(из цикла «ПРЕИСПОДНЯЯ БЫТИЯ»)
Депутатка открывала дверь своего «С-70». Услышав шаги, она оглянулась, ожидая увидеть личного водителя, телохранителя и бой-френда в одном флаконе. При виде стоящего перед ней незнакомца, она открыла рот, то ли желая о чем-то спросить, то ли намереваясь закричать. В этот открытый рот, Григорий, не колеблясь, вставил «ствол» и выстрелил.
Ее тело еще не успело коснуться земли, а он уже нырнул под арку «сквозняка», затем поворот направо – еще один «сквозняк», и вот она – тихая улочка, которую надо пройти – свернуть за угол, за которым должна ждать тачка. У приоткрытого люка не забыл присесть - «завязать шнурок» - «ТТ» с глушителем канул в недра канализации.
«…Все путём… все – путем… Главное – он не был «сенькой»! А то, что этот психиатр «дореволюционный» в своих «записьках» грузит – туфта! По нему выходит, усыпил трех челов, и сразу топай в дурдом – сдавайся? Да дед в гробу перекувыркнулся бы, услышав такое! – «Шестьдесят шесть… шестьдесят шесть человечиков, Гриня, я вот этой самой десницею!..» - раскололся как-то по пьяне старый энкэвэдюга!
Однако, в глотке – сушняк! И тут, как доктор прописал: прямо «фэйсом» - в вывеску: «Пивной бар» Но за углом ждала тачка, и была инструкция… И на…ть! Тачка должна дожидаться не более пяти минут. Осталось две. Не дождуться и свалят. А все эти инструкции – для «чайников» - а он – «профи»! Семь «усыпленных», и как говорит шеф: «До сих пор ни один не проснулся…» На всякий пожарный, по-быстрому, визуально «просканировал» улочку и юркнул в «евростандартную» дверь пивбара.
«Пивников» в это время было не густо. Купил кружку «Балтики» и пакетик чипсов. Сел за угловой столик «фэйсом» к входу. Жадно осушил полкружки. Остальное стал дохлебывать мелкими глоточками, смакуя. В бар ввалился амбал в немыслимой желтой шапочке. Ну, в натуре – «сенька сенькой»! Амбал засек насмешливый взгляд Григория и решил «наехать»; подвалил: «Ты, че – крутой?» Это было ни в тему, но, «прикинувшись мамонтом», Григорий, лениво лизнув из кружки, заметил: «Хороший вопрос спрашиваешь, «сеня»…» Амбал удивленно дернулся и, всматриваясь в лицо Григория, упал на свободный стул: «Мы, че – знакомы?»
- «Вряд ли, - ухмыльнулся Григорий, - просто меня в детстве мой дед натаскивал, что по жизни люди делятся на руководителей, исполнителей и «сенек»… ну, говоря проще, на тех, которые в придурках бегают!»
- «А ты, что же, в руководителях бегаешь?» - сузил глаза амбал, демонстративно сгребая со стола пакетик с чипсами и вытряхивая его содержимое в свою пасть.
- «Нет, «сеня», я бегаю в исполнителях…» - с наигранным добродушием сообщил Григорий, предвкушая, как сейчас «умоет» непрошенного своего собеседника.
- «И че ж, ты, борзый такой, исполняешь?» - угрожающе придвинулся амбал, дыша в лицо чипсами.
- «А дырки исполняю, «сеня», дырки в руководителях, но в порядке разнообразия, могу продырявить и такого, как ты упырька опущенного…»
- «Че, че, че?..» - встопорщился было амбал, но вдруг обнаружил упирающийся ему прямо в пах «ствол». На самом деле это была зажигалка, мастерски сработанная под «макарова», но «сеньке» хватило…
- «Ты че, мужик? Ты че?..» - заерзал он, пытаясь уйти от стали, буравящей его плоть. – «Бо-ольно… падла!..» - заорал он, грохаясь со стула.
«Пивники» заоборачивались. На горизонте нарисовался толстомордый «сикьюрити» - самое время слинять. Григорий встал, полюбовался няньчащим свою промежность амбалом, утешил: «Ладно, «сеня», я тут тебе в порядке гуманитарной помощи пивка оставил, оклемаешься, компресