящая пара. Эх, Анна!
Полчаса езды, надо расслабиться, а лучше придумать новый сюжет. На этот раз обойдусь без трупов. Вон объявлена литературная премия имени О. Генри «Дары волхвов». Напишу что-нибудь доброе, человечное, не подведу старика О. Генри, ему-то было трудней.
Дома он работал допоздна, стараясь не упустить ту путеводную нить, которую поймал за расплывчатый конец еще в поезде подземки. Но он напрасно волновался. Чакра открылась, и он вышел на связь с тем, что называется «вдохновение». Новелла не могла не получиться. Она гудела в голове и на экран компьютера ложилась стройным текстом. Это были не муки творчества, а счастье творчества. А еще говорят, что я графоман. Дурак, это ты сам себя так окрестил, чтобы ныть и предаваться отчаянию. Ты же русский, ты же герой романов Достоевского. Точно. Поэтому обожаешь страдания. Но сейчас, глубокой ночью, на окраине Манхеттене, в сумасшедшем городе Нью-Йорке – я гений. А ты говоришь. Ну гений, не гений, а нить повествования вяжется в красивый узор. У графомана чакра всегда закрыта, а у писателя она иногда открывается полностью. Вспомни Александра Сергеевича: «Ай да Пушкин, ай да сукин сын»! – во как он восхищался тем, как ему удался «Борис Годунов». Только когда открывается чакра, можно быть в таком восторге от самого себя. Поэтому я тоже могу сказать про себя: «Ай да сукин сын»! Существенно помельче сукин сын, чем Александр Сергеевич, но все же сукин сын. Писатель.
Сергей потянулся, сладко зевнул и неохотно направился в ванную комнату. Позже подошел к окну и посмотрел на ночные фонари в переулке и снова сладко зевнул. Глаза слипались, но что-то внутри сопротивлялось тому, чтобы забыться и отдохнуть. Ничего нет глупее сна. Но в этой глупости, в этом забвении, мой отдых, продолжение моей жизни, продолжение моей любви к Катьке. Когда он зевнул в третий раз, он покорно направился к постели. Во сне еще мелькали дорогие образы, постепенно расплываясь и удаляясь в прошлое. Но память сохранила всё о них.

---------*---------
После новеллы «Дары волхвов», Сергей целую неделю ничего не мог писать. Он то и дело возвращался к этой новелле и снова, и снова внимательно перечитывал. Получилось. Несомненно. Только это твое мнение, потому что ты любишь своих героев. А как к новелле отнесутся критики и читатели, этого ты не знаешь. Зуд был велик – так хотелось её опубликовать. В субботу он вспомнил, что такое же отношение к написанному у него возникло, когда он написал детективную новеллу «Диадема», которая вошла в его сборник на одном из сайтов Интернета под названием «Сыщики новой России». Он был в неописуемом  восторге от придуманного им героя Лина Гуртова, юного сыщика-гения. Сергей тогда торопливо разослал сборник в несколько издательств. Гробовое молчание – знак того, что не подошло.
В субботу вечером он стал читать «Диадему», чтобы понять, не изменилось ли его личное отношение к этой детективной новелле, а заодно понемногу обдумать, как протолкнуть ее в печать.

----------***----------
Прочитав, Сергей нервно отпил глоток кофе и зашагал из угла в угол. Ему еще больше понравилась история старинной диадемы и, конечно, главный герой Лин Гуртов. Это был не просто детектив, а современная новелла. Что делать? Я же графоман, я не могу не стараться опубликовать свою работу. А разве писатели не стремятся видеть свой труд опубликованным? Напишут и сразу же в печать. А то, что некоторые из них не могли опубликовать свои работы в течение долгих лет, так это не потому, что не торопились, а просто по объективным причинам.
Только ближе к одиннадцати вечера он понял, что ему надо сделать. Сергей вспомнил, что главный редактор и владелец издательства «Эней», что находится где-то в штате Нью-Йорк, когда-то написал ему письмо в ответ на его просьбу сообщить расценки на самиздат. Была такая мысль опубликовать свою фантастику в этом издательстве. В письме тот предлагал Сергею прислать работу, которую этот писатель и редактор, написавший двадцать книг, отредактирует и еще выскажет свое мнение о целесообразности публикации. Тогда у меня начало разлаживаться с Анной, и я не отреагировал на его любезное письмо. Кажется, он просил за целый роман что-то около 200-300 долларов.
Сергей отослал ему две детективные новеллы «Диадема» и «Хакер» с просьбой просто высказать свое мнение. К письму он приложил чек на 100$.
Через две недели Сергей получил долгожданный ответ:
«Уважаемый господин Муромцев, спасибо за доверие и чек. Я внимательно прочел ваши истории о сыщике Лине Гуртове. Должен сразу же вам сказать, что не вижу перспективы в этих историях. Задумано интересно и даже живо написано. Однако истории получились довольно пресными. Вряд ли они могут увлечь читателя. Они не тянут на напряженное детективное повествование. Задумайтесь, как разработаны «Франкенштейн», «Десять негритят» и прочие знаменитые страшилки и детективы. Главное – это создать сильное напряжение, желание у читателя не отрываться от событий, тайна преступления. У вас, мне кажется, этого не получилось. Извините, желаю удачи».
В душе Сергей ожидал подобного ответа, ибо трудно было объяснить, почему редакции не заинтересовываются его остросюжетными произведениями. Однако, прочитав письмо, он особенно остро ощутил несоответствие между тем, как он видит современные детективные истории и тем, что думают по этому поводу читатели. Ведь за три года не было ни одного отзыва на его детективные повести, размещенные на Интернете. Было над чем задуматься.
Он лег на диван и отвернулся к спинке. Хотелось забыться, не думать о сочинительстве и обо всем, что происходит вокруг писательского труда. До каких пор я буду в состоянии выдерживать эти щелчки по лбу, как неудачливый подросток? Обидно. Я же так стараюсь донести до читателя свои фантазии и свои мысли, накопленные за многие годы размышлений, а результат один – нет, нет и нет.

Глава 2. Добро и зло приемли равнодушно

Сергей шел по гравиевой дорожке между цветочными клумбами, сокращая путь от столовой к библиотеке. На душе было тревожно. Зима не лучшее время года. С чего это вдруг Анна снова захотела со мной встретиться?
- Сережа, неужто это ты?
Сергей поднял голову и только тут понял, что перед ним Миша Резник, который эмигрировал в США лет двадцать назад или даже больше.
- Мишка? Вот это встреча. Ты не забыл русский язык?
- Понемногу забываю. Ты знаешь, я здесь редко бываю, в основном я работаю на 168-й. Я же занимаюсь медико-биологическими проблемами, - Миша все еще держал руку Сергея.
Они обнялись. И снова посмотрели друг на друга. В школе-то нас было не разлучить. А потом Миша уехал, как в воду канул.
- Миш, как же ты меня узнал? Впрочем, и я бы тебя узнал.
- Сережа, вот моя визитка. Я бегу на семинар. Позвони, прошу тебя. Это же сама судьба, что мы встретились снова. Позвони.
Сергей шел к библиотеке в приподнятом настроении. Не доходя до библиотеки, он вспомнил, что у Миши на голове была кипа. Здесь многие наши евреи стали верующими и ходят в синагогу. Я слышал об этом. А вот меня не тянет в православную церковь. Я даже не знаю, как она выглядит. А Мишка приобщился к своему народу и носит ермолку. Это не помешало ему узнать старого школьного друга. Ну да. Вера в бога и дружба не противоречат друг другу. Так и должно быть, если ты истинный верующий, а не фанатик. Сергею не хотелось дальше размышлять на эту тему – слишком мало знал о том, что такое быть верующим. Да и не атеист тоже. Просто не хочу думать в этом направлении. Поговорю как-нибудь с Мишкой.
***
В субботу Сергей вернулся домой усталый. Только сменил туфли на домашники, как кто-то позвонил в дверь. Гостей давненько у меня не было, кого это нелёгкая принесла. Совершенно не было настроения даже для общения с милыми сердцу людьми. Беспокойство по поводу предстоящей встречи с Анной не давало покоя. Он посмотрел в глазок и стал торопливо открывать дверь.
- Анна? Что-нибудь с Катей? – сердце готово было выскочить из груди. Страх за Катю переполнял его и выплёскивался наружу.
- Нет-нет, Серёжа, успокойся. Катя у Глории. У той день рождения.
Сергей облегченно вздохнул. Уф. Главное – Катя здорова. Он посмотрел на Анну, но она, не оборачиваясь, прошла в комнату, не снимая пальто, и села на стул. Сергей был в полном недоумении. А еще это почти забытое, ласковое и доверчивое «Серёжа». Где же брань последнего времени? Милая, красивая, умная жена, бывшая, но всё же жена. Жди беды, мушкетёр. Сергей уже готов был съязвить, но сдержался – так был заинтригован её визитом. Жди беды, солдат. Враг ласков с тобой, так как собирается отсечь тебе голову. Где же она прячет свою секиру? Коварство – вот ее секира.
- У тебя не найдется выпить? – Говорит, но не смотрит в глаза.
- Есть только пиво и водка. – Сергей говорит тихо и вопросительно, как бы спрашивая: «Скорей говори, зачем пришла. Не томи. Ты просто так не придешь ко мне. Проткни насквозь, я почти готов».
- Лучше водки. Принеси всё, что есть. Вместе выпьем.
Сергей принес водку и рюмки, потом солёных огурчиков и отрубного хлеба, который они с Анной так любили есть в постели, после ... Что она хочет от меня? Уж очень выразительно ее ликёро-водочное вступление и никакого намёка на содержание предстоящей беседы. Но как она уверена, что я ей не стану хамить. Том и Джерри. Кошка играет с Мышкой. Сейчас выпьет рюмку и вместо огурчика закусит моей бедовой головой. Держись самурай. Никаких харакири. Готовность номер один. Борьба не на жизнь, а на смерть.
Анна смотрит на него и улыбается:
- Не напрягайся, Серёжа. Мы сейчас не враги, а просто родители Катюшки. Давай попробуем всё решить мирно, - отпивает большими глотками водку и не морщится – так напряжена. А ведь не любит водку.
Сергей отпил пива и сел напротив на диван. На тот диван, куда они так часто заваливались сразу после работы – так было невтерпёж, такая была страсть. Сергей начал чувствовать, что теряет контроль над собой и сейчас подойдет к ней, обнимет и скажет, что любит. Брось, идиот. Какая может быть любовь между тобой и этой вампиркой, этой змеей подколодной.
- Анна, соберись с силами и говори, зачем пришла. Ты человек последовательный и волевой. Говори, а водку выпьем потом. Вместе и много, - Сергей торопливо выпалил и стал также торопливо пить пиво прямо из бутылки, как это принято в гигиеничной Америке.
Анна налила себе еще водки и залпом выпила. Гляди, как волнуется.
- Олег сделал мне предложение. Но он переезжает в Сан-Франциско, куда и я должна буду поехать, если ты дашь разрешение Кате на переезд. Вот почему я здесь, - выпалила она и налила себе еще водки.
Ну что ж, фехтование началось. Несомненно одно, что их адвокаты не могут решить этой проблемы. И эта женщина надеется, что я отвечу «да».
- Как же я расстанусь с Катей? – Сергей спросил ее вяло, безвольно.
- Я выгляжу чудовищем в твоих глазах, но всё же попытаюсь объяснить, почему я решилась прийти к тебе после всего ужасного, что было между нами. Прежде всего, о Кате. Ей в этом году исполняется одиннадцать лет. Там она получит возможность ходить в очень дорогую и престижную школу, будет жить в роскошном доме, дружить с интересными детьми, а потом прямая дорога в Беркли или Стэнфорд. Она сразу же окажется в элите. Что касается меня, то я надеюсь этим браком устроить свою жизнь. Я же женщина. Мне нужна семья. Думай, что хочешь обо мне, что я эгоистка, что стерва и ведьма, что хуже меня не бывает человека, что я готова на всё ради карьеры и богатства. Прошу тебя, Серёжа, моя жизнь второй раз в твоих руках. Отпусти Катю. Она же всё время будет приезжать к тебе, и ты можешь приезжать к ней, - Анна с надеждой смотрит на Сергея.
- Нет, не могу. Не нужен тебе этот Олег. Ты так много зарабатываешь, что ни в ком не нуждаешься.
- Он любит меня, Серёжа. Прошу тебя, умоляю, согласись.
- Я подумаю. – Он отвернулся и стал смотреть себе под ноги.
Она встала с места и пошла к двери. Медленно и неуверенно. Потом остановилась и заплакала. Он не узнавал решительной и нахальной Анны последних лет, которая ни перед чем не остановится. Неужели это игра, чтобы мягкотелого кролика вроде меня подловить и отсечь голову?
Она плакала и не могла остановиться. Сергей встал с места, чтобы проводить её. Вдруг она повернулась к нему, упала на колени и стала просить, подвывая:
- Умоляю, прошу тебя, не разрушай моей и Катиной жизней.
С ней началась истерика. Сергей поднял её и почувствовал, что в руках у него нечто дорогое, почти забытое, мягкое и податливое. Остатки воли покинули его. Он прижал её к себе и страстно стал целовать лицо, шею, волосы. В какой-то момент он осознал на ощупь, что тело её окаменело, а потом обмякло и повисло у него на руках. Глаза её были закрыты, а губы приоткрылись и ждали.
Сергей взял ее на руки и отнес на диван. Время уплыло надолго.
Стемнело, он смутно видел ее лицо. Ощутив под рукой её горячее тело, он недоуменно подумал: «когда же мы успели раздеться»? Вот и «изнасиловал» свою собственную жену. Она хотела этого. Скорее всего, это точно продуманный шаг, артиллерийский обстрел перед штурмом высоты? Какое теперь имеет значение, когда я уже готов исполнить любое её желание. А ты ждал секиры. У любимой женщины есть оружие мощнее атомной бомбы.
Анна обняла его и уткнулась носом в шею. В этот момент зазвонил ее мобильник. Она спрыгнула с дивана и бросилась одеваться с криком:
- Катя. Боже мой, наверное, уже больше девяти вечера. Я обещала быть там в девять.
***
Они шли по улице, а Катя между ними, цепко держа их за руки и с надеждой переводя взгляд с мамы на папу и обратно. Оба молчали, ошеломленные тем, что произошло. Но Кате и не нужно было, чтобы родители разговаривали. Они бы помешали ей рассказывать, как интересно было у Глории и как Поул, который старше нее на один год, танцевал с ней и рассказывал разные истории про Флориду, откуда они переехали в Нью-Йорк год назад.
Утром они втроем сидели на кухне. Катя ела, а родители пили кофе и молчали. Неожиданно для себя Сергей спросил Катю на английском:
- Ты хотела бы переехать в Калифорнию?
- Мама говорит, что мне там будет хорошо.  
Сергей понимал, что сам себе вырыл могилу. Но ходу назад не было.
- Давайте на ланч двинем в ресторан, а потом я пойду домой.
Катя бросилась ему на шею:
- Я всегда буду приезжать к тебе. Мама меня отпустит. Правда, мам?
- Правда, дочка. У тебя самый лучший папа.
Анна тоже подошла к Сергею и обняла его вместе с Катей. «Туш господа, туш. Торжественный момент в жизни размазни и лузера, - подумал Сергей, - она, действительно, победитель, а я лузер».
Вечером позвонила Лорен. Узнав, что он уступил Анне, она сказала:
- Ах, Сергей, тебе надо бы постричься в монахи.
Однако сам он был убежден, что поступил правильно. Несомненно, что Катя очень хотела в Калифорнию. Самое главное, что Кате хочется, а не нам. Сергей постоял немного у окна, следя за тем, как ловко испаноязычные детишки гоняют футбольный мяч, скинув куртки прямо на мостовую, а потом подсел к компьютеру. Смысл моей жизни – это ... Смысл моей жизни ... Смысл моей жизни ... Слова «смысл жизни» оккупировали его мозг и не давали возможности осмыслить все то, что произошло за одни сутки. Не найдя ответа, он включил раздел «Конкурсы» на Интернете. Глаза уже пятый день задерживаются на литературном конкурсе под названием «Блэк Джек». После получаса верчения на стуле, он, наконец, представил себе, что именно надо написать для этого конкурса.

--------------*--------------
После Катиного отъезда, Сергей потерял интерес к сочинительству. Да и идей больше не было. Серые контуры зданий, серые деревья, серые туманы, серая жизнь. Болдинской осени, полной творческого вдохновения, не намечалось. Работа – дом, дом – работа. Поэтому Сергей был очень рад, когда снова они втроем с Лорен и Томом оказались в баре. Том сразу же протянул им два билета на русский балет.
- Мариинский театр? – без энтузиазма спросил Сергей, не желающий вылезать из уютной скорлупы своих печальных мыслей.
- Нет, Большой театр. Экстра класса исполнители.
- А Захарова танцует? – спросила с интересом Лорен.
- Да. И не только она. Все билеты уже распроданы.
Сергей отстраненно слушал, как двое людей искусства обсуждают достоинства русского балета. Он вспомнил, как было время, когда они с Анной старались не пропускать представления в Метрополитен опера и в Сити-балет. А вот теперь не хотелось идти. Он уже собирался подарить свой билет Лорен, чтобы она со своим бойфрендом могла пойти в театр, когда вдруг услышал:
- Сёджи, меня здесь не будет. Я уезжаю в Латинскую Америку на три месяца. Возьми мой билет.
Беспокойная Лорен отправлялась в очередное турне, да еще по странам, где орудовали наркобароны и партизаны-революционеры. Вот так. Неспокойные уголки планеты ждут нашу Лорен. Всегда ищет опасности. Что ей не хватает? Я живу в виртуальном мире, а она жаждет острых ощущений. Мы не раз обсуждали с ней то странное беспокойство в человеке, которое я назвал «поиском смысла жизни» в моей новелле «Джокер».
Позвоню Джессике, может, она согласится пойти со мной.
Джессика отказалась. Сказала, что очень занята сегодня вечером. Кому же предложить второй билет? Продам его, а деньги верну Тому. А на русский балет всё-таки пойду, хоть и в одиночестве. Я давно хотел посмотреть «Дочь фараона», поставленный в Большом театре. Я видел его куски на “you tube”. Впечатляет, а может случиться даже, что получу дозу вдохновения.
После балета ему вдруг остро захотелось повидать  Джессику. Очень поздно, лучше завтра. Дома он снова сел к компьютеру. По скайпу письмо от Кати. А вот и Джессика. Приглашает в субботу на party. А это что? Из сайта «Журнал Самиздат», где я выставляю все, что написал.
«Ваши книги очень добрые. Их приятно читать. Они цепляют. Спасибо. С уважением, Ольга Александрова». Вот человек, который мог бы стать мне другом по переписке. Она понимает, о чем я пишу, и ей нравится читать добрые книги. Никто еще не писал мне таких слов: «Ваши книги очень добрые». Неужели есть и читатель, который любит добрые книги с happy end? Возможно ли такое?
Он шел на работу и думал только о том, что не хочется больше писать. Какой-то барьер внутри меня. Только сяду к компьютеру, тут же перед глазами встает непроницаемая стена и не даёт увидеть моих героев. Что они делают, о чем говорят, о чем думают. А без контакта с ними я не могу писать. Они живут там за серой стеной, я их знаю, но вот наблюдать за ними, стать летописцем их жизни мне уже не удается. Полный застой. Был бы я хороший современный писатель, я бы нашел способ убрать эту стену. Нет барьера – есть писатель.
Сколько еще до субботы ждать, а раньше Джессику не удастся увидеть. Она очень занята. Нет, я не выдержу. Поеду к ней не по-американски, явлюсь без предварительного звонка. Она всегда бывает рада мне. Однако в последний месяц мы виделись очень редко. Странно. Тут он понял, что и любовью они занимались очень давно. Точно. Она под разными предлогами старается встречаться со мной на людях. Поеду, поговорю с ней.
Он знал, где ее окно в этом огромном здании. Поэтому занял позицию в пиццерии так, чтобы время от времени смотреть наверх. Лучик света в поднебесьи - значит она уже дома. Не обидится. Просто соскучился и зашел повидать. Интересно, предложит ли остаться, как в былые времена.
В восемь вечера он уже не выдержал, вышел на улицу и стал прогуливаться от одного угла квартала до другого. Холодно. В девять уберусь к себе домой, звонить не буду. Что-то тревожное внутри начало беспокоить его. Он вдруг вспомнил, как она однажды ушла с вечера, не предупредив его. Сказала, что плохо почувствовала себя и не хотела портить ему удовольствие. По-моему, я себя веду, как последний осёл. Жду, когда она мне в лицо скажет, что пора расстаться, милый друг. Тут Сергей вдруг ясно осознал, что сегодня его визит был бы совершенно неуместен. Более того, не буду ей звонить, а просто поеду с ней на party. Она сама пригласила меня. Даже заедет за мной. Вечеринка будет в White Plane, в фешенебельном дорогом районе, кажется, в получасе езды от Нью-Йорка. Он еще минут пять походил и уже собирался двинуться к станции метро, когда увидел, что из такси вышли две женщины и в обнимку пошли в сторону ее дома. Джессика! Неужели это она? Сомнений не было. Бог ты мой, а рядом с ней... Это же Рейчел, с которой она познакомила меня в прошлый раз. Эта дамочка ни на шаг не отходила от Джессики в тот вечер. Идут в обнимку, невтерпеж. Сердце давно уже подсказало, что происходит между этими женщинами, а ум не хотел  признавать очевидного факта. Секс такое вытворяет с людьми, что не дай бог. Как я могу осуждать Джессику, когда я сам совсем недавно попал на удочку к Анне из-за своей невоздержанности. Секс отнял у меня самое дорогое в моей жизни, мою дочку. Все же не могу понять до сих пор, была ли то уловка Анны, или между нами вспыхнула искра былой любви и страсти. Неважно. Важно, что ради короткого отчаянного и сладкого безумия человек может пожертвовать всем, чего он достиг за долгую жизнь. Но Джессика лесбиянка? Какой же ты все-таки дурак, господин Муромцев.
Всю дорогу домой, Сергей то возмущался, то говорил себе, что надо принимать вещи такими, какие они есть. Но разве сердце подчиняется уму? Да и надо ли? Непонятно и другое. Зачем Джессика пригласила меня в субботу на party да еще к своим друзьям, если у нее лесбийское увлечение. Так влюблено она на меня ни разу не смотрела. Никогда бы не подумал, что она бисексуалка. В моем воображении люди много лучше, чем они есть в действительности. Замолчи. Твоя мораль несовременна.
Только идя уже к дому, он решил, что все-таки поедет с ней на вечеринку. Богемная среда, что с них возьмешь. Всякое там бывает, да еще бешеные деньги. Однако обзывать ее не хотелось, ну скажем так: «Ах, Джессика, какая ты плохая девочка». Это как раз было бы ложью. Джессика была очаровательная, милая и добрая. Он был уверен в этом. Она же тебе сама говорила о своем непостоянстве. Но не о такого рода увлечениях.  Был бы вместо Рейчел красавец Кевин, я бы принял все, как есть. А вот это? Я слишком старомоден. Брось дурака валять. Это ее личное дело, ее интимная жизнь. Не будь долбанным моралистом. Несовременно, мой друг. Да и трезво посмотри на себя в зеркало. Ты не принадлежишь к категории мужчин, которых любят и уважают женщины, а главное, боятся потерять. Рядом с ними есть ты или нет тебя– без разницы для них. Пустое место. Так себе, обычная секс-машина для этих красавиц, а потом катись на все четыре стороны.
Скинув ботинки, он сразу же в носках прошел к холодильнику, взял кока-колы и включил компьютер. Очень захотелось снова перечитать все то, что было очень давно написано к новелле «Я убил ангела». Он читал и правил текст, хотя не представлял еще себе, где и когда преуспевающий хирург убьет свою любовницу. Он вспомнил ту передачу по телевизору, в которой рассказывалось, как четырнадцатью ножевыми ударами была убита женщина своим бывшим любовником. Этот обезумевший самец вначале убил ее, а потом и себя. Убийца подсказал мне сюжет. Тогда я сразу же начал писать новую новеллу. Но, когда было написано начало новеллы, что-то стало меня  раздражать, хотя главная героиня Аннет уже была понятна. Она должна была быть... «Как ангел небесный прелестна, как демон коварна и зла». Но царицы Тамары не получилось. Даже лучше, что так. Она добра и прелестна, но непостоянна. Так вот почему я вернулся к новелле. Непостоянство. Кармен. Страсти. Ах, Джессика. В самый раз оголить твою белоснежную попку и отхлестать ремнем. Он начал писать.
К часу ночи он закончил первую сцену, хотя так и не смог понять, зачем этот хирург должен в конце новеллы укокошить Аннет. Намеки есть, а вот генеральной идеи пока нет. Само собой должно получиться. Не мешай им жить своей жизнью. Не хочу, чтобы они снова поженились. Не хочу. Нет, и баста:  если их выпустить из под авторского контроля, они, того и гляди, поженятся. Вот будет потеха. Неужели и на этот раз мои герои подведут меня и женятся. Я же основывался на реальном событии. На реальном убийстве. Если поженятся, то я полный графоман. К черту, что будет, то будет. Для графомана важен процесс написания, сочинительства, а не реальный продукт писательского труда. Сергей вдруг остро почувствовал, что хочет посмотреть, как всезнающая, но не очень точная Википедия определяет понятие «графоман». Так-так-так, нет, лучше не Википедия, а вот это определение. Оно более близко к тому, что я думаю о себе. Если я графоман, то я должен записать и свое мнение о графомании. Он отложил на время работу над новеллой «Я убил ангела», чтобы записать свои соображения о графомании. Графоман все записывает:
Графома́ния - болезненное пристрастие к бесплодному сочинительству. Главное в этом определении, мне кажется, отсутствие профессионализма и таланта у сочинителя, а не «пристрастие к сочинительству». Рэй Бредбери и Айзек Азимов тоже выглядят графоманами, так как готовы были писать обо всем. А ведь стали мэтрами фантастики. Причем они писали прекрасно не только фантастику.
А Солженицын? Да он чуть что, брался за перо. И что, его тоже следует назвать графоманом? Где же проходит граница? Тысячи людей писали вдали от общественного мнения, включая и таких титанов, как Марсель Пруст и Франц Кафка. И что же? Получилось бесплодное сочинительство? Совсем и нет.  Оказались гениями. Однако сколько их сгинуло талантливых, которые так и не добрались до оценки общества, до своих читателей, так как к ним относились как к графоманам. Есть ли литературная граница, за которой обзывать сочинителя графоманом может оказаться ошибкой?
Именно на этом пункте о таланте и начинаются ошибки редакторов. Иными словами, приписывание графомании людям, не лишенным таланта и профессионализма. Здесь прокалываются все редакции и все издательства мира. В этом вся проблема. В 95% случаев редактор бывает прав, делая свою рутинную работу по отбору рукописей для публикации. И не надо для этого быть талантливым редактором. Графоман сразу же виден. А вот те 5%, или даже больше, ошибочно отвергнутых работ и говорят об отсутствии талантливых  редакторов. Как правило, такие критики, как Белинский, встречаются гораздо реже, чем способные писатели. Иначе бы не отвергали Джоан Роулинг, Агату Кристи, Рэя Бредбери и целую плеяду создателей направлений в литературе. А для самих издательств это потеря сотен миллионов долларов. Поэтому, если мы уже определяем, кто такой графоман-сочинитель, то надо определить и что такое профан-редактор, который назначен быть судьей писателей.
Кто такой редактор или издатель? Это специалист, дегустирующий рукописи. Его отличие от дегустатора вин заключается в том, что у него нет специальных способностей к дегустации литературы. Он представляет себе, какие книги пользуются спросом, и оценивает все новые книги, исходя из своего часто небогатого и непродуманного опыта. Редактор (издатель) – это человек, стоящий лицом к прошлому литературы, но призванный оценивать будущее словесности. Поэтому он пропускает в печать только то, что является отражением прошлого, часто бледной его копией. Допустим, появился «Властелин Колец» Толкиена, пробился в печать и неожиданно для издателей стал мировым бестселлером. И вот тут гигантская толпа авторов торопливо начинает делать копии с «Властелина Колец». Издательства еще торопливее раскручивают этот жанр. Рынок заполнен копиями. Уже даже на оригинал не обращают внимания. Так называемый широкий круг читателей получил вместо Толкиена его копии как бы под его брендом. Достаточно употреблять слова «кольцо», «властелин» и тому подобные, чтобы оказаться «талантливым» копиистом. Вместо того чтобы отсеивать графоманов, издатели, наоборот, открывают им дорогу в печать.
В живописи такое просто невозможно.  Если появятся копии Ван Гога, то никто не станет покупать такие поделки, а в литературе все наоборот. На определенном отрезке времени макулатура находит своего читателя. Эта особенность массовой литературы. Современнику хочется читать. Все равно что, лишь бы было остро.
Любопытен исторический пример о слепоте современника.  Бальзак учил тонкого стилиста и создателя острых сюжетов Стендаля, как надо подробно описывать будуары, чтобы добиться успеха у читателя (читай у издателя). Поэтому Стендаль со вздохом, но с полной уверенностью заметил, что его будут читать через сто лет. Он шел с опережением времени, он писал для того времени, когда подробное описание гостиной вызовет у читателя зевоту. Естественно, что современник не мог понять писателя, а его книги не могли принести барыши издателям. Поэтому-то редактор, дегустатор литературы, смотрит в прошлое, а не в будущее литературы. Новые «сорта книг» ему недоступны. А если бы нашелся во Франции свой Белинский, то, я думаю, Стендаля любили бы не меньше Бальзака. Стендаля надо было раскрутить, внушить читателю уважение к его мощному таланту. Белинского в Париже не нашлось. Именно Белинский был способен увидеть Достоевского, который не вписывался в литературу своего времени. Издательствам нужны талантливые критики и редактора. Но где их взять?
Дважды отверг мои книги очень симпатичный и добросовестный редактор, который назвался Петром и который, в отличие от всех остальных редакторов, видимо, придерживается правила уважать автора. Однажды он честно написал, что книга о древних индусах ему понравилась, но в России любят читать боевики только о Средиземноморье и Русском средневековье. А в другой раз он отметил, что неплохо написана фантастика о девочке двенадцати лет, но не формат, так как  издательство не публикует детскую литературу. Я тогда очень смеялся, как говорят в Одессе. История Джоан Роулинг повторилась в миниатюре. Я вспомнил, что тот издатель, который принял ее книгу о Гарри Поттере, заметил, что детская фантастика не пользуется успехом. А не хотите ли миллиарды долларов дохода! Вот как редакции прокалываются, а этот добрый издатель милостиво выплатил ей 198$ аванса - будущей миллиардерше в литературе. И все-таки я благодарен этому Петру. Он честен с авторами, он не изображает из себя судью в последней инстанции, которому и говорить неохота с автором. Говорят, что в толстых литературных журналах даже не читают неизвестных авторов. Сразу же в мусор, так называемый «самотек». Наверное, поэтому Улицкая столько лет пробивалась в литературу. Талантлива, а значит ни на кого не похожа. Не формат.
Можно ли исправить существующее положение с оценкой рукописей? Нет. Кто возьмется сказать о неожиданной фантазии автора, что писатель открыл новое направление? Никто. Иначе писатели не проходили бы через тернии, пытаясь  подарить издательствам сотни миллионов долларов.
Все эти мысли примирили Сергея с судьбой. Он откинулся в кресле и зевнул. Сергей понял, что дальше писать новеллу не хочется. Он стал править то, что написано, так как все в нем сопротивлялось предстоящему сну. Читая, он не мог оторвать своего восторженного взгляда от Аннет. Вот об этом я и говорю, мои герои как живые для меня. С таким болезненным воображением я не в состоянии написать ничего, достойного публикации. И если бы не было Интернета, то моя жизнь проходила бы, как у узника в одиночной камере. Благо в Интернете есть читатели. Хватит болтать. Читаю новеллу в последний раз и спать. А ты, Аннет, войди на время в вагон подземки. Там ты мне больше нужна.

***
Утром Сергей с трудом дотащился до работы. Нет, больше не буду полуночничать. Дотерпеть бы до перерыва, а там сяду после обеда в глухом уголке подвального помещения архива и сосну полчасика. Вечером продолжу работу над новеллой. Однако по дороге к библиотеке, зазвонил мобильник. Это был Миша Резник, с которым они уже давно перезванивались, но никак не могли встретиться.
- Сережа, приезжай к нам в Бруклин сегодня вечером. Извини, что с таким опозданием. Очень тебя прошу. Аза такое наготовила! Прошу тебя, будь другом. Аза настаивает на твоем приезде. Я вас познакомлю. Прошу тебя.
Так не хотелось ехать. Думал: отосплюсь сегодня, а завтра продолжу новеллу об Аннет. Мне бы не сорваться и не женить ее. Она должна быть убита.
Всю дорогу в Бруклин, Сергей сидел с закрытыми глазами, полностью отключившись от окружающей среды, от грохота подземки и шума толпы, в голове стройными рядами укладывались строки новеллы. «Писалось» настолько легко, что не было сомнения, что именно так новелла войдет в компьютер.

***
Сергей шел к дому, где жил Миша, и старался стереть в своем сознании видение Аннет. Только поднимаясь на лифте, он почувствовал, как бледнеют и стираются черты ее лица. Будто акварель, залитая водой. Ну и слава богу.
Впервые буду знакомиться с семьей Мишки. Трое детей и любящая жена. Наверное, я сам виноват, что у меня не склеилось с Анной. И ей будет не просто с этим Олегом. Сомнительно, что она его любит. Катьке будет хорошо. В этом я уверен. Но какой мощный программист Анна, что в Калифорнии сразу же нашла еще лучшую работу. Если я уйду из библиотеки, то меня ждет безработица. Не просто быть филологом, да еще без определенной профессии. Хорошо, что я все-таки не поленился и закончил библиотечные курсы. Аннет совершенно исчезла. Осталось ожидание встречи с незнакомыми людьми. Сергей позвонил.
Аза ему сразу же понравилась. Есть такие люди с приветливой улыбкой, которые не могут не нравиться. Миша провел его в гостиную и стал знакомить с гостями. Конечно, это не американцы, а бывшие россияне. В здешних газетах их зовут русскими. Это и правильно определять людей по принадлежности к определенному социуму и языку. Называют же американцами всех жителях США, эскимосы они или англосаксы, христиане или мусульмане. Только не во всех странах есть такая терпимость, да и в Америке уважение друг к другу жестко поддерживается на государственном уровне. Люди везде одинаковы, того и гляди начнется ксенофобия.
Мысли Сергея прервал высокий мужчина, лет под пятьдесят:
- Михаил говорил мне, что вы встретились после двадцати трех лет неведения друг о друге.
- Точно. Мы же расстались подростками. Миша просто исчез, а я остался по ту темную сторону железного занавеса. Спасибо Горбачеву. Довелось таки увидеть мир.
Сергей собирался хранить молчание, так как догадывался, что будут друзья Миши, которые занимаются точными науками. Не стоит встревать в их разговор, накатанный годами общения. Поэтому был удивлен самому себе, что так многословно заговорил о встрече с Мишей Резником, другом детства и юности.
- Горбачев здесь не при чем. Тогда уже настало время распада империи зла. – Веско и наставительно заметил этот мужчина, которого, кажется, звали Исааком.
Самоуверенный тон людей всегда раздражал Сергея. А в данном случае было видно невооруженным глазом, что мужик ни чёрта не смыслит в политике, а выдает с серьезным видом клише и трафареты, бытующие в широкой прессе. Но какая самоуверенность.
- Вы, видимо, не признаете роли личности в истории, - заметил Сергей и тоже наставительным тоном, хотя собирался промолчать.
- Объективные законы природы и общества всегда реализуются. Вот что я думаю ...
Сергей постоял еще немного, а потом под благовидным предлогом прервал словоблудие этого Исаака и отошел, чтобы присоединиться к общему разговору. На самом деле ужасно хотелось напиться и забыться. Тепло этой семьи вызвало в нем не умиротворение, а противоположную реакцию: жажду разрушения, забвения и унижения – какая глупость. Разве это мне нужно? Сергей отпил вина и стал вслушиваться в разговоры гостей, которые давно уже жили в Америке и часто использовали английские выражения вместо русских. Главное, что было видно в них – это уверенность в себе и в завтрашнем дне. Уверенность и благополучие. Он оживился только после обеда перед десертом, когда к нему подсела Аза и стала расспрашивать о Кате.
Домой Сергей ехал опустошенный. Сказывалось, что поспал ночью всего четыре часа, да еще тяжелый обед в позднее время. Он изо всех сил пытался вернуть образ Аннет, которая так мило общалась с ним на пути в Бруклин, но не получалось. Перед ним была Катя. Аза невольно разбередила незаживающую рану. Надо встряхнуться, искусственно вызвать возбуждение, чтобы снова увидеть Аннет. Как же это сделать? Она уехала к себе в Париж. Что же будет дальше? Сергей не заметил, как уснул. Изредка просыпаясь, он сонно приглядывался к станциям метро. А-трейн ночью идет со всеми остановками, а это большое испытание для нервов на этом огромном расстоянии. Он снова уснул.
***    
Вон сколько предложений в Интернете от различных издательств написать что-либо в жанрах антиутопии, апокалипсиса, боевиков и прочее, а я пишу этот дурацкий, никому не нужный роман «Графоман», пренебрегая требованием времени. Бизнес и я, видимо, несовместимы. В то же время то, как пишут сейчас, его очень развлекало, и он никак не мог отнестись серьезно к современной фантастике. Он то и дело придумывал сюжеты. Они казались ему ужасно смешными, несмотря на потоки крови и отрубленные головы. Он вспомнил, как начинался роман одного из известных «копиистов»: - «Царица Тьмы сурово посмотрела на Гарделунка. Он понял, что Зло приближается к нему. Тогда он вскочил на своего Дракона и полетел в сторону Спиральных гор». Нет, я на эту не потяну. Слишком стар, поэтому и смешно. Серьезно такое писать невозможно.
Всегда по дороге в столовую буду учиться писать так же. Разумеется, чтобы развлечься. Он мысленно возвращался к фэнтези или вампирам и сочинял разные забавные истории. Вон идут два парня с зачехленными теннисными ракетками. А на самом деле это вампиры, которые несут холодное оружие. Сейчас они подойдут к тем девушкам и предложат пройти на теннисный корт короткой дорогой через физический корпус. Там внутри, в темноте коридоров, они отрубят девушкам головы и выбросят их на теннисный корт, а сами будут жадно пить их кровь, заливая свои белые тенниски кровью своих жертв. Клёво. Потом войдут в туалет, умоются, достанут из рюкзаков запасные рубашки и пойдут играть в теннис. В это же время на теннисном корте полиция и скорая помощь беспомощно разводят руками и не знают, что делать с отрубленными головами девушек. И вот раздается истошный крик из здания. Все бегут туда и находят там тела невинных жертв. Темнеет. Вампиры переглянулись и скрылись за деревьями, чтобы оттуда взлететь и направиться на слет кровососов, где будет выбираться новый предводитель для города Нью-Йорк.
Войдя в столовую, Сергей начисто забыл о вампирах, взял поднос и направился к распределителю. И так каждый день. Фэнтези, от которой не остается никакого позитивного ощущения, а затем лапшовник и бифштекс. Это не однообразие жизни. Так бывает при стабильности существования. А вот моя Аннет не хочет вернуться ко мне, чтобы скрасить мою жизнь. Она чудо как сексопильна, а я ее больше не вижу ни во сне, ни наяву.
***
Он ждал у подъезда уже полчаса. Наконец, появилась машина Джессики. «Небось обе сучки целовались в дороге, вот и опоздали», - грязно подумал Сергей и устыдился своей мысли. Чего я так горько? Еду же с этими девками, потому что просто одинок после отъезда Катюни. Одна радость - беседовать с дочкой по скайпу. Однако она все больше становится рассеянной в разговоре со мной. Родителей любишь, когда они заботятся о тебе каждый день, а я на несколько часовых поясов отдален от нее. Теперь я уже отвлекаю ее от богатой событиями жизни подростка. Она не хочет мне рассказывать о своей жизни, а раньше подробно рассказывала, перемешивая английский и русский.
Тут Сергей заметил, что Рейчел положила руку на бедро Джессики, которая сидела за рулем. Вот сучка. Хочет доказать, что «товар» принадлежит ей.
- Рейчел, ты не очень лапай Джессику. Она не только тебе принадлежит. У меня на нее тоже есть права. Правда, Джессика?
- Сёджи, вот не думала, что ты такой ревнивый? – смеется Джессика.
- Напрасно. Я только из уважения к тебе не отрубил башку этой Рейчел.
- Как Вам не стыдно, Сёджи. Вы ведете себя, как уличный хулиган, а Джессика говорила, что вы писатель.
- Значит, по-твоему, у писателей пенис не вздрючивается? - Сергей говорил, но не понимал, как он мог опуститься до такого уровня, хотя разговор его и забавлял. - А ты, Рейчел, хоть раз трогала у мужчин эту штуку или пользуешься только резиновыми колбасками?
Джессика так хохотала, что Сергей стал бояться аварии.
- Наконец-то, Сёджи, я увидела тебя таким, каким ты мне сразу же понравился. Да-да, я знала, что ты остроумен и талантлив. Правда, Рейчел, он очень мил?
- Заткнись, Джессика, он отвратителен, как все мужчины, даже хуже.
- Это ты брось, Рейчел. Вот подсядь ко мне на заднее сидение, и я докажу тебе, что живая мужская плоть гораздо аппетитней, чем твои раскрашенные резиновые пенисы.
Джессика уже так хохотала, что вынуждена была съехать на обочину и остановить машину.
- Я помру со смеху. Я не смеялась так целую вечность. – Она говорила задыхаясь и снова закатывалась в хохоте. – Теперь ты поняла, подруга, почему я запала на этого писателя. Сёджи стоит того.
Сергей тоже стал смеяться, потом перегнулся и поцеловал Рейчел в щеку. Она резко с визгом отпрянула. Видимо, начисто была лишена чувства юмора, как и все долбанные феминистки. Джессика открыла дверь и вывалилась наружу хохоча. Она лежала на асфальте, задрав ноги вверх, и не могла остановиться. Рейчел, вся красная, тоже вышла.
Они уже почти приходили в себя, хотя и нервно прогуливались по обочине, когда раздался вой сирены, и подъехала полицейская машина. Молодой полицейский с вожделением оглядывал двух очаровательных женщин.
- Вам нужна помощь, леди?
- Нет, спасибо. Мы сейчас продолжим наш путь.
Оставшуюся дорогу Рейчел уже не клала демонстративно свою руку на бедро Джессики. Сидели молча, будто ехали на похороны дорогого человека. Сергей тебе плохо. Ты шаг за шагом теряешь свои жизненные позиции. Неужели и писать перестану? Тогда, как Захар из моего «Джокера», я вскрою себе вены. Идиот. Катя тебе этого не простит.
- Джессика, как папа?
- Плохо. Он неоперабельный. – Она сбавила газ. – Послезавтра я кончаю свою часть клипа и улетаю в Калифорнию. Хочешь полететь со мной, у тебя же дочь в Сан-Франциско?
Рейчел не вынесла этого удара. Она отвернулась к боковому окну, а потом прижала лоб к стеклу. Сергей чувствовал себя виноватым. Напрасно я ее обидел. Она не при чем. Всеми событиями управляет Джессика.
- Конечно, хоть на край света с тобой, - солгал Сергей.
Внутри все трепетало, как подбитая птица, которая борется за жизнь. Вот и решение моих проблем. Лететь к дочке. Только с деньгами не очень хорошо, хотя можно наскрести и на дорогу, и на подарок девочке. Джессика будто угадала его мысли:
- Сёджи, тебе не придется покупать билеты, так как я куплю три билета за счет компании. Кроме того, мне недавно Кевин подарил феноменальную Барби. Возьми ее для дочки, прошу тебя. Твоя щепетильность здесь не к чему.
Услышав о трех билетах, Рейчел повернулась к Джессике и милостиво улыбнулась.
- Расхотелось ехать к Джорджу, - сказала Джессика, обращаясь к Рейчел.
- Это я виноват, Джессика. Я всегда все не так делаю. Извини, - Сергей искренне был расстроен.
В воскресенье в полдень, после обильных ночных возлияний в гостях у этого киномагната Джорджа, Сергей с трудом встал и направился в ванную. Мне нужно было напиться, я в этом очень нуждался. Как мы втроем хохотали, когда я описывал гостей с помощью фэнтези и вампиров. Я отрывал им головы, пил кровь, протыкал мечом, словом, дурачился. Видимо, было остроумно, если девчонки так хохотали. Потом рассказали Джорджу. Он величественно предложил присылать сценарии на рассмотрение. Я-то знаю, что ни строчки из рассказанного не напишу. Мое перо не тянет на современную фантастику. Потому что дурак. Корчишь из себя Чехова и Толстого вместе взятых.
Он еще чистил зубы, когда увидел в зеркале за собой Аннет из своей новеллы «Я убил ангела».
- Привет, Сергей. Не будь дураком Джессикой и Рейчел. Девчонки предлагают тебе классное развлечение, ménage à trois, любовь втроем. Они же тебе прозрачно намекали.  
- Я понял, только противно. Я этого не люблю.
- Я тоже. Я не люблю делить своего мужчину с другой женщиной.
- Дело даже не в этом. Я просто потерял интерес к Джессике, как к сексуальному партнеру. Проституция и эротические фантазии не в моем вкусе. Я консервативен.
- Большинство людей живут, как ты. Дом, семья, работа. И они вполне счастливы. А я так не могу. Мне все время хочется нового мужчину. Настоящего мачо.
- Ты ангел, Аннет. Ты все можешь себе позволить. Именно такой я тебя вижу. Вот, слушай, я догадался. Ты цыганка Кармен. Джессика тоже такая. Она очень хорошая, но за свои бабки хочет оттянуться на все сто. А могла бы народить дюжину детишек и радоваться, видя, как они бегают по дому и подрастают.
- Я думаю, когда-нибудь она это сделает, а я вот уже не смогу, - печально сказала Аннет.
Сергей насторожился. Неужели она догадывается, что я собираюсь убить ее?
- Дело не в тебе, - ответила ангел на его мысли, - такова моя судьба на земле. Я должна погибнуть.
Она дала мне разрешение прирезать ее. Надо воспользоваться этим. Сергей торопливо приготовил кофе и сел к компьютеру. Аннет мне подсказала, что ждет хирурга. Шумно отхлебывая горячий кофе, он начал писать продолжение новеллы.

***
Когда Сергей дописал раздел новеллы, где Аннет должны была погибнуть, он был поражен, что вампирской сцены, на которую он надеялся, опять не получилось. Чёрт, опять я ее не убил. Этот хирург вышел сухим из воды. Он не убил ее. Подожди, не торопись. Должен быть еще эпилог к твоей новелле. Это твой последний шанс. Не может быть, чтобы она осталась жива! А то, что этот замечательный врач не мог убить ее – это истина. Он ошибается, думая, что мог убить. Ударить, может быть, но не убить. Эмоциональный всплеск, но воспитание и сила характера все-таки выше страсти.
Ничего не осталось в голове, что подсказало бы, как закончить новеллу. Ей нужно особое окончание, иначе сюжет развалится.
Ладно. Сегодня понедельник. Пора на работу. Надо взять отпуск на неделю, чтобы съездить к Катюшке. Спасибо тебе, Джессика. Ты классная девчонка. Я увижу дочку.
***
В самолете Джессика была молчалива. Не так это просто примириться даже с очевидным, что люди, достигая определенного возраста, умирают. Она любит отца. Она хороший человек. Дай бог, чтобы моя Екатерина тоже сохранила любовь ко мне.
Сергей сидел у окна и смотрел в окно на облака, проплывающие там внизу под самолетом. Он уже собирался вздремнуть, когда вдруг ясно увидел конец новеллы. Возбуждение стало быстро нарастать. Только бы записать, пока есть ясное видение событий. Потом это пройдет. Скорей. Он извинился, вышел в проход между сидениями, достал свой рюкзак, где всегда носил записную книжку с авторучкой, и стал торопливо записывать эпилог. Рейчел протянула ему коньяк, но он отмахнулся.  

----------*----------
Сергей был счастлив. Дописал. Дописал таки. Он встал, перегнулся через Рейчел и поцеловал спящую Джессику. Ему было без разницы, смотрят на него или нет. Джессика открыла глаза и посмотрела сперва на стоящего Сергея, а потом на Рейчел.
- Что случилась? Рейчел, ты не могла не будить меня? – тут она догадалась, что поцеловал ее Сергей. – Сёджи, спасибо, но больше всего не люблю, когда меня будят.
Сергей нагнулся и снова поцеловал ее:
- Джессика, давай выпрыгнем из самолета и спрячемся где-нибудь в кустах. Нам будет хорошо. Ты моя девушка.
Вокруг все улыбались, и Сергей весело подумал: - «Если бы знали вы, господа пассажиры, что эти две мартышки лесбиянки, а я ненормальный орангутанг, вы бы не улыбались».
- Джессика, я нашел окончание рассказа, поэтому поцеловал тебя. А тебе Рейчел спасибо, что сберегла мой коньяк. Теперь девочки пора напиться. У меня еще остались какие-то баксы.
***
Катя вышла из школы и шла к школьному автобусу, когда увидела своего отца. На миг она остановилась растерянно. Вероятно, решила, что ей он померещился.  
- Daddy! - она бросилась с криком к нему и повисла на нем.
Любит, не забыла. Спасибо тебе, Джессика, большое спасибо, что привезла меня, дурака, сюда. Он готов был расплакаться. Только сейчас он понял по-настоящему, что совершил ошибку, уступив дочку Анне. Однако вынужден был признать, что и сейчас не видит иного выхода из создавшегося положения.
Катя радостно сообщила водительнице автобуса, что это ее отец. Он живет в Нью-Йорке. Потом торопливо стала рассказывать отцу на английском про свой класс, а сама с интересом смотрела на большую красивую коробку, которую отец держал на коленях. Сергей подумал, что следует чаще приезжать. Скайп не заменит живого общения.
Когда он увидел, в каком огромном доме живут Анна с Катей, он грустно подумал, что деньги сильнее любви и простых человеческих радостей. Этот роскошный дом символизировал ту Америку, в которую рвутся миллионы эмигрантов. Деньги, которые открывают доступ ко всему. В том числе, наверное, к преданности и любви. Какая простая формула жизни. Закон и деньги. Работай до посинения и не нарушай закона. Хватит думать о ерунде.
Катю встречала мексиканка, которая прислуживала по дому. Катя ей объяснила, что это ее отец, но женщина была не уверена, можно ли впускать постороннего человека в дом. Она мялась, но, видимо, плохо знала английский язык, чтобы объяснить щекотливость положения. Катя тут же сообразила,  позвонила матери и передала телефон отцу.
- Привет, Анна. Это я. Приехал дочку повидать. Я ее заберу на пару часов пообщаться.
Не надо было прикладывать телефон к уху, чтобы слышать:
- Ты, как всегда, преподносишь сюрпризы. Возьми ее до шести, к этому времени я вернусь домой. В парке есть хорошее кафе. Накорми ее, если голодна.
- Катюнь, будешь моим гидом. От вас до Сан-Франциско довольно далеко. Мама права, давай погуляем здесь, в вашем районе. Но сначала открой эту большую коробку.
Катька так визжала, разглядывая и обнимая роскошную Барби, что в одном из домов пожилая дама подошла к окну. Потом бросилась обнимать отца. Он мысленно благодарил Джессику за подарок, но не сказал от кого это красивая кукла. К вечеру Сергей уже знал, что Олег уехал на месяц в Австралию по делам, что вообще он часто уезжает, так как у него такая работа. Анна пригласила Сергея на обед. Она будет рада. Скажи на милость. И не боится осложнений с этим Олегом.
Анна была элегантно одета и в новенькой машине, когда приехала за ними. Даже помолодела. Катя села сзади и счастливо напевала что-то. Чем не семья? Сергей сел рядом с Анной, наклонился и поцеловал ее. Она ничего не сказала, только Сергею показалось, что она слегка нервничает. И вот тут он решился:
- Ань, ты счастлива? – он говорил так ласково и доверительно, как говорил обычно с ней много лет назад.
- Мне не до праздных размышлений, я очень занята.
Он достал авторучку, записную книжку и записал:
- «Ты такая красивая, что я боюсь за себя».
Прочитав, Анна тихо прошептала, чтобы Катя не слышала:
- Дурак, ты никогда не поумнеешь.
Он снова записал:
- «Я уверен, что ты поступила правильно. Но ведь я тоже тебе не чужой?»
У нее выступил румянец на щеках. И вдруг о боже, Анна ли это? Она показала ему язык, а глаза при этом смеялись. Ну будто нам снова по двадцать. Его так и тянула напроказничать. Он приложил Катин рюкзак между сидениями так, чтобы Катя, занятая своей Барби, вдруг нечаянно не увидела проказы своих родителей, и просунул руку Анне под платье.
- Сережа, ты сумасшедший.
Она говорила так тихо, что только по губам можно было угадать, что именно она шепчет, не отводя глаз от дороги.
Под утро он ушел от нее в свою комнату. Вот такое у меня лоскутное счастью, как красивые заплаты на модном одеяле, которым мы с Анной укрывались в ее роскошной спальне.
Всю обратную дорогу в Нью-Йорк, Сергей спал в самолете. Без снов. Сны остались в Сан-Франциско вместе с Джессикой, которая любила Рейчел, и Аней, к которой я до сих тянусь. Но теперь всё. Надо начинать новую жизнь.
***
Я уже целую неделю в Нью-Йорке после роскошной «медовой недели» в Калифорнии. Рутина больше не утомляет, работа не раздражает, жить можно. Все устаканилось. А вот писать не хотелось. Он начал смотреть более оптимистично на свою жизнь. Во-первых, Катя всегда будет меня любить – это ясно. Во-вторых, мне очень повезло, что у меня есть творческая работа, которая приносит столько радости и столько мук. В-третьих, я счастливчик, что встретил таких прекрасных женщин, как Анна, Джессика и Лорен. Тут до него дошло, что все они покинули его, хотя и было несомненным, что они неравнодушны к нему. И все же я счастливчик, что они были. Он вздохнул. А покинули, потому что лузер. Опять пятью пять двадцать пять. Песенка нытика, жалкого попрошайки. Дайте милостыню, красивые женщины. Уже дали. Хватит ныть. Они быстро устают от тебя. Ты часто бываешь невыносим. Я не в обиде. Спасибо и за модную заплаточку, лоскуток, миг радости. Ничто не вечно под луной. Впрочем, и вы поймите меня. Мне все время хочется писать и писать, придумывать сюжеты, поэтому я постоянно ищу каких-то подсказок, обострений, конфликтов в окружающей меня жизни. Они дополняют мое воображение.
Утро было солнечное и приветливое. Чувствовалось приближение весны. Он поднялся на второй этаж библиотеки, чтобы взять почту и выпить кофе. Он наливал себе кофе, когда к нему подошла Шерил.
- Сёджи, зайдите ко мне ненадолго. Мне надо поговорить с вами.
За десять лет это первый случай, когда боссиха зовет к себе. А что, если собирается повысить меня в должности или дать премию в миллион долларов на мелкие расходы? Однако жизненный опыт подсказывал, что зовет она, чтобы «сообщить пренеприятное известие».
- Я сегодня получила подтверждение тому, что русский архив собираются закрыть. К сожалению, должна Вас огорчить, что мы не может перевести вас в другой отдел. За все десять лет, что вы работаете у нас, вы не продвинулись по службе. Извините, но Вам дается один месяц, чтобы вы подыскали работу. Однако если хотите, мы вам выплатим сразу пособие за три месяца и отпускные. Тогда вы свободны прямо сейчас. У вас будет время найти новую работу.
- Спасибо, Шерил. Вы очень добры. Лучше пособие.
Сергей шел домой и чувствовал, как он одинок в мире, хотя и столько хорошего происходит. Теперь будет действительно плохо и неуютно. Надо искать работу. Я отброшен на много лет назад к тем первым месяцам, когда мы с Анной только приехали. Разница только в том, что Анна приехала по приглашению и сразу же приступила к работе. Никакого тебе финансового кризиса. Сколько было надежд, а сейчас совсем один.
Такого поворота дел он никак не ожидал. Самое трудное в жизни, когда остаешься без работы. Как жить? Прошел всего один час, но беспокойство уже охватило его. До сочинительства ли мне сейчас. Надо выживать. Звонить Тому или Мише было бессмысленно, они были так далеки от того, чтобы найти работу филологу. В душе было незнакомое стеснение – это страх. Значит, жил благополучно и никогда не был готов к трудностям. Хотел конфликта, чтобы лучше писать – вот он. Ничего не надо придумывать. Безработица – это самая малость в жизненных коллизиях, а уже в штаны наделал, а ведь это не трагедия.
Он зашел в супермаркет, купил продуктов и, откусывая хлеб, отдаленно напоминающий парижский багет, задумчиво побрел к дому. Нет, сегодня не буду искать работу. Он изменил маршрут и направился к винному магазину. Сегодня без водки ну никак нельзя. Допустим, я живу в российской глубинке, а не в Нью-Йорке. Помощи ждать неоткуда. Надо выкручиваться. Я нормальный русский мужик. Без пол литры я не могу приступать к новому делу. Надо расслабиться, потом разложить все по полочкам, а уж опосля действовать. А что если стать навсегда безработным и бездомным? Вон тот психически больной человек, что постоянно околачивается у мексиканского ресторана, питается лучше меня. Всегда смотрю на его мясные блюда и завидую. Хорошо, что меня выгнали уже после ухода Анны. Какое счастье, что я избежал всех этих разговоров о том, какой я бездельник и неумеха. И хорошо, что до этой катастрофы была прощальная неделя любви и воспоминаний в славном городе Сан-Франциско. И еще Катька со своей неуемной радостью.
Опустошив лихо первую рюмку, Сергей вспомнил «подайте, Христа ради, на согрев души» и тяжело вздохнул. Потом отыскал на интернете цыганские романсы в исполнении Тамары Церетели и стал слушать, понемногу выпивая водки и пива, но не забывая обильно закусывать. Три месяца большой срок, чтобы выжить.
Как я умею все испортить. Вот было у меня с Анной романтическое прощание. Казалось бы, надо благодарить судьбу, что после всех тех мерзких скандалов, которые у нас часто случались в последние годы, надо испытывать счастье, что прощались как люди. Для тебя романтика, а для нее, наверное, тоже отдушина в скрытых неполадках богатых людей. Этот Олег все время в разъездах и, конечно, у него уйма корпоративных вечеринок с «корпоративными» девушками по вызову. Конечно, бизнес без девушек по вызову не обходится – вот, вот. Анна одинока, но она тоже не подарок – вся в работе. Поэтому я был для нее, как новогодний подарок. И чего только этот Олег женился на Анне, женщине с ребенком. Людей разве поймешь? Я вот был предан ей, как собака, помог ей сделать карьеру в Америке, любил свой дом и жену, а она завела любовника, а теперь он ее муж, которому она тоже наставляет рога, как и мне. Ну хорошо, мы стали плохо жить, когда наши пути стали расходиться. Она шла круто в гору, а я продолжал идти под гору. Нет. Дело не в этом. Трещина появилась из-за писательства. Тоже глупо. Допустим, твой муж неудачник, но он помог тебе стать классным специалистом. А тебе все мало. По-моему, в Сан-Франциско она поняла, что не любит этого Олега, уж очень она была горячей и желанной со мной. Он, видать, тоже деловой, как и она, в голове не радости жизни, а только деловые соображения, бизнес прежде всего. Не умеют люди жить. Все им не так, все время хочется заполучить нечто особенное. Суета сует. А все так просто. Любовь, дети, благополучие и мир. И вот, когда это все есть, тогда и начинается достоевщина. Самокопание и разрушение. Я же написал об этом в «Джокере». А вот читатели на Интернете не поняли смысла рассказа, судя по их замечаниям. Намек, скрытое ядро рассказа, что это о нас всех – нет, не поняли. Возможно, я не доработал.
Почувствовав, что больше пить не может, Сергей нырнул в постель и тут же уснул. Только напоследок мелькнула успокаивающая мысль: утро вечера мудренее.
Утром некуда было идти. Лорен исчезла в дебрях Амазонки, Джессика лижет эту Рейчел, Анна работает до посинения, Том занят бракоразводным процессом, а Мишу и Азу трогать не стану. Надо жить своей жизнью безработного. Да, милый мой, но кто сказал, что ты безработный, а как же писательство? Только и писать не могу. В голове пусто, как в пустыне Сахара. Мелькнет какая-то тухлая мыслишка и тут же распадется на мелкие куски. Слушай, а кто сказал, что человеку все время нужно работать? Есть же люди, которые себя чувствуют вполне комфортно и без работы. Целый день могут сидеть на завалинке или смотреть телевизор, все передачи подряд. Давай понемногу начнем искать работу. Жизнь безработного мне очень подходит, я бы мог писать и писать свои сочинения, но не на что жить. Миллиардеры покупают яхты или тратят деньги на благотворительность. А как же, уважаемые господа, безработный графоман? Ему тоже следовало бы отвалить немного из тех средств, которые вы выделяете голодающим.
Сергей чувствовал, как железный обруч безволия сковывает его. Вот за это и разлюбила меня Анна. Она не только талантлива, она умеет сама формировать  свою жизнь, а ты размазня. Я знаю, почему я такой. Я живу в виртуальном пространстве. Окружающая жизнь является формальным фоном, который дает мне хлеб, кислород и любовь. Ну да, если говорить о физиологии животного. А вот виртуальное пространство совсем другое. Там я человек, там я писатель, там моя мысль находит пищу для своего развития. Там я счастлив, хотя и испытываю порой ужасные муки, пытаясь найти фабулу или состыковать сюжетные куски.
Сергей пил кофе и смотрел в окно, за которым была железная пожарная лестница. Не все знают, что давным-давно в Америке не было этих лестниц. Когда случился пожар в Чикаго, сгорел весь город и погибло много народу, обязали всех строителей в Америке «приклеивать» эти пожарные лестницы к дому. Идешь по улице, вроде бы нормальный мог быть фасад, ан нет – торчит эта уродливая пожарная лестница. Голливуду хорошо. В их кинокартинах по этим лестницам сбегают от преследования киногерои, а в жизни все наоборот. Вон в Бронксе какой-то псих влез по этой лестнице наверх, обнаружил открытое окно и пробрался в квартиру, где жила супружеская пара. Загнал мужа в ванную, изнасиловал жену, а потом поджёг квартиру. Благо люди успели сообщить в полицию, и психа поймали. Вот тебе и забота о пожарной безопасности. И в жизни так. Заботишься о чем-то или о ком-то, а на круг оказывается, что ведешь себя, как последний дурак. Тут его осенило, что Анна всегда его использовала в своих корыстных целях. Да и в Сан-Франциско наши любовные забавы были частью ее делового расчета. Просто не упускает своего. Кремень баба. Не то, что ты, размазня. Сергей снова лег в постель и укрылся с головой, чтобы изолироваться от окружающего мира, чтобы не слышать грохота от ремонтных работ на улице.
В полдень, проголодавшись, он прошел на кухню и стал есть хлеб с колбасой и помидорами. Надо бы начать искать работу. Что откладывать? То, что мои герои больше не приходят побеседовать со мной, говорит о том, что я и как писатель иссяк. Пойду-ка в парк, посижу над Гудзоном, хоть и холодно еще. Днем в рабочие дни там мало народу. Не буду искать работу, хотя надо будет по дороге назад домой, выйти на Бродвей, купить русские газеты и просмотреть дома объявления. Однако уже по дороге в парк, он вдруг свернул на Бродвей, купил газеты и только потом направился в парк.
Газеты лежали рядом на скамье, а он отрешенно смотрел, как двое малышей, девочка и мальчик, катаются на перегонки на скутерах. Потом вдруг мысль пошла в другом направлении. Он подумал, что уже с такого возраста есть притяжение противоположных полов. Им очень хорошо вдвоем. Сексуальные ощущения отсутствуют, а все же тяга к друг другу вдохновляет, вот они и носятся, забыв об опасности. Надо написать нечто очень теплое о любви, чтобы было богатство, любовь и полное счастье. Это будет компенсацией моей одинокой жизни неудачника. Сергей вздохнул и стал листать газеты. На объявления старался не смотреть, хотя и купил газеты из-за них. Его больше интересовали статьи о всяких голливудских звездах. Сперва он посмотрел, о ком вообще пишут, а только потом стал читать. Типичная желтая пресса. Непроверенные догадки и предположения. Главное, порадовать завистников и горемык, что звезды Голливуда и бомонда несчастные и даже плохие люди. Надо же как-то компенсировать серые будни человечества. Идиоты. Вся жизнь – это работа, дом и дети. Все остальное мишура, чтобы развлечь вас, дураков, которые этого не понимают. Тут на глаза ему попалась небольшая статья о великой итальянской трагической актрисе. Безвременная, неожиданная смерть от сердечной недостаточности. Он вспомнил, что видел фильм «Электра», снятый прямо в театре. Впечатлило. Он даже тогда подумал, как было бы хорошо описать ее ощущения. У актрисы был абсолютно опустошенный взгляд, когда она вышла за занавес поклониться неистово аплодирующей публике. Что она испытывала? А вот теперь преждевременная смерть, словно жизнь отблагодарила трагедией за трагизм на сцене. Я слышал много о ней, но в театре ни разу не видел. Здесь пишут, что человек испытывал, когда смотрел, как она играет. Сергей чувствовал, как в нем разгорается новый рассказ. Огонь еще был робкий, неуверенный и готовый погаснуть. Сергей нервно заходил туда и обратно около своей скамьи с газетами. Потом повернулся и пошел к  выходу из парка, но по дороге вспомнил, что оставил газеты на скамейке. Вернулся, торопливо схватил всю охапку газет и ускорил шаг, чтобы успеть начать писать до того, как улетучатся видения, образы и обрывки текста.  Дома он швырнул газеты на диван и бросился к компьютеру. Когда на экране начал формироваться текст, он успокоился и продолжал спокойно работать, так как такого типа сюжет был уже давно в голове, просто нужна была искра, чтобы разжечь костер. А еще это желание изобразить роскошь, талант и успех, которым завидует все человечество, рассматривающее свою жизнь, как серые будни. Ясно, почему. Стоять над миром, а не искать работы с тремя центами в кармане. Великая трагическая актриса Донелли очень подходит под героиню моего рассказа, особенно ее преждевременная смерть так хороша для эпилога. Несомненно, мне надо стать вампиром, чтобы издатели начали восхищаться мной. Побольше трупов, и новый Шекспир готов.
***
Устав писать, Сергей встал, чтобы пройти на кухню и сварить кофе. Тут он увидел ворох газет, разбросанных на диване. Он непонимающе и с подозрением уставился на газеты. Неужто, кто-то невидимый проник в дом и пытается подшутить над ним? Вспомнив, для чего он купил их, Сергей одновременно потерял нить повествования. В голове снова появилась знакомая серая стена, за которой скрылись герои рассказа. Не идет описание красивой жизни. Вымучено, надумано. Не получится. Когда еще снова придет вдохновение? Отставив кофе, он достал из морозильника водку. Глотнув прямо из бутылки, он вдруг почувствовал острую боль в горле. Дебил. Она же ужасно холодная, даже ледяная. Расхотелось пить. Сергей разделся и нырнул под одеяло. Забыться ненадолго, чтобы потом с новыми силами обуздать это паническое и расслабляющее безволие.
Второй день безработицы. Ничего не получается, то же равнодушие и безволие. Не хочу искать работу. Холодновато в парке, но когда гуляешь, то согреваешься. Так о чем это я? А, ну да, о том, что надо настроить себя на борьбу. Зачем же так выспренне, с пафосом и жертвенностью о безработице. Все-таки много в тебе дешевки, дорогой графоман. Хочешь столь простое событие, как поиск работы, превратить в героический поступок. Дурак ты, братец. Пойди домой, отпей немного водочки, потом сядь к компьютеру и начни искать работу, да, не забудь русские газеты. Старайся, что-нибудь найдется и для тебя.
Но дома Сергей включил бесплатный русский кино-сайт и стал смотреть последний голливудский боевик. Глоток водки, глоток пива, соленая маслина и кусок итальянского хлеба. Блаженство рая. А лучше назову это «блаженство Раечки». Еще лучше ... А вот, что лучше, чем «блаженство Раечки», так и не придумал. В это время главная героиня фильма под шум и грохот начал мочить направо и налево несметные полчища врагов. Сергей стал хихикать. Враги выбегали толпами, выстраивались в шеренгу и ждали, пока она прихлопнет их. Нет, такое в литературе выглядело бы фальшью, хотя, как знать. Вот у Флеминга с Джеймсом Бондом всё было в ажуре. Говорят, весь мир зачитывался. Оттуда и пошло. Сейчас хрупкая и изящная кинозвезда «избивает до потери сознания» чемпиона по реслингу, ростом в два метра и косая сажень в плечах. Даёт старуха! Бедняга не знает, как отделаться от ее шпилек. И дерется-то дамочка, стоя на высоких каблуках. А смотрится. Красиво. Вон Ума Тёрман взяла в руки самурайский меч и «отрубила головы» сотне самураев. Ничего себе. А какой получился классный фильм «Kill Bill», одним пальчиком проткнула она этого Билла, супербандита. Я так не могу писать, хотя и знаю, что есть такая грань у искусства, когда искусственное лучше реального. Говорят, ребенком Ренуар побывал в театре, а потом вышел после спектакля и сказал родителям: - “А рояль там был настоящий”. В этом все дело. В истинном искусстве ничего не должно быть настоящим, иначе это уже не искусство, а реальная жизнь. Сергей вздохнул. Когда стали пытать героиню, сохраняя нетронутой ее роскошную прическу, он выключил компьютер, но тут же включил телевизор и начал слушать последние известия.
Он стыдился признаться самому себе, что не хочет искать работу. А что если месяц буду ходить по музеям и, вообще, по Нью-Йорку, а потом плотно начну искать, где бы заработать пару-тройку центов на пропитание. Он выключил телевизор и вышел на улицу. Дул холодный ветер. Март в этом году особенно  неприветлив. Проходя мимо бара, он вдруг увидел, как бартендер подбросил бутылку, ловко перехватил ее налету и налил виски клиенту. Сразу же мелькнуло желание делать то же самое, хотя бы попробовать. Многие писатели поначалу делали разную работу, пока не становились писателями. Но им не было и тридцати, а тебе уже под сорок. Ты не о том думаешь. Надо найти работу. А посему, хорошо и барменом быть. Помню, как мы с Мишкой добыли денег и пошли на Цветочный бульвар. Наглядевшись на циркачей, начали упражняться в подбрасывании предметов. Было время - так наловчились, что удивляли одноклассников. Здесь в Америке, наверное, надо кончать какие-то курсы, чтобы стать бартендером.
Пройдя два квартала, Сергей почувствовал нестерпимый зуд и вернулся назад к бару. За стойкой уже стояла девушка и протирала бокалы. Это у них такое нервное занятие. Трешь до прозрачности бокалы и успокаиваешься. Иначе можно напиться. Впрочем, не буду наговаривать на этих людей. Сергей подсел к стойке.
- Девушка, извините за вопрос. Я бы хотел устроиться работать бартендером. Что для этого нужно?
Девушка внимательно посмотрела на него и даже остановила взгляд на его висках, где сквозь темнорусые волосы уже просвечивала седина. Ей-то, наверное, нет и двадцати пяти.
- Сэр, а у вас есть лайсенс об окончании курсов бартендеров?
- Нет.
- Простите. Сейчас принято, чтобы претенденты на позицию предварительно окончили курсы. Работа здесь нелегкая и требует сноровки.
- Да, вы правы. Это, видимо, не для меня. Просто я тоже сумел бы бросать бутылки и подлавливать их, чтобы понравиться клиентам.
Девушка поджала губы и недоверчиво посмотрела на него:
- Простите, сэр, мне кажется, что вы могли бы найти работу и получше. Вы, я думаю, окончили колледж.
Сергей шел по улице и думал о том, что девушка-бартендер выглядела разумней него. Она не плывет против течения, а живет, как получается. Вот чего мне не хватает. Мне надо было удержаться в библиотеке. Окончить солидные курсы по библиотечному делу, потом лизать задницу начальству, потом ублажать Анну лестью, потом ... А я что делал? Хотел стать писателем. Наверное, я нереализованная личность. Во мне много тщеславия и нет никакого таланта, вот я и мечусь. Кроме того, во мне есть очень важный элемент графомана: я обязательно хочу видеть свои опусы, опубликованными на бумаге, чтобы потом подтираться этой макулатурой. Сергей грустно улыбнулся. Не так резко. Поспокойней. Разумней. Талантливые писатели тоже хотят видеть написанное опубликованным. Поэтому рассылают по разным издательствам и журналам свои сочинения. Вполне естественное желание для сочинителя.
Дома он сел компьютеру, но не знал, зачем ему нужен компьютер. Потом, открыв новое «окно», он передумал приступать к работе и решил все же сначала поесть что-нибудь. Когда человек ест, он успокаивается. Вон Шаламов считает, что поесть является основным желанием человека. Хотя, подозреваю, что он пришел к такому заключению в экстремальных условиях. На кухне ему показалось, что пробежала мышка. Надо же и мыши чувствуют, что я так опустился, что можно хамить мне. Приготовив бутерброды, он вдруг вспомнил, что не просматривал сегодня электронной почты.
Откусывая хлеб и лениво жуя, он включил e-mail. Невероятно, ответ из журнала «Знамя», а говорят, что толстые журналы не отвечают на почту.
«Мы внимательно прочитали ваши рассказы. Вынуждены огорчить вас, но они нам не подходят. Желаем удачи».
А вот из издательства «Захаров»:
«Увы, но нет. Желаем удачи».
Какие вежливые люди. Уважают авторов.
Он еще ел свои бутерброды, когда вдруг снова вспомнилась девушка из бара. Как бы здорово было работать в баре. Перед тобой проходит масса людей. Потом ты возвращаешься домой и пишешь о них разные истории. А то, что тебя не публикуют – судьба. Живи так, как получается. Сейчас все пишут и размещают на Интернете. Так и есть. Что ты вцепился в эти «бумажные» издательства. Был бы талантлив ... и вот тут его осенило. Он взял тарелку с бутербродами и пошел к компьютеру, уже по дороге составляя текст. Только во втором часу ночи получилось то, что возникло сразу в голове. И все благодаря этой девушке в баре. Хотя, кто знает, как рождается литературная идея, а тем более текст. «О, если б знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда». Именно так.

----------*----------
Сергей сидел перед написанным и не знал, чего он больше испытывает: счастье от творческого труда или разочарование, что так и остался непризнанным автором. Перечитав миниатюру, он совершенно расхотел становиться бартендером. И писать больше не буду. Завтра начну искать работу, и буду жить скромной жизнью служащего.
***
Прошел почти месяц бесплодных поисков работы. Но Сергей уже не отчаивался, как в тот первый день, когда Шерил объявила ему, что он отчислен из университетской библиотеки. Нормальный ход событий. Нет причин для отчаяния. Всё путем. И деньги есть, и желание что-нибудь подыскать, чтобы не оказаться на улице. Погляди-ка, однако, who is who. Анна узнала о моей безработице, но не предложила денег, хотя зарабатывает сотни тысяч, даже не выразила сочувствия. Быстро вписалась в жизнь богатых людей, где миллиард не миллиард без одного цента. Я на нее не в обиде. Но, может быть, только сейчас я по-настоящему понял, кто она в действительности. Чужой и эгоистичный человек. Слава богу, «обойдусь и один без жены». «Затоплю камин буду пить, хорошо бы собаку купить». Неплохо. Но не люблю Бунина. Не мой автор. Итак, денег хватит еще на несколько месяцев, а там будет видно.
Поразительно, что с простой земной профессией мне было бы легче найти работу. Мое огромное книжное образование без затребованной профессии никому не нужно. Вот был бы публикуемый писатель, и все сразу же заметили бы, что ты читал разные книги и много думал, а еще бы говорили о тебе, что ты писатель, хотя у тебя и был бы скромный талант. Опубликованная книга – это твоя биография. А так, ты просто человек с улицы.
Каждый день уже много лет я пою одну и ту же песенку о бренности бытия. Я должен ... А что он «должен» Сергей так и не узнал, так как зазвонил телефон. Том торопливо сообщил ему ужасную новость:
- Лорен в Венесуэле похитили бандиты. Из-за этого Чавеса там полный разбойничий беспредел, в котором и полиция участвует.
- Как это так похитили? – перебил Сергей, понимая, что задает глупый вопрос.
- Не знаю. Только известно, что Эрик, ее новый друг, в больнице с огнестрельным ранением. Он и рассказал отцу Лорен об этом по телефону. Я заеду за тобой, и мы отправимся к ее отцу. Старик что-то знает, но не хочет  говорить по телефону. Он очень просил, чтобы мы приехали к нему. Чёрт, там же, в этом Каракасе, ненавидят американцев. – В голосе Тома был испуг. - Люди полные идиоты. Доверять Чавесу. Я никогда этого не пойму.
- Погоди, Том. Сначала давай съездим к ее отцу. В точности узнаем, что произошло, а потом обсудим, что делать.
По дороге в Коннектикут, где жили родители Лорен и ее две сестры, Том с возмущением продолжал говорить о преступности в Венесуэле при режиме президента Чавеса. Что-то было истеричное в поведении Тома. Он всегда казался Сергею несколько импульсивным и вспыльчивым, а тут его просто понесло. Почему он так нервничает и всё время повторяет, что он ее много раз предупреждал об опасности в таких путешествиях? Сейчас вести себя подобным образом просто глупо. «Ей теперь могут помочь только спецслужбы», - почему-то повторял и повторял Том.
Лорен всегда посмеиваясь объясняла нам, что пресса преувеличивает опасности в странах с неустойчивым политическим режимом и высокой преступностью. Она ссылалась на то, что объездила весь мир, но ни разу ничего подобного даже отдаленно не замечала, а ее, бывало, заносило в такие места, что голову могли отрезать, и никто бы не почесался. Я помню, что в ответ я ей рассказывал про Россию, как там исчезали люди. О троих даже я сам знал. Не верила или не боялась опасности, даже если верила. Право на ошибку. Человеку все надо познать на собственном опыте, но ни тогда, когда тебе грозит смертельная опасность. Непонятно, зачем надо жить на грани трагической развязки. Уж какой я непутевый, а тоже считаю, что рисковать жизнью в нашем прекрасном мире просто глупо. Конечно, речь не идет о солдатах, полицейских и пожарных. Риск является важным компонентом их профессии. Но зачем преуспевающему продюсеру, которого к тому же ждет солидное наследство, мотаться по всему миру в поисках опасности вместо того, чтобы иметь семью и детей? Мне этого не понять так же, как я не понимаю, зачем лезть на Эверест, заниматься альпинизмом и скалолазанием. Не моего ума это дело. Но именно бессмысленность риска в поисках чего-то лучшего, чем сама жизнь, я хотел передать в моем «Джокере».
В доме родителей Лорен собралось много народу, включая нескольких полицейских, а, может, и сотрудников ФБР, кто их знает этих в штатском. Том и Сергей растерялись. Поэтому, познакомившись с родственниками Лорен, тихо сели в уголке и, молча, слушали обсуждение шагов, которые следовало предпринять. У Сергея было странное ощущение недоговоренности. Будто все разговоры вертятся вокруг да около проблемы. И так было ясно, что невозможно ничего предпринять по двум причинам: во-первых, нет никакой информации от похитителей относительно Лорен, во-вторых, очень трудно американцам найти контакт с администрацией Чавеса. Сергей был подавлен. Он вдруг с болью ощутил, что это произошло с Лорен, с его лучшим другом.
В какой-то момент к ним подошла Сара, младшая сестра Лорен, и тихо шепнула, что отец очень просит Тома и Сергея остаться. Ему надо переговорить с ними. Сергей обратил внимание, что за их беседой внимательно следит самый старший из этих в штатском. Когда Сара отошла, полицейский обратился к отцу Лорен:
- Мистер Эндрюс, я еще раз повторяю, не забыли ли вы чего-нибудь, что следовало бы сообщить следствию? Прошу вас, постарайтесь помочь нам. Речь идет о вашей дочери.
- Если у меня будет дополнительная информация, то я дам вам знать, - спокойно сказал старик, но при этом смотрел куда-то в сторону, будто его отвлекли от важной мысли.
- Дело в том, что родителям двух других заложников уже звонили от имени похитителей, а вам еще нет. Вы от нас ничего не скрываете?
- Это и меня удивляет. Я боюсь, что с Лорен что-то произошло. – Отец выглядел вполне искренним, но не обеспокоенным. Его слова противоречили его виду.
Полицейский недоверчиво посмотрел на отца и головой показал остальным, что пора уходить, делать здесь больше нечего.
Когда полицейские вышли, отец попросил Тома и Сергея пройти с ним в кабинет на втором этаже. Только они там расселись, как раздался звонок. Старик торопливо достал свой сотовый из кармана. Выслушал и коротко поблагодарил.
- Ребята, я вас совсем не знаю, но Лорен сказала, что вы ее самые близкие друзья.
- Лорен звонила? – не выдержал Том.
- Да.
- Мистер Эндрюс, так чего же вы не сказали полицейским? Они же все время вас спрашивали об этом.
- Так хотела Лорен. Этот парень из ФБР догадывается, что она звонила. Кажется, вас зовут Том, если я не ошибаюсь?
- Да, я просто вас не понимаю, как же вы собираетесь помочь Лорен, если отказываетесь от помощи спецслужб? – Том говорил нервно и даже неприлично.
- Это желание Лорен. Она просит, чтобы выкуп в полмиллиона долларов был доставлен в Каракас, но без участия спецслужб. Эта банда уже не первый раз проделывает подобное с иностранцами. Пока ни одного смертного случая. Вы поняли теперь в чем щекотливость моего положения? Без помощи официальных лиц нам надо доставить деньги в Каракас. Она будет звонить еще раз.
- Это было бы непростительной ошибкой доверять бандитам. Они убьют заложников и заберут деньги. – Том снова встрял в беседу со своими страхами.
- Том, будь добр, помолчи немного. – Сергей стал злиться. – Мистер Эндрюс, мне кажется, вы не досказали чего-то. Как вы намереваетесь доставить деньги туда?
- Я много лет занимался финансами, и у меня есть связи даже в Каракасе. Деньги там будут готовы, но мой тамошний агент отказывается нанимать кого-либо из местных в качестве посредника. Он не уверен, что деньги не украдут. В этом проблема. – Старик снова замолчал и пристально посмотрел на Тома.
- Так наймите американца, вы можете это сделать. – Том нервно поглаживает колени.
- Я для того вас и просил приехать, чтобы посоветоваться с вами. Дело щекотливое, повторяю. Несколько моих друзей собирались заняться этим, но говорят, что такого рода люди, которых нанимают для посредничества, одновременно являются информаторами ФБР. Лорен очень просила, чтобы я не привлекал ФБР. Родственники двух других заложников решили действовать официальным путем через спецслужбы. Я же должен следовать совету Лорен. Ей видней. Она настаивала на этом. Просто у меня мало времени, и нет уже былых связей и возможностей. Я бы сам слетал туда, если бы не был так стар. А моих девочек боюсь посылать. Нужен мужчина.
- Я не думаю, что мы подходим для такой роли, - Том уже говорил с неприязнью. – По крайней мере, у меня нет таких знакомых.
- Мистер Эндрюс, я согласен поехать и передать деньги бандитам, - ответил Сергей.
- Сёджи, ты понимаешь, на что ты идёшь? - с удивлением повернулся Том в сторону Сергея.
- Я согласен передать выкуп бандитам. – Сергей повторил свое предложение, но у него было такое чувство, что собирается нырнуть в пасть акуле.
А говорил, что не признаешь скалолазания и альпинизма. Если ты согласен поиграть со смертельным риском, то все остальное отступает на задний план. Нет-нет. Я просто не в силах оставить Лорен в руках бандитов, хотя никогда не пойму, что произошло со мной. У мистера Эндрюса, я думаю, не больше суток для решения этого вопроса. Поэтому-то он и позвал нас. Надо помочь. Долг чести. Гусары смерти не боятся. Сергей хорохорился, но внутри него был арктический холод. Сердце примерзло к заднице. Так все было необычно для него, живущего виртуальной жизнью. Он рассмеялся. Старик и Том посмотрели на него с удивлением.
- Мне немного не по себе от всех этих разговоров вокруг поисков доставщика. Надо взять деньги и снести бандитам. Это же так просто, мистер Эндрюс. Положитесь на меня. Кроме того, я ни разу не был в Венесуэле. Ну ладно, я все шучу. На самом деле я не могу оставить Лорен в беде.
- Вы действительно доставите деньги бандитам?
- Я же сказал.
Старик попытался встать, опираясь на палку, и протянуть руку Сергею, но снова тяжело плюхнулся в кресло. У него на глазах выступили слезы. Том молчал и рассматривал пальцы на руке. А я-то, я. Герой нашего времени. Печорин, играющий в русскую рулетку. Эй, ты подумал, на что ты идешь? Двум смертям не бывать, одной не миновать. Не всё тебе виртуальная жизнь. Авось обойдется, помогу Лорен в беде. Мы никогда с ней ни о чем друг друга не просили. Эта мысль его удивила. Будто и не друзья, а просто приятели по регулярным трёпам в баре. Без философии. Сказано – сделано, друзья вы или просто приятели. Она всегда верила в меня и болела за меня. Одно дело проявлять сочувствие, а другое дело вставить шею в петлю из-за приятеля. Сергею вдруг стало противно от самого себя. Много будешь болтать, мало будешь думать о предстоящем деле.
Том предложил поехать обратно, но Сергей решил остаться и дождаться второго звонка от бандитов, чтобы договориться о деталях освобождения Лорен. Перед самым выходом Тома, Сергей вдруг остановил его:
- Я поеду с тобой до того перекрестка, где есть светофоры, там ты меня сбросишь. Я хочу знать, есть ли за домом мистера Эндрюса слежка. ФБР не доверяет нам. Оттуда я позвоню, и Сара приедет за мной.  
Все смотрели на Сергея с удивлением. Достаточно ли он серьезный человек, чтобы поручить ему столь важное дело? Похоже, что играет в детектива.
- Поверьте. Я пишу иногда детективы, поэтому мне приходится копаться и в психологии спецслужб. Они вам не доверяют, так как точно знают, что Лорен звонила вам. Они попытаются приостановить нашу самодеятельность. Пока они не знают, что вы собираетесь предпринять. Поэтому за вашим домом может быть слежка. Так мне кажется.
- Ну и что? Пусть следят, без разницы, - непонимающе развела руками Мэри, другая сестра Лорен.
- Дело в том, что они увяжутся за мной и не выпустит меня в Каракас. Они не любят, когда непрофессионалы проявляют самодеятельность. Им кажется, что самодеятельность обречена на провал. У них есть статистика разного рода киднапингов и при этом глупостей, совершаемых потерпевшими. Дилетантизм, основанный на голливудских фильмах.
- Что же делать? – одновременно воскликнули все Эндрюсы.
- Я попытаюсь ускользнуть от них, но не сейчас. Вот что. Я с Томом поеду домой. С вами буду на связи. Дайте мне ваши телефоны. Мобильные, конечно.
Том ехал медленно вдоль улицы, а Сергей вертел головой, пытаясь понять, в каком из автомобилей, припаркованных прямо на улице, притаились агенты. Никаких признаков.
На следующий день в полдень позвонила Сара и сообщила, что Сергей был прав. Одна из пожилых соседок видела двух мужчин, сидящих в машине недалеко от ее дома. Смотри, они даже не поехали за Мэри. Они ждут активных действий со стороны старика.
***
Только через два дня Сергей получил емельку от мистера Эндрюса:
«По приезде в Каракас вас встретят, вам забронируют номер в гостинице, туда же вам принесут деньги. Как только вам доставят деньги, тут же пошлите текст на мобильник Лорен, который находится в руках похитителей».
Сергей и в аэропорту тщательно следил за окружающими его людьми. Когда же он прошел металло-детектор, то понял, что слежки нет. Дорога на Каракас была свободна. Там ФБР уже не имеет былой силы. Да и с какой стати они станут следить за мной? Сергей поражался своему спокойствию. Сидя в ожидании посадки на самолет, он вспомнил свою любимую детективную новеллу «Диадема». Надо также действовать хитро и точно. Сергей достал из рюкзака список испанских слов, которые он распечатал из Интернета и стал изучать, хотя мог и зачитывать слова, если представитель бандитов не знал бы английского языка.
Волнение началось в самолете. Ему не удалось немного подремать. Все время мысль возвращалась к деталям опасной миссии посредника. Захват заложников. Сколько людей погибло, пытаясь помочь им. Он пытался вспомнить многочисленные голливудские фильмы на эту тему, но ничего путного, полезного и оптимистичного в голову не приходило.
Наверное, заметив рассеянность Сергея, чиновник в аэропорту его внимательно оглядел, когда он сообщил цель приезда «туризм».
В гостиницу он добрался без приключений и, забросив рюкзак в номер, поторопился выйти на улицу. Ему стоило больших усилий собраться с мыслями и не думать о предстоящей встрече с бандитами. Дойдя до первого же сквера, он остановился и позвонил в Нью-Йорк сообщить мистеру Эндрюсу, что он уже в Каракасе, и его встречали. «Прибыл по расписанию. Выдвигаюсь на позиции. Враг будет сломлен». Вот что он хотел бы сказать старику. Но шутка не вызвала у него удовлетворенной улыбки.
Однако, гуляя по городу, он все же успокоился. Я не мог поступить иначе, хотя до сих пор не понимаю, как Лорен собиралась решить эту проблему без меня. Скорее всего, она надеялась на Тома, с которым дружила со студенческих лет. Но и Тома нельзя было подставлять под пули бандитов. Похитители же нелюди, хуже зверей. Для них убить человека, как для нас отпить глоток спиртного. Волнуешься. Еще бы не волноваться.
Пообедав, он вернулся в гостиницу и, стоя у окна, стал смотреть на вечерний город. Ты неправ насчет Лорен. Она надеялась, что ее многоопытный отец сумеет нанять посредника для передачи выкупа. Тогда почему же родители двух других заложников обратились непосредственно в ФБР? А может, Лорен права? Она же очень умная и никогда не поддается панике. Я это знаю. Ладно, сейчас не время думать об этом. Уже двенадцать ночи. Надо выспаться.
Сергей не помнил, как долго он еще ворочался в постели, пока уснул. Утром рано его разбудил стук в дверь. Сонный, еще туго соображая, он открыл дверь и увидел двух элегантно одетых мужчин. У одного был в руках кейс.
- Мистер Сергей?
- Да.
- Сеньор Гузман просил доставить вам эту посылку. Он сказал, что код вы знаете, чтобы открыть ее, если будет в этом необходимость. Вернее, он его сообщит вам дополнительно.
Почему этот мужик так волнуется и ошибается?
- Я так волнуюсь, - продолжал мужчина, - так как уверен, что такую сумму нельзя держать в гостинице. Сейчас опасно даже с полицией иметь дело.
Сказав последние слова, он окинул взглядом комнату, будто боялся жучков или даже вебкама.
- Желаю удачи, - печально подытожил он свой визит и быстро направился к двери в сопровождении своего плечистого спутника.
Ошеломленный Сергей постоял некоторое время, а потом пошел в ванную комнату, протирая глаза, то ли прогоняя сонливость, то ли пытаясь успокоиться. Потом,  вспомнив про кейс, вернулся в комнату и положил его под матрац, будто это могло уберечь полмиллиона долларов. Больше-то и некуда было спрятать.
Стоя под душем, Сергей чувствовал, как постепенно страх и неуверенность заполняют его. Такого рода дела требуют профессионализма, обученности, а я что? Я выгляжу как виртуальный герой, который вылез из компьютера и пытается справиться с бандитами. Так и есть на самом деле. Тут он вспомнил, что должен послать текстовое сообщение Лорен и позвонить мистеру Эндрюсу. Он торопливо обтерся полотенцем и стал звонить. Услышав код, он все-таки, на всякий случай его записал. После этого послал текстовое сообщение Лорен.
«Деньги готовы».
Через полчаса был получен ответ: «Ист парк. Главный вход. Во рту сигара. 2 часа дня».
Было еще очень рано ехать, да и деньги надо было как-то пристроить, чтобы не спёрли. С собой таскать, могут не только их забрать, но и за одно прихватить мою жизнь. Сергей чувствовал, как деньги заметно усилили его беспокойство. Какого хрена? Ерунда. Четыре детективных повестей написал. В печать не приняли, но должен же быть от них какой-то прок. Вот что сделаю.
Сергей выбросил свои вещи из рюкзака, вытащил все деньги из кейса и  торопливо запихал в рюкзак. Браво! Потом спустился с рюкзаком в фойе и спросил портье, есть ли в отеле автоматическая камера хранения. Ему ответили, что отель охраняется и нужды в этом не было никогда. Сергей вышел и стал расспрашивать прохожих, где автобусная станция. Добравшись до самой большой станции, он осторожно стал вертеться около камер хранения, пока не заметил, что полицейских нет и мало людей в этой части зала. Приглядевшись к ним, он успокоился и спрятал рюкзак в камеру. Мое постоянное внимание абсолютно необходимо, так как неизвестно, откуда мне грозит опасность. В любой момент операция может сорваться. В романах трудно было придумывать и состыковывать куски сюжета, чтобы добиться правдоподобной логики. Но, если что-то не получалось, можно было сделать по-другому, а здесь? Все иначе, обратного хода нет, вариантов нет, я даже не представляю, как будет проходить обмен. Лорен должна настоять на надежном обмене. А она, наверное, чувствует себя на грани смерти, поэтому не очень соображает. Да и что может она требовать от тех, кто держит все нити ее и моей жизни в своих руках. Перестань. Лучше придумай надежный способ передачи денег, чтобы они не захватили их и не убили при этом меня и Лорен. Просто у страха глаза велики. Вот и все. Тебе все время мерещатся злодеи. Не трусь. Обычный бизнес. Дал деньги, взял Лорен. Товарообмен. Чёрта лысого. Замочат за милую душу. Поживем, увидим, если доживем. Но ведь известно, что они успешно осуществили получение выкупов в предыдущих случаях. Так Лорен сказала по телефону. С их слов, конечно. Им важны деньги и реноме «честных и надежных» похитителей, а не кровожадных убийц. Господи, во что я ввязался. Герой, у которого трясутся поджилки.
Сергей посмотрел на часы и вошел в кафе. Времени много. Выпив два стакана кофе и поев яичницу с беконом, Сергей успокоился. Что будет, то будет. Больше юмора и меньше истерики. Теперь прямиком к тому парку, где меня ждут прекрасные и увлекательные приключения. Только не обделайся, герой.
Почти полчаса Сергей прохаживался у входа в парк, пока, наконец, услышал позывные мобильника, принявшего письменное сообщение.
«Входить парк. Женщина. Черный одежд. Обнимать».
Дегенераты. А если я не ту обниму, во будет потеха. Но его опасения были напрасны. Пройдя совсем немного, он увидел в небольшом отдалении от себя молодую женщину с гладко зачесанными черными волосами, в темной куртке и темноватых брюках, которая приветливо ему махала. Сергея так это развеселило, что он тоже ей приветливо помахал и ускорил шаг. Все ожидал, только  не свидания с милой дамой. Пока он шел, торопливо мелькали разрозненные мысли, навеянные голливудскими фильмами. Сейчас начнет палить сразу из двух пистолетов или нет: я ее обниму, а она проткнет меня кривым и ржавым ножом и еще для надежности накрутит на кинжал мои кишки. Лучше так: вначале у нас будет крутой секс, после которого я, расслабившись, сообщу ей, где деньги. Она щелкнет пальчиками и из-за ширмы выйдет пердила ростом до потолка и шелковым шнурком удушит меня. Сергея распирал смех. Это потому, что не ожидал такого забавного начала операции.
Об обнял ее несколько крепче, чем следовало бы для такого случая, но она не отстранилась. Авантюристка и шлюха. Не хами. В этот момент он услышал ее шепот:
- Мой имя есть Кола. Идить машина.
А говорили, что в Венесуэле многие хорошо говорят по-английски. Видать, бандюг и их дамочек не имели в виду. Сергей быстро отстранился и кивнул. Они долго шли в сторону, противоположную от главного входа. Он не пытался держать ее под руку и притворяться влюбленным. Несомненно, что все это делается, чтобы убедиться в отсутствие слежки за мной. Я же профан. Вдруг ФБР или местные спецслужбы или даже полиция следят за американцем, то бишь мной. Все идет пока ровно, но кто знает, как это бывает в действительности.
Машина долго петляла по улицам, пока не въехала в какой-то переулок. На душе уже было так плохо, что Сергей с трудом улыбался этой даме в ответ на ее приветливые улыбки, когда их взгляды встречались. Проехав переулок, машина свернула направо и остановилась. Сергей хотел посмотреть название улицы, но ничего не увидел. Все продумали. Они вошли в помещение, которое было похоже на столовую времен его студенчества, разве только несколько более обшарпанную.
За одним из столов сидели двое мужчин и одна женщина, а у балюстрады на втором этаже стоял высокий широкоплечий мужик с черными длинными усами, довольно грозной наружности. Сергей был поражен, когда осознал, что впервые за эти несколько дней ощущает полное спокойствие. Поэтому, сказав «привет», Сергей решительно протянул им руку для приветствия и поздоровался со всеми за руку. Сидящие переглянулись. Они с Колой присели к столу.
- Это ты посредник, которого выбрал отец Лорен? – с долей подозрительности спросил молодой гладко выбритый парень.
Сергей обрадовался, что, наконец, встретил человека, свободно говорящего на английском. Он улыбнулся:
- Я друг Лорен. Мне объяснил ее отец, что это просто бизнес. Я даю вам деньги, а вы мне – Лорен.
- А где деньги?
- Я не мог их взять с собой, так как боялся слежки спецслужб. Если все будет чисто, то мы легко совершим этот обмен. Могли бы вы вначале показать мне Лорен?
- Без денег ты ничего не видеть,  - жестко сказал другой мужик с широкими короткими усами, как у писателя Маркеса.
- Ребята, вы поймите меня правильно. Я только посредник. Так мне приказал ее отец. Мы с трудом избавились от слежки ФБР. Ничего не стоит принести вам деньги, если Лорен жива и здорова. Деньги готовы и ждут вас.
- Она говорил телефон. Она живой и баста, - начал кипятиться «усатый Маркес».
Молодой что-то сказал ему по-испански, а потом повернулся к Сергею:
- Слышал такое выражение «деньги – товар», приятель? – здесь он рассмеялся своей идиотскому остроумию, а остальные даже не улыбнулись. Видимо, не поняли.
Сергей решил быть максимально уступчивым и взять их хитростью:
- Вы правы. Мы же совершаем обмен. Однако в данный момент я ничего не прошу у вас. Чтобы выполнить приказ отца, я просто должен взглянуть на «товар», а не получить его. Потом мы договоримся, где и как произойдет обмен. Это будет уже несложно, – выдумывал Сергей. - Так хотел ее отец.
Молодой мотнул головой в сторону второго этажа, давая сигнал тому, кто стоял там. У них, видимо, все было заранее продумано. Вскоре появилась Лорен. Увидев Сергея, она прошептала испуганно:
- Ты?
Сергей скорее догадался, чем понял, что она сказала. Он улыбнулся ей и помахал рукой. Ее увели, и тут же вскоре он услышал шум заводимого мотора. Видимо, ее должны были сразу же перевезти в другое место. Сергей повернулся к бритому.
- Спасибо. Теперь давай договоримся об обмене «деньги – товар». У меня вот какое предложение к вам. Пусть Кола поедет со мной. Я возьму деньги. Потом на людной улице я отдам Коле деньги, когда Лорен выйдет из машины. Я вас не обману, потому что вы можете застрелить меня, - Сергей говорил, будто сидел у компьютера и придумывал очередную детективную сцену.
- А если ты приведешь полицию?
- Если бы Лорен хотела привезти полицию, она бы не просила отца скрыть все от ФБР. Ведь таковы были ваши условия, не так ли? Дело абсолютно надежное. Вы только проследите за мной и Колой, чтобы не было слежки со стороны вашей каракаской полиции– вот и всё.
- Хорошо, ты выпей пока, а мы скоро сообщим тебе свое решение.
Около часа Сергей просидел в этой забегаловке, где за все это время не появилось ни одного посетителя. Явно, что эта жральня была их ширмой, явочной квартирой, так сказать. Сергей выпил всю бутылку пива, пока появился молодой. Он что-то сказал Коле. Потом повернулся к Сергею:
- Возьмешь Колу к себе в номер, там она подсчитает деньги, потом она отведет тебя куда надо.
Еще полчаса отсутствовала Кола. Потом они сели с ней в машину, и Сергей попросил отвезти их на автобусную станцию.
***
Кола считала в номере деньги, и потому, как она медленно делала эту незамысловатую работу, было очевидно, что у нее нет в «банковском» деле никакого опыта. Сергей при этом подсчете сидел в кресле и грустно думал, что организованную преступность никогда не одолеть. Вот люди запросто выкрали трех американцев, а одного даже ранили непонятно зачем. Никто и не почесался. В Америке с ее мощными правоохранительными организациями такое невозможно, но есть другой тип мафии. Всякие наркодельцы, казино, строительный бизнес и многое другое, что находится под крышей мафии. Их деятельность как-то ловко инкорпорирована в структуру деловой жизни Америки. Конечно, при такой безмозглой диктатуре, которая сейчас господствует в Венесуэле, совершенно невозможно обуздать организованную преступность. А ведь в этой стране и деньги есть, чтобы жить хорошо. Все-таки нефтяная страна. Вот что значит плохая политическая структура.
Когда Кола кончила подсчитывать, они спустились вниз, и Сергей заметил, что портье с интересом смотрит на Колу. Наверное, думает, что довольно быстро этот “Americano” управился со своей дамочкой легкого поведения.
Кола хотела повести его через переулки, но он отказался идти темными улицами. Она позвонила, и Сергей твердо сказал «бритому», что не стоит играть в шпионский фильм. Тот рассмеялся, Сергей вслед за ним.
После получаса пешего хода, они вышли на довольно людную улицу, вошли в кафе-мороженое и сели у окна. Сергей вынуждено заказал мороженого и соды. Однако они не успели еще доесть, как у тротуара притормозил внедорожник с темными окнами. Сергей и Кола торопливо вышли и подошли к нему. Тут же открылась задняя дверь, и появилась Лорен. Кола пыталась взять рюкзак у Сергея, но он дождался, когда Лорен уже стояла на тротуаре и только тогда уступил Коле. Она бросилась к машине, и вскоре бандитский автомобиль влилась в поток.
Лорен стояла, прижавшись к Сергею, и плакала. А Сергей смотрел на полицейского, который улыбнулся ему. Небось, стоял на стрёме. Не могло это дело обойтись без полиции. Пошли все на хрен. Вдруг в нем стала вскипать злость на людей, его пронзила незнакомая ранее мизантропия и презрение к людям. Почему все так гадко в мире? Эти бандюги совершенно и не выглядят преступниками, а дай волю начнут замачивать людей направо и налево.
- Успокойся, Лорен, успокойся.
- Ах Сёджи, как получилось так, что я тебя подставила под удар разбойников, - говорила она всхлипывая.
- Всё очень просто. Твой папа узнал, что я никогда не был в Венесуэле, и любезно предложил мне поехать в турпоездку за его счет.
После этих слов Лорен уже плакала и смеялась одновременно. Потом они не торопясь пошли в сторону гостиницы. Сергей ей рассказывал, и она его не перебивала, только крепко держалась за его руку и изредка бросала взгляды на него, хотя вряд ли слушала, как проходило ее спасение. Ее глаза мне во всю жизнь не забыть. В них благодарность спасенного человека. Потом они сообразили, что срочно надо звонить отцу. С ним она уже говорила спокойно и сдержанно, все время повторяя «все в порядке, папа, не беспокойся».
- Лорен, а ведь, как спасти тебя, это ты придумала, - Сергею хотелось приободрить ее.
- Ерунда. Это у них накатанная схема, в которой участвует и полиция. – Лорен явно уже пришла в себя. – Сегодня мы не пойдем в мою гостиницу, так как сразу же появится пресса и полиция, чтобы разузнать, как я спаслась. Мы останемся у тебя. Ты меня подцепил на улице.
- Понимаешь, я уже приводил туда приятную бандитку, так что портье будет поражен моей ненасытностью. Секс-машина, а не хилый “Americano”.
Лорен порывисто прижалась к нему:
- Сергей, скажи честно, они убили моего Эрика? Он бросился мне на помощь. Ведь его не было с нами, когда похитители появились с автоматом и пистолетами. Причем, была с ними одна воинственная баба. Когда появился Эрик и бросился нам на помощь, я только услышала, как эта блядь выстрелила, и он упал.  Я бы ее удушила.
- Душить ее будем в другой раз. Эрика уже отправили в Штаты. С ним все в порядке. Но он был ранен. Это все, что я знаю. Сейчас давай будем думать о тебе.
- Я такая грязная и немытая. Ужас. Скорей бы в душ. У тебя есть еще деньги, чтобы прикупить мне какое-то белье и одежду. Эту всю выброшу.
- Могу одолжить, но под хороший процент.
Она пригнула его голову и поцеловала в щеку:
- Я никогда не была так счастлива, как сегодня. Честно признаюсь. Я не верила в спасение. То заброшенное здание, где меня держали ... Словом, если бы они меня пристрелили, никто бы и не узнал.
- Лорен, ну какой бизнесмен «пристреливает» свой товар? Заложники больших денег стоят. Они даже не боятся, что мы расскажем, как они выглядят.
- Сёджи, неужели ты был также спокоен всё время, пока проводил эту операцию?
- Ледяное спокойствие и презрение к врагу. Джеймс Бонд. А теперь в универмаг, а потом в ресторан.
Утром Лорен, выйдя из ванной, оживленно и весело рассказывала, что с ней произошло, а Сергей чувствовал такую нервную усталость, что хотелось лежать и не двигаться весь день. Полная прострация. Вот как дается человеку стрессовое состояние. Нет. Героя из тебя не получится. Не твое это дело.
Его только рассмешил неожиданный поворот мысли в пространном повествовании Лорен:
- Все-таки удивительно, Сёджи, что мы столько лет знаем друг друга, но у нас ни разу не возникло даже мысли стать любовниками. Нам всегда было хорошо вдвоем, а вот о сексе мы и не помышляли. Вот и сегодня мы спали в одной постели, но ...
- Девочка моя, ты, конечно, очень хотела бы иметь любовь с таким суперменом, как я, но я кремень. Я стою над простыми человеческими слабостями. Мое дело мочить бандитов направо и налево, спасая хороших девочек.
- Должна тебя огорчить, Сёджи, но дело во мне. Ты для меня, как родной и любимый брат, которого у меня никогда не было. Мне часто недостает тебя, но по-другому, как бы это тебе сказать?
- Я тоже с тобой, моя милая, просто твердокаменный гей. Теперь я знаю, что в отношениях со мной ты фанатичная феминистка и лесбиянка. О каком сексе может идти речь между нами?
Сергей встал, накинул халат, чтобы идти в ванную. Тут Лорен быстро подошла к нему и поцеловала:
- Ты на минуту представляешь себе, где я вчера была и что меня ждало, если бы ты не предложил папе спасти меня из рук похитителей? Не каждый брат решится на такой риск, на какой пошел ты.
- Перестань, Лорен. Выпусти меня из своих крепких объятий, мне надо туда, живот прихватило. Это будет твоя благодарность за спасение.
Только за завтраком в кафе, она вдруг помрачнела.
- В чем дело, Лорен?
- Мой паспорт, кредитки, деньги – всё, всё осталось у бандитов.
- Нашла о чем думать. Ты меня просто поражаешь. Жива, здорова и спасибо судьбе.
- Не судьбе, а тебе.
- Во всех делах нужен супермен. Вот он перед тобой,
- Сёджи, меня беспокоят не кредитки. Ты не дал мне досказать. Нам придется идти в американское консульство, потом в мою гостиницу, потом в аэропорт – везде нас будет донимать полиция и пресса. Пока никто не знает, что я уже спасена.
Однако они ошибались. Оказывается, похитители уже сообщили в прессу, что освободили одну из заложниц, что они очень милые и добрые бандиты, что не собираются никого убивать, просто бизнес: «товар – деньги». Сергей вспомнил того молодого безусого бандита. Его серые стального цвета глаза не сулили ничего доброго. Деньги часто бывают выше садистических наклонностей, поэтому и не убил нас, поэтому мы с Лорен живы здоровы.
Они с Лорен стояли у газетного киоска и рассматривали свои портреты на первой странице. Следовательно, разбойники сделали фото и Сергея. Киоскер с интересом рассматривал их, а потом что-то спросил по-испански. Лорен кивнула головой. Даже этот киоскер узнал их, что же будет в гостинице.
Они всё же взяли такси и поехали к гостинице, где остановилась Лорен, потом по дороге передумали и попросили подвезти их к американскому посольству. Там уже были и полицейские, и несколько представителей газет. Им с трудом удалось пробиться в посольство, но с ними прошел местный следователь и его помощник, которые собирались порасспросить их, как удалось Лорен освободиться из рук похитителей. Позже попросили описать преступников, но просили, чтобы оба зашли в комиссариат, просмотрели список подозреваемых и помогли составить фоторобот. После всех заданных вопросов у Сергей осталось ощущение, что это просто чудо, что преступники их не прихлопнули. Мы же с Лорен легко наведем полицию на них. Потом он стал подозревать, что преступники были спокойны, так как полиция имеет долю в доходах и этот следователь прокуратуры просто выполняет формальную работу, прекрасно осознавая, что все это впустую. В стране царит беспредел.
Благо им незамедлительно дали разрешение вылететь в США, так как поступила информация от похитителей, что двух других заложников пока не собираются обменивать. Лорен узнала в посольстве, что такое заявление означает для заложников, что их надежно спрятали впредь до подходящих условий при  получения выкупа и вообще совершении обмена.
- Как они выдержат! – сокрушалась Лорен и смотрела на Сергея. – Они согласятся взять выкуп при участии частных лиц, а их родители должны будут пересмотреть свое отношение к освобождению Дэни и Шарлотты. Ах, Сёджи, что я смогу сделать для тебя, чтобы отблагодарить за спасение?
***
Дома Сергей вернулся к своим обычным заботам и старался не вспоминать Каракас. Писать ему совершенно не хотелось. Он обратил внимание, что, когда наступал период творческого бессилия, то исчезали и образы героев, с которыми он иногда мысленно разговаривал. После возвращения из Венесуэлы перед глазами часто появлялись рожи бандитов и разбойницы Колы, которая скорее была похожа на продавщицу магазина, чем на стандартный образ преступницы. Мило улыбалась, скромно молчала и даже казалась стыдливой. Не исключено, что сидит эта бедная девушка на игле, вот и находится в рабской зависимости от бандитов. Довольно сложное хозяйство у разбойников, если и такие дамочки, как Кола, обслуживают их. Никакой вульгарности. Падший ангел, продавший душу за один укол героина. Кто ее знает. В общем плевать на преступников. Лучше не сталкиваться с ними.
Сергей лежал на диване и праздно размышлял о том, о сём, пытаясь собраться с силами и снова начать искать работу, когда мобильник пропел свою незамысловатую мелодию. Это был Миша Резник.
- Сережа, сегодня в библиотеке я случайно узнал, что ты уже полтора месяца, как уволен. Ты нашел работу?
- Пока нет. Правда, не шибко старался, но ведь ты знаешь, что у меня нет никакой американской профессии, кроме краткосрочных курсов библиотекарей. Не густо, но продержался почти десять лет.
- Ты рассказывал Азе о своей тяге к писательству. Так вот недавно она прочла несколько вещей на твоем сайте и сказала, что ей понравились твои рассказы. Словом, у нее возникла идея помочь тебе устроиться на работу, которая не будет тебя особенно обременять. В свободное время ты бы мог продолжать писать свои книги. Правда, я не представляю себе, как можно жить в Америке и при этом быть русским писателем.
- Сейчас благодаря Интеренету много легче. Ты же знаешь, что со школьной скамьи я уже был неплох в английском. Сейчас американцы говорят, что я вообще здорово болтаю. Однако большую часть передач по Интернету я слушаю на русском, и книги я просматриваю на русском, чтобы не потерять связь с Россией. В  особенности меня интересуют некоторые видоизменения современного языка. Я часто думаю о том, что благодаря Интеренету люди живут теперь не в пространстве, а во времени. Раньше провинция была действительно провинция, а теперь такого нет. У тебя есть доступ ко всему, даже бесплатный вход в лучшие театры и музеи мира, - Сергей говорил быстро, но вдруг резко замолчал и перевел дыхание. – Извини, за дурацкий наставительный тон.
- Нет-нет, Сережа, я удовольствием слушал твое мнение о современном мире. Я тоже так думаю. Да и вообще так оно и есть. В науке это уже давно – мир как единое сообщество, а не планета, искусственно разделенная на государства. Ты, наверное, знаешь, что до первой мировой войны ученые из разных стран делились своим мнением о путях развития науки. Секретность появилась позже с приходом ядерной эпохи.
- Миша, я же не об этом. А о том, что где-нибудь в глубинке человек чувствовал себя оторванным от мира великих идей и деяний. Теперь это не так. Ты в курсе всего, даже если живешь далеко от всех больших городов. Другое дело, что не всегда имеется возможность участвовать в важных событиях через интернет. Например, чтобы стать дорогостоящей проституткой надо ехать в столицу.
Миша так смеялся, что Сергей понял, что перегнул малость. Ассоциативное мышление. Все взаимосвязано. Миша, видимо, не понял. Он и сам стал смеяться.
- Не смейся. Ученым тоже лучше работать в столице. – Начал оправдываться Сергей. - Больше возможности, большему можно обучиться. Вряд ли у вас ценятся самоучки. Хотя, мне кажется, я читал, что Эйнштейн сделал несколько великих открытий, занимаясь какой-то фигнёй, чтобы не голодать.
- Большинство открытий делалось в больших научных центрах. Эйнштейн был абсолютно в курсе всех научных открытий и обсуждений того времени, хотя и работал скромным служащим патентного бюро вдали от мировых научных центров. А насчет дорогих проституток я согласен с тобой. Всегда столицы мира дают больше возможностей, чем провинция. Однако в Америке даже в провинции есть выдающиеся кафедры. Деньги и одаренная личность, а дальше – никакой разницы в сравнение с научными центрами. Разве только молодые люди предпочитают жить в Нью-Йорке, а не в провинции. Любят тусовки.
- Миша, я к тому, что не чувствую себя ущербным без России. А был бы большой талант, стали бы публиковать и в России.
- А кем бы ты хотел работать, чтобы ментально быть открытым для творчества, чтобы работа тебя не нагружала?
- Бартендером, - не задумываясь ответил Сергей.
- Я надеюсь, что ты шутишь? – растерянно переспросил Миша.
- Отнюдь. Я вот тут написал миниатюру, которая называется «Начинающий писатель». Я тебе пришлю, ты поймешь, что я не шучу. Помнишь, как мы с тобой после цирка жонглировали всеми предметами? Надо восстановить былую ловкость, работая барменом.
- Сергей, порой мне кажется, что ты подшучиваешь надо мной. Ты и в школе всегда старался сделать нечто необычное. Признайся, это же ты подложил кнопки под Киру Ивановну, которая донимала тебя своей геометрией?
Сергей хихикает, но молчит. Стыдно признаться, даже через столько лет. Не проказа подростка, а садизм.
- Ладно, ясно. Теперь я вернусь к началу. Слушай, Сергей, у Азы есть дядя. Он довольно солидный бизнесмен, но он хасид. Я думал, что они нанимают только своих, но Аза говорит, что это не так. По субботам, да и не только по субботам у него на предприятии, в магазинах и ресторанах работают люди других вероисповедований. Она попытается устроить тебя к нему, если ты не возражаешь. Если я тебя правильно понял, ты бы пошел работать в ресторан в качестве бармена.
- Мечта поэта, - Сергей выказал восторг такой перспективой, но на самом деле не был уверен, что решил для себя, как жить дальше. Особенно после Венесуэлы.
Он понимал, что потерял интерес к сочинительству. Скорее всего, это временное явление. И все же было тоскливо, что внутренняя пустота стала обычным состоянием. Между тем пора было уже шевелиться и более плотно искать работу. А может действительно устроиться барменом? Одна проблема: как Катька отреагируют на то, что ее отец работает в баре. Не знаю, не знаю, не знаю, что делать. Он пытался тайно подглядеть за своими истинными желаниями, старался вернуться, так сказать, к постмодернизму, к идее наблюдать за наблюдающим, но и это не удавалось. Не было подходящей замочной скважины к своей собственной душе. Раньше он так легко наблюдал за собой глазами своих литературных героев, а теперь всё было  покрыто серой мглой. Надо полагаться на волю случая. Бармен так бармен. Почему бы и нет.
***
Он так и не увидел того родственника Азы, который распорядился принять Сергея на работу в ресторан. По той любезности, с которой Сергея приняли в ресторане, стало понятно, что им известно, чей он протеже. Видимо, дядя Азы был крупным бизнесменом.
Как Сергей и ожидал, он быстро обучился управляться с бутылками и миксерами. Уже через две недели ему стали доверять работу с клиентами после десяти вечера. Авантюра удалась, но радости не было. Бармен – это не писатель. Иногда в полдень после тяжелого сна, когда он садился к компьютеру и тупо смотрел на клавиатуру, не зная, как восстановить свою творческую фантазию, о чем писать, да и надо ли вообще писать, Сергей вдруг начинал испытывать отвращение ко всему написанному. Он выводил на экран один из основных сайтов со своими произведениями, рассматривал конкурсы, которые организовывались для забавы сочинителей, зомбированных виртуальной жизнью, и тогда с удовольствием думал, что благодаря Азе и Мише не остался безработным.
Однажды позвонила Аза и виновато сказала, что ей до сих пор так и не удалось найти для Сергея что-нибудь более подходящее. Ее доброта была безгранична, и ему было стыдно, что он превратился в великовозрастного ребенка, беспомощного и одинокого, о котором надо постоянно заботиться. Он сказал Азе об этом. На что она философски заметила, что проходить достойно трудные периоды своей жизни совсем и не стыдно. Важней для человека сохранить свою суть и свое достоинство. Миша взял у нее трубку и добавил, что он уверен, что издание бумажных книг исчерпало себя также, как зарабатывание денег писательским трудом. Все перейдет на бесплатный Интернет. После этой беседы Сергею стало веселей жить и работать барменом, понимая, что только терпение и надежды помогут ему в период творческого застоя. Одно несомненно, что следует примириться с тем, что ты не гений и ты не востребован. Пиши в свое удовольствие.
Однажды где-то в одиннадцать вечера он увидел у стойки бара Лорен, Джессику и еще нескольких мужчин и женщин, которые, несомненно, пришли в ресторан, чтобы посмотреть, как работает Сергей. Для подобного рода больших компаний у него была припасена маска клоуна и шутовской колпак. Он надел их и ловко стал орудовать бутылками, приготавливая им коктейли. Хохот и  поощрительные аплодисменты сопровождали некоторые его трюки. Обычно большие компании людей оставляли солидные чаевые. А тут  были друзья, и особенно хотелось прикалываться.
Когда они ушли, Сергей обнаружил большую сумму денег. Он не стал звонить Лорен, как сделал бы это раньше, а купил Катьке подарок и отослал. Самым замечательным была записка от Джессики:
«Я разочаровалась в Рейчел. Позвони. До середины мая я буду в Нью-Йорке».
Что ж, неплохо. Новая подглавка моей жизни: бармен и лесбиянка. Почему бы и нет. Джессика хороший человек и понимает толк в любовных отношениях, даже слишком образована по этой части. Словом, жизнь продолжается.
Однако каждый день, как завороженный, он просматривал не только литературные сайты, но и всякие литературные новости на российских сайтах. Литературный зомби не покинул его. Он сидел в самой его сути графомана. И сколько ты ни вздыхай, сколько ни зарабатывай, а от сочинительства невозможно отказаться. «Я не читатель, я писатель». Но было не до смеха. Творческое бессилие угнетало.
Однажды поздно ночью у стойки остался только пожилой человек, который явно перебрал. Старик бормотал что-то, обращаясь к Сергею, а тот протирал бокалы и думал о том времени, когда сумеет вырваться к Кате в Сан-Франциско. Вдруг старик стал декламировать нараспев какое-то стихотворение по-английски, а потом, подняв руку, сказал:
- Ни одного дня без строчки, хотя бы одной строчки. Ты не старик.
Сергей проводил его к выходу, чтобы посадить в такси, а тот продолжал говорить, что слишком мало работает, так как стар, очень стар и это его угнетает. Сергей спросил его, кто он по профессии, и услышал в ответ гордое: «Поэт».
Сергей даже не понял, почему слова поэта, имени которого он не запомнил,  произвели на него такое сильное впечатление. Однако, проснувшись в полдень, он нашел флашку с дубликатами недописанных рассказов и замыслами новых новелл, чтобы подыскать подсказку. Теперь моим девизом будет «Ни дня без текста». Это звучит вроде общеизвестного лозунга студенческих лет: «Ни дня без бабы». Он тщательно просматривал написанное, но так ни на чем и не остановился.
Наскоро поев и выпив кофе, он собирался снова начать искать что-то подходящее среди написанного, чтобы начать писать. Неважно что – лишь бы «ни дня без текста». Я должен, как детектив, тщательно приглядеться к написанному, чтобы ощутить в какой-то момент, над чем хотелось бы поработать. Серая стена, за которой жили герои его произведений, никак не исчезала. Она была плотной и непрерывной. Не прорваться. Ты детектив. Прорвемся. Начинай. И вот тут его осенило. Что-то детективное, что раньше было отложено на потом из-за огромного количества идей и замыслов. Только к двум часам дня ему показалось, что лучше всего начать с очередной детективной истории о юном сыщике-гении Лине Гуртове. Он еще больше стал склоняться к идее написать детективный рассказ, когда внимательно прочитал заметки, касающееся рассказа «Сыщик и миллиардер». Он тут же начал работать над текстом. Никогда не было так трудно, никогда текст не получался таким корявым. Только через неделю он втянулся в работу. К концу апреля рассказ был готов. До самой середины мая он каждый день работал над ним, чтобы максимально улучшить текст, и с каждым днем ему все больше и больше нравилось написанное. Вдохновение не вернулось, герои поселились за серой стеной, отказывались беседовать с автором и поощрять его на дальнейшую работу, но работа все же шла своим чередом. Не буду терять надежды. Пока для меня существенней, что я не сижу без творческой работы. Сергей сел к компьютеру и стал читать с таким трудом написанную детективную историю, которую недавно переименовал.

Глава 3. Гений чистой красоты

Алёна Дмитриевна не любила выходные дни. Только радость общения с детьми и потребность видеть их чаще заставляла её отрываться от работы. Кроме того, она могла работать и из дома. В конце концов, живём в двадцать первом мобильном веке. Женщина не может обходиться без дома. Хожу по дому и всё примечаю, что не сделано, что недоубрано. Это врожденное в нас, женщинах. Да и привыкла. Всего-то три года как стала бизнесвумен.
Когда Лидия Викторовна забрала детей на дачу, Алёна Дмитриевна отправила с ними и охранника Афанасия, обязав его быть неотлучно рядом с гувернанткой и детьми. Такое рассказывают! Неизвестно, где притаился враг. Всякое бывает.
Поднявшись на второй этаж, она прошла в кабинет и подсела к компьютеру. Только тут поняла, что работать не хочется. Мысль вдруг сделала неожиданное  сальто-мортале и вернулась к давнишней трагедии с мужем. С чего бы это вдруг? Не люблю вспоминать кошмарное прошлое. Посидев немного, она непроизвольно набрала на Google «стрелял в жену». Бывали ли такие нелепые истории, трагические и бессмысленные, какая приключилась между мной и Петром? Воистину мне делать нечего, вернее не хочется работать, если я, как бездельник, хочу поползать по Интернету.
Алёна Дмитриевна с ленивым любопытством стала смотреть, что выдала поисковая система: «Химкинское дело» - сам сдался властям... Она зевнула и автоматически продолжала перемещать курсор по экрану, пока к своему удивлению не обнаружила в конце «страницы» странное название, которое появилось в ответ на запрос «стрелял в жену». Lib.ru, «Афродита». При чём здесь Афродита? Она стала читать пояснительные две строчки:
«Я тебе все прощала, а ты направил на меня пистолет. Стрелял в жену! Ты хотел сделать моих маленьких детей сиротами. Нет тебе моего прощения...».
Алёна Дмитриевна не на шутку разволновалась, даже почувствовала, как испарина появилась на ладонях. Что же это такое? Будто кто-то подглядел мои мысли, мое отчаяние. Я именно так думала и много раз повторяла эти слова. И не только пока лежала в больнице, но и год, и два спустя.
Она открыла сайт. Новелла «Афродита» на странице некоего Сергея Муромцева. Так это просто-напросто литература. Она говорила себе одно, а чувствовала совсем иное. И это возбуждение. Нет, меня разбередило не любопытство, а удивление. Как этот автор так точно передал мои мысли, хотя, наверное, рассказ совершенно о другом, вероятнее всего, что-то историческое. Я так любила читать, а вот уже несколько лет ничего не читаю, кроме деловых бумаг.
Прочитав «Арес, подошедши,
За руку взял ее и по имени назвал ее и сказал ей:
«Милая, час благословен, пойдем на роскошное ложе»,
Алёна Дмитриевна вдруг потеряла интерес к новелле. Что-то историческое, просто случайное совпадение с тем, что я думала. Она заглянула в конец новеллы и прочла:
«...уже два года была президентом фирмы вместо покойного мужа ...»,
а потом глаза выхватили сразу же то, из-за чего она так разволновалась:
«Я тебе все прощала, а ты направил на меня пистолет...»
Ну что я мечусь туда-сюда, как мой Федька, когда ему что-то нужно. Прочту-ка я всё последовательно. Поразительно. Эти современные писатели пишут с выкрутасами, чтобы было понепонятней. Ладно, не тебе их судить. Просто почитай.
Она распечатала текст, спустилась вниз и налила вина. Отпив, она передумала и поднялась в спальню, чтобы почитать, а потом и вздремнуть.
***
Утром в понедельник, проходя через приёмную, Алена Дмитриевна распорядилась, чтобы секретарша нашла Skype Александра Галкина, который сотрудничал с ней по финансовым проблемам компании.
Через пару часов она получила возможность соединиться с ним. Однако она некоторое время сидела перед компьютером, не решаясь начать то, что задумала и что ее так интересовало. И так времени в обрез, а тут еще сомнения и даже как-то неловко. Однако решительности ей было не занимать. Она сделала вызов. Сразу не удалось связаться, но через полчаса сам Галкин позвонил ей и обеспокоено спросил:
- Алёна, что-то срочное? Вот не ожидал увидеть тебя на скайпе.
- Саша, у меня к тебе странная просьба. Мне помнится, ты мне как-то рассказывал, что в число твоих инвестиций входит и издательское дело. Как сейчас?
- Есть пара солидных издательств, которых я консультирую, а иногда и помогаю финансово. А в чем дело?
- Не удивляйся. Мне надо издать отдельной книжечкой рассказ на 10-12 страниц. В хорошем издательстве и красочно оформленный. На обложке должна быть и я. Возьми из той фотографии. Помнишь, мы с тобой рядом, когда заключили контракт с американцами? Хорошо бы напечатать за неделю, ну за две. Как бы внеплановая работа. Все расходы я покрою, только раскрутить книжку останется на совести издательства.
Через день ей позвонили из издательства и попросили прислать рассказ и координаты автора. Все, что она знала, была информация на сайте, где был напечатан рассказ. Она сказала, что готова оплатить дополнительные расходы, но хотела бы узнать все коннекты автора, особенно Skype, если таковой у него имеется.
Прошло две недели, и посыльный доставил ей десять авторских копий книжки и координаты Сергея Муромцева. Больше всего ее поразила обложка, на которой была изображена она сама в вечернем платье, стоящая рядом со скульптурой Венеры Милосской, а от края книги выходил человек, держащий в вытянутой руке пистолет. Заинтриговать хотят читателя. Да еще вот эта картинка в облаке, как бы то, что вертится у меня в голове: старинная живопись, Арес и Афродита в постели, а рядом, наверное, боги, о которых писал Муромцев. Ну зачем так сложно и безвкусно. Они хотят привлечь читателя-мещанина, а оттолкнут истинных поклонников красоты. Интересно, показывали ли эту иллюстрацию самому Муромцеву? Ничего о нем нет на сайте, ни одного слова не написал о себе.
Она взяла конверт, где должны были быть счета и информация о Муромцеве. Был и Skype. Стоит ли звонить? Она прочла внимательно сведения о писателе. Пара публикаций в малоизвестных журналах, а так все произведения выставлены на бесплатных сайтах Интернета: пиши, что в голову взбредет – простор для графоманов и начинающих авторов. Неужели графоман? Или неудачник? Жаль, что я не разбираюсь в литературе. «Афродита» зацепила меня главным образом потому, что она выглядит как изложение моей с Петром жизни. А хорошо или плохо то, что он вставил туда всякое о древних греках и об их богах – не знаю. Да и зачем это мне. Меня интересует сам автор. Как он узнал то, что произошло со мной? В газетах была маленькая заметочка. Неужели, живя в Нью-Йорке, он читает русские газеты? Ну невозможно так точно увидеть мою жизнь и мои мысли. Вот, вот – жизнь и мысли, о которых, естественно, ничего не говорилось в газетах. А все эти детали, которые неизвестны никому, кроме меня. Что делать? Ты еще спрашиваешь? Ты слишком далеко зашла. Алёна Дмитриевна снова посмотрела на обложку книжки. А он не удивился, что собираются издать всего один его рассказик, да еще отдельной книжечкой с иллюстрациями?
Когда на экране появился Саша, она тут же его спросила, не здороваясь и не сказав «спасибо»:
- Саша, скажи, автор не удивился, что собираются издать его маленький рассказик отдельной книгой, тогда как несколько его романов и детективных повестей имеются только на бесплатном Интернете. Не было ни гроша, да вдруг алтын. Да, прости, большое тебе спасибо за содействие.
- Алёна, ей богу, не узнаю тебя. Что происходит? Ты всегда была такая сдержанная и не в меру разумная. О тебе даже кто-то сказал: спокойная и плавная, как матушка Волга.
- Ты не ответил на мой вопрос.
- Да сам издатель ошарашен твоей просьбой. До писателя ли ему, да еще совершенно неизвестного.
- А что они говорят о рассказе?
- Весь мир занят сочинительством, так как всё можно выставлять на Интернете. Мне было сказано, что написано достаточно профессионально, иначе они бы отказались публиковать даже за твой счет.
Алёна Дмитриевна ехала домой на ланч и продолжала разглядывать обложку книги, сидя на заднем сидении своей персональной машины президента компании. Как же автор согласился на такую пошлятину? А что если он не видел иллюстрации? А если видел? Не ожидала от него. А может и рассказ пошловатый? Нет, не могу я иметь своего мнения. Это обо мне и моей жизни – стопроцентно точно. Вот что я знаю, да еще то, что профессионально написано, хотя это может быть похвала в угоду мне, заказчику, мол не напрасно потратила деньги.
Дома Алёна Дмитриевна распорядилась, чтобы ее не беспокоили и поднялась к себе в кабинет. Делала все медленно и раздумчиво, даже нерешительно. Не было уверенности, что поступает правильно. Любая романтика в жизни оборачивается разочарованием. У жизни своя логика, отличная от мечты. Да как сказать? Случилось же необычное совпадение с «Афродитой».
Когда засветился экран и зазвучали позывные скайпа, она подумала: там, в Нью-Йорке, сейчас девять часов вечера. Тут она увидела несколько растерянное лицо мужчины, который смотрел на нее и молчал. Потом, спохватившись, быстро заговорил:
- Простите, Вы, я полагаю, ошиблись номером? А чёрт, наверное, американка и ни фига не понимает по-русски. I am sorry, I guess you dialed a wrong number. Am I right?
Она всё еще молчала и разглядывала того, кто всё знал о ней, но не догадывался об этом. Парадокс, загадка, невероятное стечение обстоятельств. Он с интересом смотрел на неё, а потом, быстро добавил:
- I’ve never seen so beautiful woman, excuse me!
Кажется, опять моя внешность – говорит биютифул, жаль, что не знаю английского языка. Вдруг Алёна Дмитриевна забыла всё, что хотела сказать, что заранее заготовила: показать обложку «Афродиты», а потом ряд глупых и ничего не значащих фраз, ну всё то, что говорят обычно друг другу два незнакомых человека, тем более мужчина и женщина, приглядываясь и оценивая ситуацию. В неё вдруг вселился весёлый бесёнок:
- Сергей, а я думала, что Вы узнаете свою Наташу, Наталью Павленко из «Афродиты»? Вы разве не видели обложку своей книги?
Интересно, войдет ли он в игру или начнет выяснять, кто я и какое имею отношение к книге? Несомненно, что иллюстрацию ему не показывали. Смотрит и молчит. Теперь светло улыбается:
- Ах, Наташенька, простите. Если бы я увидел Вас до того, как написал «Афродиту», я бы несколько страниц посвятил Вашей красоте, я бы нашел нужные слова, которых мне так не хватало. - Вон как возбудился, вскочил, снова сел. - Я привык беседовать со своими героями, я даже с Вами однажды встретился в кафе и хотел поцеловать, но не рискнул. Конечно, все было в моем воображении, а вот, так, живьем, убийственно и неповторимо, господи, бога ради не отключайтесь, я только на секунду, возьму пива из холодильника.
Такое сердцебиение Алёна испытала только тогда, когда Пётр сделал ей предложение. Как это было давно. Будто в другой жизни. Будто и не со мной.
Несознательно этот Сергей дал ей возможность прийти в себя. А почему растерянность? Осколочек счастья, жемчуг, потерянный и снова найденный. Вот не ожидала, но всё же надеялась, что автор «Афродиты» именно такой, мечтательный, возбудимый, порывистый. Писатель с мечтой, фантазёр, который беседует со своими героями. Словом, романтик.
Когда он снова появился на экране и жадно отпил пива из бутылки, она уже была готова к прозе жизни. Теперь не имеет значения.
- Погоди, Сергей. Не волнуйся. Я и сама волнуюсь. Я хоть и героиня твоей «Афродиты», но я живая и теплая, - тут Алёна рассмеялась своим словам, которые явились к ней неожиданно, словно кто-то подсказал.
- Ты не смейся, Наташа. – Сергей быстро перебил её. - Именно так я говорю о своих героях. Они для меня живые и тёплые. Да-да, так и говорю, именно этими словами: «живые и теплые». Ты у меня из головы выхватила эти дорогие мне слова. Ты же героиня «Афродиты».
Трезвый ум деловой женщины стал брать верх над жизнерадостной и мечтательной Алёной из провинциального захолустья:
- Сережа, ты мог бы припомнить, в каком году ты написал «Афродиту»?
- Кажется, года три назад. Точно. Однажды в метро я закрыл глаза и вдруг увидел перед собой красивую, умную и преданную женщину моей мечты, хотя я этого и не заслуживаю. Тогда у меня с женой начали разлаживаться отношения. Точно. Три года назад, летом.
- Я так и думала. Ты веришь в телепатию?
- Нет, а что? – У него такое удивленное лицо.
- Вот твой Семен стрелял в Наташу. Ты убедительно объясняешь, почему должна была произойти такая трагическая развязка. Как ты это придумал?
- Я ничего не придумываю, я только записываю все то, что вытворяют мои герои. Кстати, я истинный графоман. У меня все рассказы имеют happy end. А вот тут, Семен стрелял в Наташу, и с этим я ничего не мог поделать. Но вот убить тебя мне не удалось. Тут уж графоман взял вверх – опять happy end, но своеобразный.
- Нет, ты не прав, Сергей. Все, что ты написал, было в действительности. Мой муж стрелял в меня, а потом в себя. Ты каким-то образом узнал о моей трагедии. Я осталась жива. Это не графомания. Это было, понимаешь? – Алена Дмитриевна вдруг почувствовала, что говорит чрезмерно громко.
- Простите, Вам не кажется, что наш разговор по скайпу похож на сюрреалистическую ленту Бунюэля? Скажите хотя бы, как Вас зовут и почему мы повели разговор об «Афродите»?
- Я не поняла, о чем ты говоришь и все же. Зовут меня Алёна Дмитриевна Кравцова. Все, что ты рассказал в «Афродите», произошло со мной в действительности. Только мой муж всадил в меня две пули, и я чудом осталась жива.
- А он?
- Он погиб точно так, как описано у тебя.
- Невероятно! - жадно отхлебывает пива. – Вы шутите надо мной, хотя и не могу понять, зачем Вам это нужно. Погодите. А Вы имеете отношение к изданию «Афродиты»? - Лицо такое, словно начал о чем-то догадываться.
Алёна Дмитриевна показывает ему обложку книги:
- Поздравляю, она уже издана.
Смотрит и вдруг морщится:
- Пошловато. Такую женщину, как Вы, я бы не стал так подавать.
Прямолинеен и откровенен.
- Я бы тоже, - оба счастливо смеются.
- Алёна Дмитриевна, спасибо. Я все понял. Это вы спонсировали издание и довольно щедро. Иначе книга пролежала бы там пару месяцев, а может, и лет. А вообще-то говоря, рассказик, да отдельной книжечкой? Невероятно. Как Вам это удалось?
- Секрет фирмы. Я издавала не Сергея Муромцева, а трагический отрезок жизни Алёны Кравцовой. Кстати, почему ты упоминаешь древних греков?
- Я не о греках. Я о преданности, любви и измене. Сюрреалистический фон трагедии. Никто лучше греков не понимал в трагедиях, разве только Шекспир. Так у меня получилось.
- Я много читала раньше. И ты пишешь об этом в «Афродите», удивительно, что ты и это знал. А вот греческие трагедии не читала. Сережа, а ты рад, что книжка издана?
- Ах, Алена, при чем здесь книжка. Я уже привык к тому, что я графоман и меня никто не издает. Дело в тебе. Дело в сюрре. В нелепости происходящего. Я бы много отдал, чтобы свидеться с тобой. Никогда не думал, что герой моего произведения будет со мной говорить по скайпу, да еще издаст мою историю о ней. Наташа отошла от меня, мне хочется назвать свою героиню Аленой. Теперь вы для меня Наташа-Алена.
Алёна Дмитриевна смеется:
- До ноября мы будем переговариваться по скайпу, а в середине ноября я приеду по делам в Нью-Йорк. Пока же я вышлю тебе пять копий «Афродиты», а пять оставлю себе. В Нью-Йорке мы подробно обо всем поговорим. Пока. Я сама позвоню, когда буду уже в Нью-Йорке.
***
Сергей не мог усидеть дома, хотя уже был поздний вечер. Ему хотелось углубиться в парковые аллеи и бродить там, обдумывая происшедшее. Но неожиданно для самого себя он зашел в бар и заказал коктейль «Маргарита». Должно быть что-то женское, живое и теплое, пусть даже Маргарита. Смешно и глупо, но вообще-то сентиментально.
Вот что сделала со мной Наташа-Алёна. А ты-то по простоте душевной, просто по глупости, подумал, что кто-то в издательстве откопал на безграничных просторах Интернета твою новеллу, восхитился гениальностью автора и решил опубликовать ее. Да какому редактору придет в  голову опубликовать чей-то рассказик в виде отдельной книжицы. Ну и идиот ты, Муромцев. А ведь как забавно. Алёнушка из русских сказок. Пришла и помогла  заблудшему в мелочах честолюбивому графоману. Господи, до чего она красива! Вот писал я про Наташу, а в действительности я её не представлял себе. Она для меня была как незнакомка Блока: «И каждый вечер, в час назначенный ... Девичий стан, шелками схваченный ...» Нет-нет, не то. Совсем другое, вот это
И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
Да, я видел очарованную даль, женщину-мечту. Тогда почему не написал поэтическую вещь, рассказ о загадочной и очаровательной женщине, незнакомке. Я хотел, я даже отчасти ради этого ввел Гомера в новеллу, чтобы возвысить героиню до уровня Афродиты. А она вдруг стала женой какого-то психа Семена. Как же так? А вот так. Это была правда жизни. Так у меня получилось, сюжет развернулся и покатил в другую сторону от плана автора. Алёна говорит: всё, что я описал, в действительности произошло с ней. Неужели есть телепатия, скрытая связь времен, событий и людей. Кто-то диктовал мне ее историю, а я только записывал. Вальтер Скотт утверждал, что он так и делал. Он же не бывал во Франции, а детально описывал французские замки. Причем записывал очень быстро, не думая. Нет. Такая мистика мне не понятна. Она говорит, что была потрясена точностью, с которой я передал даже её мысли. Как же так?
Сергей быстро проглотил коктейль, расплатился и вышел на улицу. Ходить, много ходить, пока из меня не уйдет возбуждение. Я снова начал строить воздушные замки, один красивее другого. Не говори так. С Джессикой этого не было. Был просто побег из одиночества. Мужчина и женщина, которым было приятно вместе. Теплый свет настольной лампы, ласковые руки, побег из мира, который не хочет подчиниться твоему честолюбию. Лузер и скучающее очарование.
Вот еще что. И моя Анна богачка, и Джессика, а теперь и Алёна. Принцессы и свинопас. Здорово это у меня, свинопаса, получается. Не совсем по Андерсену. А вот свинопас – это точно. Кто ты, если не свинопас? Но у Андерсена всего одна принцесса сделала глупость, а у меня сразу три. Первая очень успешная и богатая. Вторая - милая и богатая. А третья – вообще полный отпад. Фантастически красива, умна, успешна и богата. К сожалению, третья – пока не отловленная жар-птица. Это она отловила меня, а не я ее. Возбуждение не проходило. Глупые мысли и несбыточные надежды, одна нелепее другой, проносились в голове. Впервые за долгое время реальность не перемежалась с образами будущих новелл, с гулом еще ненаписанных рассказов. Впервые литература отошла в уголок сознания, уступив место потоку жизни, который был более фантастичен и безумен. Когда ты счастлив, то и писать не хочется. Алёна отодвинула литературу в сторону. Надежды юношей питают, но больше - таких безнадежных мечтателей, как ты. Не стоит обольщать себя надеждой. Сегодня у меня day off, выходной день, а хочется в бар на свое рабочее место. Ладно зайду к ирландцам, где работает та девушка-бармен, что советовала мне получить лайсенс бартендера.
Увидев Сергея, сидящим у стойки, он подошла и любезно улыбнулась ему. Наливая виски, она не выдержала и спросила:
- Ну как, удалось устроиться на курсы бартендеров? Говорят там большие очереди.
- Я уже работаю барменом. У меня оказались необыкновенные способности. – Сергею приятно было пошутить. Хоть в чём-то я оказался на уровне.
Она недоверчиво посмотрела на него и кисло улыбнулась.
- Нет-нет, я не шучу. Я действительно ваш коллега. Я бармен.
- Вы очень быстро окончили курсы и нашли работу.
- Они сами две недели тренировали меня без всяких курсов. Повезло, но главное друзья помогли. У нас в России говорят: «Не имей деньги, но имей хороших друзей», скажу точнее: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей».
- Точно, как у меня. Мне друзья моего отца помогли с работой. Они меня бесплатно обучали, а я им помогала с уборкой и другими делами. Я люблю эту работу.
Сергей шел домой и думал: «Чёрт, а как по-английски сказать “Не имей сто рублей, а имей сто друзей”? Что-то не припомню. Дома, не раздеваясь, он прошел к компьютеру и вскоре нашел:
«A friend in court is better than a penny in purse».
Он еще некоторое время посидел в куртке у компьютера, потом вздохнул и пошел переодеваться, чтобы принять душ.
Виртуальное пространство и сочинительство – вот мой мир, а пришлось покинуть его ради куска хлеба с маслом, а иногда даже с черной икрой. Настроение было прекрасное. И всё благодаря Алёне. Она, наверное, еще спит, ведь там сейчас около семи утра. Какое счастье было бы взять ее руку и посмотреть в глаза. Началось бы сердцебиение ... Ну и дурак ты, братец. У такой красивой и умной женщины, небось, бездна поклонников. Так зачем же она издала мою новеллу? Говорит, что фантастическое совпадение истории, рассказанной в новелле, и той, которая произошла с ней. Вот и захотела увидеть работу напечатанной. Ерунда. Между нами струятся флюиды, имеется связь через другие измерения. Держи карман шире. А что? Почему бы и нет? Теперь я точно знаю, что я Иванушка-дурачок. Вот сидел на печи со своей графоманией, а она оказалась волшебной щукой. Образы Иванушки и щуки мне давно не дают покоя. Влезая под одеяло, Сергей продолжал фантазировать, но вскоре уснул.
***
Через две недели Сергей не выдержал и послал Алене по скайпу стихотворение Тютчева:
«В разлуке есть высокое значенье:
Как ни люби, хоть день один, хоть век,
Любовь есть сон, а сон - одно мгновенье,
И рано ль, поздно ль пробужденье,
А должен наконец проснуться человек».
Но дописал:
«Алена, я не хочу просыпаться. Позвольте позвонить по скайпу».
Отослав, он понял, что ведет себя, как последний дурак. Незнакомый человек, которого видел по скайпу, да еще страшно занятый, да еще опубликовавший твой рассказ. Жадность, жадность людей. Все им мало. Не глупость ли надеяться, что она отнесется серьезно к тебе. Она же бизнесвумен. Наверное, подумала, что этот Муромцев неправильно понял ее доброту. Хочет много большего, поэтому питает напрасные надежды. Надо будет его охладить. Поэтому и не звонит. Каждый день, просыпаясь утром, он бросался к компьютеру, но от нее ничего не было. Ну и дурак ты.
Только через две недели поступила весточка:
«Алена Дмитриевна сейчас очень занята и находится в отъезде. Я Вам дам знать, когда у нее высвободится время. Удачи, секретарь Ольга Каширина».
Сергей вяло жевал хлеб и грустно думал о том, что слишком многого захотел. Ноябрьский дождь стучал в окно и обиженно разливался потоком слёз. Почему я вдруг начал думать стихотворными строками? Со мной этого не было много лет. Неужели можно влюбиться по скайпу, по видеофону? Дело не в этом. Я был влюблен в героиню своей новеллы «Афродита» задолго до появления Алены. А когда моя героиня «ожила», превратившись из Наташи в Алену, я уже был готов. Да, милый мой, но ты забываешь, что свинопас может надеяться на любовь принцессы, но такое случается крайне редко, даже в сказках, даже у Андерсена то был не свинопас, а переодетый принц. Кастовое препятствие, различие в воспитании и интересах, в общественном положении и вообще во всем. Она красива, умна, богата и безумно занята, как я понял. Ей не до любви барменов. Смешно. Позвонила просто потому, что издала книжицу о себе, в которой описан трагический отрывок из ее жизни. Она же не может судить о литературных достоинствах «Афродиты». Мысли начали путаться, а выйти пройтись было бессмысленно, так как лил холодный ноябрьский дождь.
Сергей достал стихи, которые написал после первого крупного скандала с Анной и начал править. Графоман, так графоман. Тогда тоже была осень. Размещу-ка я их на своем сайте. Почему я не сделал этого до сих пор. Понятно, почему. Я больше не писал стихов. Он смотрел в окно на печально провисшие листья на дереве и неожиданно для себя снова вошел в поэтический ритм, да так, что доделал стихотворение «Ноябрь».
Усталость начиналась,
когда, смотря в окно,
неторопливо думал,
что, в общем, все одно.
И этот лист, летящий
в потоке на ветру,
и этот дом, молчащий
пустым окном к утру.
Смотрел спокойно, вяло,
как шелестят дожди,
и морщился примято,
когда рассвет будил.
И не было тревоги,
что сон не утолен,
И не было натуги,
что сильно утомлен.
Все было как-то длинно
на серой пустоте,
все было очень грустно
в осенней наготе.
И эти пешеходы,
держащие зонты,
и эта беспрерывность
скосившейся воды.
Казалось, даль уплыла,
что жил давным-давно,
и было чуть приятно,
что, в общем, все равно.
Не лги. Что же приятного, когда появляется несбыточная надежда? Тебе всегда везло с женщинами. А впрочем, что ты знаешь о женщинах? Ты женился, не успев раскрыть глаз, чтобы обозреть большой и красочный мир. Такая уверенность в тебе появилась после Джессики. Ничего более неразумного и придумать нельзя. Ты был ее пятьдесят восьмым ночным посетителем. Скажем так. Твое отличие от них только в том, что она поинтересовалась твоим именем еще до секса. Гигантский прогресс в твоей жизни. Ты бармен, но не душой, а телом. А душой ты сочинитель новелл.
Алена – это совершенно иной мир. Мир бизнеса. Чтобы завоевать ее, надо войти в ее мир. Эта мысль была подобно холодному душу. Я и бизнес несовместимы. Он стал думать об Алене, но и она у него не встраивалась в понятие «бизнес». Он даже убедил себя, что не видит ее за письменным столом президента компании, что она у него не склеивается с бизнесвумен, которая строго говорит с подчиненными и издает приказы об их увольнении. Не валяй дурака. Она хороший президент компании. Так я понял. Да у такой женщины, наверное, вся Москва валяется в ногах. Что ей стоило позвонить сочинителю, который случайно «подглядел» трагический отрезок ее жизни. Не надо, Сергей. Остепенись. Она для тебя недоступна. Она никогда не станет твоей любовью, твоей поэтической музой. Ты будешь, как Петрарка, стоять в стороне и мечтательно смотреть, как она проходит мимо тебя. Да и это невозможно. У ее дома, наверное, даже охрана есть, если не врут о российском бизнесе. Тему закрываем и собираемся на работу. Довольствуйся малым. Теперь ты бесполый йог. Но смеяться не хотелось. Сергей начал одеваться, чтобы подменить напарника, который собрался в отпуск.
Завтра обед у Резников. Надо будет поехать в Бруклин. Аза старается опекать меня. У нее трое детей плюс Миша, а теперь прибавился и я. Какая жертвенность в этой маленькой женщине. Она, видимо, чувствует мою психологическую неуравновешенность. Уже и на работу устроила, а все ей мало. Каждый раз заглядывает в глаза и спрашивает:
- Вы, надеюсь, не бросили писать, Сережа?
Мне от этого становится еще хуже. Она, видимо, свято верит, что, если у писателя есть крыша над головой и еда в холодильнике, то он должен писать. Ее Миша же работает, не покладая рук. Научная работа самая трудная творческая работа, так думает Миша. А я думаю, что писателем быть гораздо тяжелей. Правда, я не писатель, а графоман, но все равно нужен соответствующий творческий настрой, чтобы писать. Иметь хотя бы неиссякаемое желание создавать образы, сюжеты и сам текст. А я иссяк. Надоело писать для Интернета, откуда чаще всего приходят замечания такого типа: «а вот это вы сделали не так». Спасибо. Но все же следовало бы начать с оценки произведения. Впрочем, теперь и это не имеет значения. Алена окончательно выбила у меня почву из-под ног, а затем исчезла. А что, она должна была звонить тебе и восхищаться тобой? Скажи спасибо, что с тобой вообще произошло литературное чудо: история Алены Дмитриевны Кравцовой, да еще издание «Афродиты».
***
- Азочка, большое спасибо. Можно я Вам помогу с мытьем посуды?
- У нас автоматическая посудомойка. Я скоро освобожусь и хотела бы с Вами поговорить о новелле «Дары волхвов». По-моему, у Вас неплохо получилось.
Когда она вышла из гостиной, где они обедали, Сергей и Миша сели в кресла напротив друг друга. У Миши был рассеянный вид.
- Мишель, ты сегодня не в форме. Что-то стряслось?
- Я просто ввязался в авантюру, которая сильно отвлекает меня от основной работы. Я подписал контракт с одним издательством на научно-популярную книгу об эволюции. Они заказали книгу мне, так как у меня уже была издана книга о популяционной генетике в том же издательстве. Первая книга имела успех у студентов и аспирантов. Качество второй тоже должно быть ОК. Вот и верчусь.
Сергею было ужасно неловко и стыдно. Перед ним сидел не просто профессор университета, но и хороший автор научно-популярной литературы, который из скромности никогда не говорил о своем писательском даровании. А я тут кичился тем, что пишу книги. Бармен, возомнивший себя писателем.
- Что такое эволюция? Ну в научном смысле. – Спросил Сергей, чтобы как-то расшевелить Мишу.
- А что ты сам думаешь об этом? – Миша спрашивал вполне серьезно.
- Ну это как бы «у сильного всегда бессильный виноват», «выживает наиболее нахальный» и тому подобное. – Сергей говорил шутя, пытаясь скрыть свою необразованность в науке.
- Во-во. Вся беда в том, что большинство людей, включая и студентов факультетов естественных наук, пользуются, как и ты, отдаленным эхом Дарвинской теорией эволюции. В каком-то из штатов вообще пытались убрать из биологии преподавание теории эволюции. Недоумков всегда пруд пруди. Поэтому издательство устроило семинар, а потом и конкурс, чтобы выбрать автора для науч-попа по эволюции. Выбрали меня. Моя работа каким-то боком соприкасается с эволюционными проблемами, а тут еще успех первой книги.
- Миша, ты же знаешь, что я и наука – это два разных понятия.
- Знать основное об эволюции совсем и несложно. Для меня остается загадкой, почему люди предпочитают ложные знания взамен истины. Немало псевдопророков создают доморощенные представления о природе и человеке, не имея научных знаний и не имея представления о научной этике. Достаточно появиться какому-либо напористому и агрессивному сочинителю, тут же люди, как попугаи, повторяют за ним, придуманную им псевдонаучную муть. Загадка. Я пытался как-то поправить одного, так на меня стали цыкать. Людям важен кумир, а не истина.
- Людям хочется во что-то верить, быть сопричастными к чему-то великому. Лжепророки работают на необразованность и доверчивость. Я давно знаю об этом, - Сергей с удовольствием заговорил на любимую тему о тяге людей к сотворению  кумиров. - Ну да бог им судья. Так что такое эволюция?
- Сережа, понятие «эволюция» и научное понимание эволюции природы несколько разнятся. Под эволюцией понимают постепенное изменение, а научное понимание подразумевает любое изменение в природе, ведущее к усложнению структуры и функции предметов и явлений в природе. Формирование сложных галактик, живой природы и, конечно, человека.
- Нет, Миш, это сложно для меня, я же только что нажрался, как свинья, и выпил много вина. Кстати, вино «Шираз» мне понравилось. – Сергей не шутил. Мозг отказывался воспринимать любую информацию, кроме самой простой.
Миша нахмурился, но тут же, вспомнив что-то, быстро заговорил:
- Сережа, я вот тут для журнала «Химия и жизнь» собираюсь написать небольшую статью под названием «Загадки эволюции». Ты бы не откорректировал? Мой русский совсем плох. Заодно и прочтешь, что такое эволюция природы.
- Слушай, ты всегда присылай свои статьи на русском. Я готов посодействовать прогрессу науки. Особенно в России. Говорят, там ученым приходится нелегко. Я не могу равнодушно относиться к России.
Вошла Аза и, как всегда, скромно села в стороне, хотя Сергей давно уже убедился, что она умный и образованный человек. Это тебе не Анна, чтобы встревать во всё и глупо выставлять себя в качестве необыкновенного человека, не понимая при этом, что дальше своей профессии программиста она ничего не видит.
Когда Миша с Сергеем перестали обсуждать вопросы, связанные с эволюцией природы, Аза тихим голосом произнесла:
- Вот Вы, Сережа, мне говорили, что хорошая литература требует трупов и страданий. В Вашей ...
- Аза, давайте перейдем на «ты». Мы имеем право. – Сергей был уверен, что будет с Азой дружить также, как с Мишей и Лорен.
- Спасибо. Так вот, в твоей новелле «Дары волхвов» нет трупов, но ее интересно было читать. Мне кажется, что главное не трупы, а умение сделать читателя соучастником описываемых событий. Например, мне очень хотелось, чтобы Марина, разочарованная в любви, обрела счастье. Я была соучастницей событий уже с первых строк. Именно так писал сам О. Генри. Трупов нет, а его героев помнишь всю жизнь. Сережа, а ты не пробовал подавать свои новеллы на конкурсы?
Это был первый случай, когда Аза так много говорила. Нет, мне таким скромным никогда не быть. А ведь она окончила Принстонский университет и знает несколько языков. Это и есть судьба женщины. Трое детей, которых надо растить и воспитывать.
- Аза, а ты сама пробовала писать? Или вообще заниматься литературой. Ты же по образованию филолог.
- Не филологи пишут книги, а писатели. – Аза улыбается, хотя сказанное звучит умно и наставительно.
- Ну да. Писатели. – Сергей еще раз убедился, что его первое впечатление об Азе было верным. Она очень умна, и ее ум и образованность «надежно» скрыты за скромностью и застенчивостью.
***
Был канун Нового года. Впервые за последние три месяца Алена Дмитриевна позволила себе отдохнуть хотя бы в воскресенье. В доме никого не было, но тишина не угнетала, а скорее была желанной. Не думать ни о чем, не вспоминать бесконечные переговоры, совещания, поездки и прочее. Нелегко. Хотелось бы чего-нибудь не относящегося к работе. Я уже отвыкла просто предаваться бездумному сидению перед зеркалом или телевизором. Хочется делать нечто полезное либо для работы, либо для дома. Алена вздохнула, поняв, что снова мечется, как заведенная. По привычке.  
Каждый шаг в бизнесе дается с огромным трудом. Порой кажется, что вымазался в дерьме – так противно бывает пробиваться через заказчиков, клиентов, чиновников, конкурентов и даже партнеров. Деньги пахнут. Еще как пахнут. Последние несколько контрактов дались очень тяжело, вот и появились мрачные мысли. Сейчас, конечно, полегче работать, чем было в те времена, когда Петр сколачивал компанию. Только такие сильные и неуравновешенные люди, как он, словом «психи», могли воевать и добиваться успеха. Сейчас больше порядка, нет былого мордобития. Ты говоришь «психи», а ведь любила! До рокового дня. В один миг я как-то сразу поняла, почувствовала, что он мне чужой человек.
Когда его не стало, все были уверены, что я тут же продам фирму. Тогда, после смерти Петра, все дела компании покатились под гору. Ее покинули некоторые хорошие сотрудники, которые потеряли веру в будущее нашей фирмы. Я за год восстановила все контакты и объемы, а потом даже заметно расширила операции. Профессор Звягинцева рассказала мне несколько примеров того, как женщины оставались в тени до смерти своих мужей, а потом вдруг в них раскрывались такие таланты, что окружающие диву давались. Почему нам женщинам кажется, что мужья умней нас и мы должны во всем следовать за ними? Я же училась на экономическом факультете, затем много лет осторожно изучала все дела компании. Вошла в такие детали, что другой бы на месте Петра сразу же сделал меня своим помощником, ну хотя бы просто советовался с женой, которая не по бутикам бегает, а читает бухгалтерские книги. А он встал на дыбы. До чего глупо он вел себя. Никакой гибкости. Все подглядел этот писатель Муромцев. Каждый раз, когда в сознании появлялись слова «Муромцев» или «Сергей», Алена ощущала нечто подобное обиде. Вместо писателя-романтика перед глазами появлялся образ хитрого и бездушного жиголо, обманщика и пройдохи. Душа говорила: «Он не такой», а факты ...
Она снова вспомнила, что в конце октября, когда срочно потребовалось компьютерное и электронное оборудование для Нижнего Тагила, они по рекомендации связались с довольно мощной компанией из Сан-Франциско. Приехал их вице Олег Лисовский, который устроил все лучшим образом. Увидев книжицу Муромцева у нее в кабинете, он сказал, что заочно знаком с этим человеком.  Алена была поражена. Как мир тесен. Как же такой крупный бизнесмен, как Лисовский, знаком с писателем-неудачником Муромцевым. Оказалось все просто. Олег женат на его бывшей жене, и дочь писателя живет с ними. Тогда же  Лисовский пренебрежительно добавил:
«Не знаю, какой он писатель, но знаю, что ничего не опубликовал, что за десять лет работы библиотекарем ни на шаг не продвинулся в карьере. Скажу так со слов его бывшей жены: как мужчина он размазня и неудачник. К тому же, я думаю, что непорядочный человек. Жил на средства своей талантливой жены, весьма затребованного программиста, легко отказался от дочери в пользу жены, чтобы только не иметь забот, был выгнан из библиотеки и теперь работает барменом. Типичный бездельник, который норовит жить за чужой счет».
Алене Дмитриевне тогда расхотелось дальше общаться с Муромцевым. Неудачники всегда наводили на нее скуку и неприятные ощущения, а тут еще, видимо, человек этот эгоист и приживал. Помнится, я даже спрятала его книгу, настолько было неприятно, что ошиблась в человеке, который так тепло описал Наташу Павленко в своей новелле «Афродита». Видимо, запудривает мозги женщинам, а потом и живет за их счет. Язык хорошо подвешен.
Вспомнив плохое о Муровцеве, она одновременно припомнила, что где-то месяц назад Ольга что-то хорошее пыталась рассказать о нем. Вроде присылал какие-то стихи. Приёмчики альфонсов. Вот и на Ольгу он сумел произвести впечатление. Это-то не сложно. Ольга сама с литературного факультета, способная к языкам, но ужасная фантазерка и многословна. Поэтому-то Алене лень было выслушать ее или смотреть ее объяснения в фолдере с непрочитанными письмами и ее комментариями. Писем было так много, что самой просто было бы глупо даже приступать к работе, тем более, что все они не имеют прямого отношения к делам фирмы. В Ольге ценю, что свободно говорит по-английски и предана мне. Вот и держу секретарем.
Под Новый год обычно нагрузка идет на спад. Поэтому не было смысла в понедельник торопиться на работу. Она позвонила Ольге и предупредила, что до нового года будет работать из дома.
- Алена Дмитриевна, тут, как всегда, куча поздравительных открыток. Я их сложила на столике для писем. Есть очень романтичное поздравление от Муромцева, который вам уже дважды слал стихотворения. Я Вам говорила. Кстати, напомню, что о нем в американской прессе писали, как о бескорыстном человеке и герое. Я специально интересовалась им, так как однажды вы попросили меня об этом. Романтик и при этом очень мужественный человек. Он свою подругу спас из рук бандитов в Венесуэле. Извините, он, видимо, влюблен в Вас, как и многие другие мужчины. Мой Сева говорит про вас ...
Если ее не прервать, то Ольга будет еще долго молоть чепуху.
- Ольга, пришли мне отдельным файлом все об этом Муромцеве. Я-то сама слышала, что он эгоист и бездельник.
- Алена Дмитриевна, я не знаю, откуда у вас такие сведения, но я вот почитала пару его новелл на интернете. Он мне показался моралистом и очень добрым человеком. Он ..
- Хватит, Ольга, пришли все. Я разберусь.
Какая-то досада закопошилась в сознании. Она вспомнила, что после сказанного Лисовским о Муромцеве, ее захотелось изорвать в клочья «Афродиту». Раз я попалась на его удочку, значит, та мечтательная Алена из Приозерска все еще сидит во мне, хотя я уже в Москве с восемнадцати лет. Сперва студентка, а потом и жена преуспевающего бизнесмена. Столько забот и все же иногда возникает чувство одиночества. Днем и ночью работа. Иногда хочется положить голову на мужское плечо и забыться, не думать о делах. Благо дети мои – это мое счастье и моя вера в жизнь. А работа? Во-во, не стоит лгать – и работа тоже. Эту работу ты всегда любила, с первого же дня, как стала женой Петра. Просто хочется иногда зарыться головой в подушку. Совершенно не обучена отдыхать. Звягинцева не замужем, и у нее нет детей. Всю жизнь жила для себя. А вот призналась, что чего-то лишила себя в жизни. Мне было очень трудно порой, но я получила всё от жизни. Ой-ли? Есть еще любовь, есть дружба двух любящих сердец. Оставь трафарет. Ты не старшеклассница на уроке литературы.
Алена снова позвонила Ольге.
- Извини, Ольга, что беспокою. Ты все знаешь. Так скажи. Помнишь на несколько дней к нам прилетал из Америки специалист по компьютерной технике Олег Лисовский? Что-нибудь тебе известно о нем?
- Нет. Я без ваших распоряжений не интересуюсь нашими деловыми партнерами. Есть только сплетня о нем. Он бабник. Так говорят. Тут в отделе по пищеторгу есть одна дамочка, вот она и была с ним. Говорят, что Михаил Викторович устроил ему это. Многое же вам не докладывается ...
- Ольга, остановись. Пока, с наступающим.
Ольга мой бесценный информатор. Она не слышала того, что рассказывал Олег о Сергее, поэтому думает, что этот Муромцев святой. Три месяца я не вспоминала о нем, и вдруг снова он зацепил меня. К чёрту пустые мысли.  Поеду-ка к детям на дачу.
***
После Нового Года все еще было затишье. Люди работают, но как бы с похмелья. И правильно. Убрать прошлое и готовиться к будущему.
Дети живут на даче, наслаждаются снежной погодой и не хотят возвращаться в город. Надо было взять их на Кипр или в Египет, все же каникулы. Поленилась, а одних не отправлю.
Тянет к компьютеру. Она вдруг почувствовала острое желание снова поговорить с этим Муромцевым, вспомнив, как тепло и по-дружески они разговаривали тогда. Но его скайп безмолвствовал. Тогда она решительно открыла файл, собранный Ольгой. Помнится, я же сама поручила ей все разузнать о Муромцеве. Но то было два месяца назад или даже больше, почему же Ольга так старательно собирала о нем сведения всё это время? Ну понятно. Она знает, что босс иногда возвращается к делам, до которых руки не доходят в данное время. Кроме того, она, возможно, полагает, что есть нечто романтическое между мной и Сергеем. Нет. Не в этом дело. Ольга балаболка, но все же умна и образована. Скорее всего, она тоже почувствовала некоторую симпатию к этому писателю.
Обрати внимания, Алена Дмитриевна, только-только у тебя появилось свободное время, как ты тут же «упала в объятья» этого неудачника. Слово «объятья» совсем ее расстроило. Столько ухажеров, готовых к твоим ногам бросить состояние, а тебе подавай какого-то сомнительного типа, да еще живущего в Нью-Йорке. И это неправда. Я не думала о нем в романтических тонах. Хотя, как знать. Какая-то искра проскочила между нами. Какое-то притяжение. С этого и начинаются романтические отношения, если не сказать любовь. Что с тобой, милая моя. Не будь плаксивой бабой. Президент компании не может позволить себе расслабляться без надобности. Будь волевой, как всегда.
Люди обо мне болтают, что я холодна и неприступна. Сплетничают, что именно поэтому Петр быстро разочаровался во мне, несмотря на мою красоту. Сухая, холодная и совершенно не женственная, наверное, даже фригидная. Вот о чем злословят, вот что мне доносили. А уж как жалеют его, лицемерно и ханжески закатывая глаза: «Бедный Петр! Муж был вынужден искать утешения в объятьях проституток». Но никто не подумал о том, что у него никогда не было постоянной любовницы. Потому что он всегда любил меня. Просто был психически нездоров. Хватит ворошить прошлое. Когда работа идет на спад в новогоднее время, всегда хочется заполнить чем-нибудь пустоту. Мы всегда уезжали на Новый год куда-нибудь на юг. В этом году почему-то не было настроения.
Алена машинально «открыла» фолдер и стала просматривать названия файлов, пока не натолкнулась на файл под названием «Интервью Лорен Эндрюс о геройстве Сергея Муромцева». Придумала же название Ольга Каширина. Фантазерка.
Ее не столько заинтересовал сам факт участия Сергея в освобождении этой Лорен из рук бандитов, сколько эпитеты, которыми награждала эта женщина посредника в ее освобождении. «Скромный ... чистый ... добрый ... застенчивый ... мужественный ...». Больше всего ее поразил рассказ о том, что он обожает свою дочь и часто с ней видится, а уступил ее жене, так как очень добр и не хотел мешать ее счастью с новым мужем, который перевез их в Сан-Франциско. Дальше идет совершенно удивительное: « ... я никогда не могла себе представить, что тяжелую миссию посредника возьмет на себя этот добрый человек. Он отказывается давать интервью и считает, что ничего особенного не сделал. Но это не так. Я бы была, как и два других заложника, еще в руках бандитов... Мой отец пытался дать ему вознаграждение за мое спасение, но он обиделся на меня. Я всегда знала, что деньги для него не имеют никакой ценности по сравнению с дружбой, которая связывает меня, моего бойфренда и моих друзей с ним ... ».
Алена вернулась к началу и нашла стихотворение Тютчева. Что за намеки? «Я не хочу просыпаться». Что это объяснение в любви? Алена вдруг почувствовала, что зацепилась за что-то острое. Нелепость заключалась в том, что не хотелось отцепляться. Она несколько раз прочла стихотворение. Невозможно было трезво думать об этом малознакомом человеке. Он маг и чародей что ли? Почему я, окруженная всю жизнь таким количеством восторженных мужских взглядов, вдруг заинтересовалась им? Три года работы по четырнадцать часов в день. Постоянный страх за жизнь детей после того, что случилось с Петром – вот моя жизнь. Этот Муромцев очень здорово подметил в Наташе, что она не может встречаться с мужчиной, если не полюбит. Я не фригидная, я женщина, созданная для обожания и любви, а стала страдалицей и еще деловой женщиной. И ни как-нибудь – а президентом солидной фирмы.
В нашей среде мне никогда и никто не нравился. Все мужчины рассматривают меня, как великолепную любовницу. Неужели мне надо опуститься до этого? Любовниц покупают, а я сама, кого хочешь, могу купить. Я в деньгах не нуждаюсь и никогда не буду нуждаться. И будущие мужья выстроились бы в шеренгу, если бы я хоть раз на кого-нибудь взглянула благожелательно.
Но это же не означает, что надо интересоваться нищим барменом, да еще с легким сердцебиением, как у девочки подростка, которой приглянулся одноклассник. Вот ты опять перегибаешь палку. Во-первых, эта Лорен говорит, что Сергей очень образован, во-вторых, он по своей сути писатель, ты же сама издала его новеллу. Только не лги, только не хитри. Всё больно сложно у тебя получается, ты все время стараешься запутать дело. Бизнес ты не так ведешь. Ты всегда старалась упростить сложности для себя. И тебе это удавалось. Здесь тоже есть простое решение. Надо пообщаться с ним. Будет ли он нести ту же пошлятину, что и другие мужчины, которые думают, что, если сказать женщине с деланным восторгом, что она красива, то она тут же опрокинется на спину. Грубо и пошло. Она снова взглянула на его скайп. Глухо.
Нетерпение было таким сильным, что Алена позвонила Ольге:
- Ольга, держи скайп этого Муромцева под прицелом. Как только он объявится, дай мне знать. И еще запомни. Это наш с тобой женский секрет. Выдашь, секим башка.
Обе смеются, будто подруги, будто затеяли игру с парнем, чтобы поводить его за нос.
- Алена Дмитриевна, зачем так сложно. Позвольте, я оставлю ему месседж от вашего имени. Это самый короткий путь для восстановления коннекшина. Он вам прислал Новогоднее поздравление, а вы ему отвечаете. Выглядит вполне естественно.
Молчание. Молчу, потому что хочу этого, хочу написать ему что-то «живое и теплое». Алена совсем расстроилась от слов «живое и теплое». Они связывали ее только с одним человеком, только с Сергеем. А может, мне нужен человек не из моей среды, поэтому я фантазирую вокруг Сергея? Вместо баксов любовь, вместо одиночества ласковое  дружелюбие. Алена, что с тобой? Ты совершенно раскисла от своих романтических фантазий.  
- Хорошо, напиши так: «Спасибо за Новогоднее поздравление. И вам желаю всего лучшего. А. Кравцова». Начнем интриговать. Это мы, женщины, хорошо умеем. Но помни, если узнаю, что сплетничаешь, ты меня знаешь, не пожалею.
- Положитесь на меня, Алена Дмитриевна. Где надо, я могила.
***
Вот уж никак не ожидал получить весточку от Наташи-Алены. Я был случайным эпизодом в ее жизни. Наверное, в первые дни после Нового года у нее  посвободней со временем, вот и ответила. Он тут же написал ей, грустно осознавая, что обмен новогодними поздравлениями вовсе не означает продолжение переписки.
«Спасибо, что вспомнили обо мне. Был у дочери в Сан-Франциско. Теперь снова на работу. Вы, наверное, не знаете, что я работаю барменом. Если будете в Нью-Йорке приходите в бар ресторана «Арлекин». Я вписался в название. Некоторых клиентов развлекаю своей бартендерской техникой и костюмом клоуна. Всего Вам самого наилучшего, дорогая Наташа-Алена».
Вот и я стал юродивым. Но не потому, что юродивых любят на Руси, а потому что не уважаю себя. Особенно перед такой женщиной, как Алена Дмитриевна.
***
«Дорогая Наташа-Алена», он именно так пишет мне. Не может отделить Наташу от Алены, литературный образ от человека. Почему меня так цепляет это «Наташа-Алена»? Никак не ожидала от себя подобной сентиментальности. Мне тридцать четыре года. У меня двое детей. Я президент преуспевающей фирмы по оптовой торговле. Наконец, я просто безумно занята, чтобы лечь на диван, уставиться в потолок и предаваться романтическим мечтам. А почему бы и нет? Все дело в правильной организации времени. Пора уже научиться отдыхать, расслабляться, а если повезет и любить.
Алена вздохнула. Наш бизнес не оставляет времени. Правда, теперь у меня уже есть Михаил Викторович Лопухов и несколько других людей, которые вполне могли бы заменять меня в рутине и даже в некоторых переговорах. Почему бы не слетать в Нью-Йорк?  Возьму Ольгу Каширину с собой в качестве переводчицы и Афанасия, моего личного телохранителя. Почему бы и нет? В январе у нас обычно бывает затишье.
Алена нервно ходила из угла в угол, и все никак не могла успокоиться. Что вдруг на меня нашло? Я этого человека вообще не знаю. Что делать? Нет, на самотек не люблю пускать дела. Как же ты полетишь без предварительной подготовки? Там же есть компании, с которыми хотелось бы наладить связи и в США, и в Канаде, и в Мексике. Брось. Это твой отпуск. На неделю в Америку. Отдохнуть. Все же боязно. Смахивает на глупость. Чему эта глупость может повредить? Ничему. Возьму парочку людей для возможных переговоров. Сама же попытаюсь расслабиться и погулять.
***
Было уже около десяти вечера, когда Алена Дмитриевна и сопровождающие ее лица добрались до ресторана «Арлекин». Народу было немного, и Ольга попросила менеджера предоставить столик на пятерых ближе к бару. Потом наклонилась к Алене Дмитриевне и, указав глазами на бармена, тихо спросила:
- Это он?
- Нет. – Алена Дмитриевна была расстроена. Еще бы, веду себя как девчонка, которую на пару часов родители отпустили погулять. – Давайте, поужинаем и вернемся в гостиницу. Правда, спать совсем не хочется.
Где-то около одиннадцати появился новый бармен. Алена сразу же узнала Сергея. Он поговорил с напарником, потом повернулся лицом к залу и застыл с разинутым ртом. Именно так: ошеломленный. Алена Дмитриевна улыбнулась ему и помахала рукой. Она действовала рефлекторно, не задумываясь. Сергей что-то сказал напарнику, вышел в зал, подошел к Алене и остановился, растерянно переводя взгляд с нее на остальных русских, сидящих за столом. Потом сказал как бы даже вопросительно:
- Добрый вечер, - затем повернулся к Алене и негромко произнес, - с приездом Наташа-Алена. Сны сбываются.
Он замолчал, не зная, что сказать дальше, будто снова началась виртуальная жизнь писателя, беседующего со своими героями.
Алена встала и подала ему руку, он наклонился и прикоснулся губами к ее пальцам. Она чуть не вздрогнула. Безумие. Настоящее безумие.
Сергей же так не думал. Скорее просто не думал. Вот и жар-птица. Что делать, как себя вести? Когда сердце не слушается, то и голова отключается. Ты оказываешься весь во власти стихии. Ураган легче перенести, чем такое волнение. Господи, скоро сорок лет, а такой же дурак и мечтатель. Она в жизни даже красивей, если это возможно, но ростом ниже и полней, чем я думал. Она прекрасна, моя Наташа Павленко. Я не ошибся. Я угадал.
Алена же в это время думала: «Какая же сильная вещь клевета. И вот об этом застенчивом человеке Лисовский говорил как о пройдохе. Как восприимчивы к клевете все люди, даже такие, как я, которым давно уже следовало бы выучиться отсеивать правду от наговоров. Надо верить только себе и тем, кому полностью доверяешь».
В это время бармен, напарник Сергея, что-то выкрикнул по-английски. Сергей извинился и ушел за стойку бара. Быстро работая, чтобы обслужить новую компанию полуночников, он изредка бросал взгляды в зал. Очень трудно было работать, когда в голове звучал рефрен: «Наташа-Алена. Она здесь. Я могу коснуться ее. Принцесса и свинопас». Песни не было – только припев. До чего тяжело работать.
Алена Дмитриевна первая взяла себя в руки. Она встала и подошла к стойке бара. Оба смотрят друг на друга и улыбаются. А мужики-то, мужики. Глаз от нее не отводят. Так и пялятся на нее. Алена жестом просит его наклониться к ней и говорит тихо:
- Сережа, вы не разочарованы? Жизнь всегда разрушают мечту, так говорит одна моя знакомая, профессор.
- Я Вам уже говорил, Алена Дмитриевна, что Наташа у меня была бы другой, если бы я был знаком с Вами до написания «Афродиты». Не обращайте внимания на то, что я говорю глупости. Во сне принято говорить глупости. Вы же у меня во сне, правда?
- Не совсем. Вернее, совсем не во сне. – Алена смотрит на него несколько снисходительно, чтобы скрыть собственное смущение.
- Я Вам приготовлю «Маргариту», а может, хотите другой коктейль?
- Мне ничего не надо. Вечерами я не ем и не пью вина, если это не является частью деловых переговоров. Спасибо. – Алена говорила, а самой хотелось бы сказать: «А что если нам пройтись и поговорить немного». Нет, лучше так: «Мне  хочется с Вами поговорить о чем-то, что останется во мне навсегда».
- Вот я тут подготовил мои координаты для Вас. Очень хочу быть Вашим гидом в Нью-Йорке, если позволите. – Сергей отвернулся и поморщился. Чушь, просто чушь. Надо бы сказать: «Как Вы прекрасны принцесса, я у Ваших ног».
- Как Вы прекрасны принцесса, я у Ваших ног, - Сергей не поверил, что сказал желаемое. Только не подумала бы, что я пошляк. – Принцесса и свинопас.
В ее глазах был вопрос. Неужели приняла меня за сердцееда, массовика-затейника. Только бы не это. Только бы не обиделась.
- Алена, я не пошляк. Я просто вспомнил сказку Андерсена «Свинопас». Она меня часто вдохновляла. Я сам себе казался принцем, которого жизнь отвергла. К Вам это сказка не имеет никакого отношения, но почему-то после знакомства с вами я именно ее держу при себе. Как бы в том смысле, что вы принцесса и я реальный свинопас, а не принц, переодетый в свинопаса.
- Постойте, Сережа. Я читала Андерсена, а вот этой сказки не помню.
Сергей наклонился под стойку, достал книгу крупного формата, на которой большими буквами было написано «Свинопас» и изображена мокрая и плачущая принцесса, которая смотрела вслед уходящему принцу.
- Возьмите, дарю Вам. Возможно, найдется у Вас время для чтения. Но, пожалуйста, не думайте, что я себя сравниваю с принцем. Боже упаси. Просто в этой сказке я нашел некий фон для своих чувств к Вам, к Наташе-Алене. Я люблю своих героев, и все же Вы для меня ... Простите.
Алена положила книгу перед собой, потом задумчиво накрыла ладонями ее и спокойно спросила, сдерживая волнение:
- Сережа, давай говорить на «ты», как мы делали это по скайпу. Сейчас уже поздно, ты на работе и на улице холодно. И все же я хочу предложить тебе пойти погулять. Ты бы мог попросить кого-нибудь подменить тебя?
- Я попрошу Клару. Я часто ее подменял.
Алена взяла книгу и передала Ольге. Затем они с Афанасием вышли, и к ним присоединился Сергей. Они шли по седьмой авеню и молчали. Афанасий сопровождал их в нескольких шагах позади. Сергей не выдержал:
- Алена, ты разве не чувствуешь, как нам нужно остаться вдвоем.
- Поехали ко мне в гостиницу.
- Нет, лучше в мою берлогу. Только там я буду в силах стать на колени перед тобой и сказать то, что повторял много ночей напролет.
- Поехали. Там я Афанасия отошлю в гостиницу.
***
Когда они остались одни, то все оказалось намного сложней, чем им, двум взрослым людям, казалось до этого. Алена взяла себя в руки:
- Сережа, что ты думаешь обо мне?
- В твоем присутствии я не думаю. Я хочу коснуться тебя и сидеть рядом с тобой.
- А я даже не знаю, что мне надо, почему я здесь и что все это значит.
- Следовательно, и ты не думаешь. Если бы нам было по семнадцать лет, мы бы сейчас с тобой самозабвенно целовались. Но мы уже понимаем, что нам с тобой не это нужно.
- Во-во. Ты прав. Ты умеешь говорить, а я умею рассчитывать, как правильнее поступить. Поверишь, сейчас я думаю, что президентом большой компании легче быть, чем говорить с тобой.
- Потому что мы боимся признаться друг другу в главном. Мы стыдимся главного. Я так много думал о тебе, что позволь мне сказать тебе ...
Он подвел ее к креслу, где часто сидел и думал о ней. Когда она села, он встал на колени и взял ее руки:
- Наташа-Алена, когда приходит любовь, не надо юлить и хитрить, боясь чего-то. Я полюбил тебя с первой же секунды, как увидел, с того мгновения, как ты появилась на моем мониторе. Я был готов к этому давно. Ты была женщиной моей мечты. В тебе один недостаток: ты очень богата.
Алена засмеялась и откинулась к спинке кресла:
- Сережа, а ты мне тогда понравился, потому что романтик, мечтатель и ... Словом, в тебе есть то, что мне надо. Ты не бизнесмен, ты поэт.
- Наташа, я люблю тебя всей душой.
- Как ты назвал меня? - Алена не знала огорчаться ей или смеяться.
- Наташа и Алена – это одно лицо, я больше не могу, - Сергей отпустил ее руки и быстро проговорил, - хочешь немного водки попьем? Могу предложить тебе вина.
- Лучше вина, - Алене хотелось бы сказать: «лучше еще раз скажи, что любишь меня, что ждал меня».
Пока он хлопотал у стола, Алена подошла к окну, за которым была пожарная лестница и стала смотреть на ночной переулок. Когда он подошел сзади и взял ее на руки, она только и смогла сказать:
- Ах, Сережа, неужели такое бывает? – и закрыла глаза.

Эпилог

Алена лежала в больнице после родов Сережи-младшего. Только что унесли малыша, которого она впервые покормила грудью. Все советовали ей перевести ребенка на искусственное питание с учетом особенностей ее работы в качестве президента компании. Но вопреки всем советам, Алена осталась в полной уверенности, что именно так должна поступать каждая мать. Потом вспомнила, что Федя ей рассказывал о том, что Катя собирается к ним в гости в Москву, а затем только вспомнила, что Федя оставил на тумбочке какую-то рукопись и что мальчик добавил восхищенно:
- Мам, обязательно почитай. Сергей написал рассказ ко дню моего рождения.
Именно так его зовут дети: «Сергей». Он сам захотел, чтобы его звали без имени-отчества, только по имени на американский манер.
Алена знала, что в это время дня уже никто не придет, поэтому села в кровати и взяла рукопись в руки.
***
Алена еще улыбалась, вспоминая историю Маруси Чародейкиной, когда в очередной раз настойчиво загудел один из двух мобильников на столе. Она выслушала и сказала:
- Нет, Михаил Викторович, по этой цене мы не можем согласиться на контракт. Передайте Бойцову, что наша позиция в этом вопросе неизменна... Да... Я понимаю... Не торопитесь. Он уступит... В понедельник я уже буду на работе.
До прихода Сергея, Алена Дмитриевна непрерывно говорила по своим двум телефонам. Когда он пришел, она, утомленная переговорами с сотрудниками фирмы, лежала на подушках с закрытыми глазами.
- Сережа, тебе не хочется бросить работу референта в нашей фирме? Я уверена, если ты не будешь работать, то снова начнешь писать?
- Я не хочу писать.
Она протянула ему «Приключения Маруси Чародейкиной»:
- Мы издадим это. Очень весело, и Федьке понравилось.
Он держал ее руку и молчал.
- Что молчишь? Ты же не из-за денег работаешь. Ты мой муж, и тебе нечего думать о куске хлеба.
- Дело не в этом. Мне нравится работа референта, мне нравится делать уроки с детьми, мне нравится держать твою руку. Это моя реальность. Честно, мне нравится помогать тебе, а когда чакра открывается, то я в состоянии написать хорошую новеллу, делая любую работу. Я не хочу быть графоманом, я не хочу, как заведенный, днем и ночью жить жизнью своих героев. Кстати, когда-то я эту фантастическую историю начал рассказывать Кате, тогда Марусю Чародейкину звали Таня.
- А что такое чакра?
- Скажем так. В голове я всегда «пишу», даже когда делаю иную работу. Чего-то сочиняю. А когда приходит вдохновение, - Сергей от макушки провел пальцем линию вверх, - то это означает, что мне открылось видение истины. Я как бы вышел на связь с чем-то во вне. С тем, что подсказывает мне нужные слова и выражения, управляет моим сознанием, я вижу своих героев и чувствую себя писателем. Тогда не имеет значения, что потом будет с моим сочинением. Я пишу быстро и с любовью. – Тут Сергей вздохнул. – Одно огорчительно, Алёна, что моя американка Катька уже никогда не будет моим читателем. Но я слишком многого хочу. Федя, Настя и Сережка будут читать меня.
- Не честно, Сережа, ты забыл назвать меня в числе своих читателей.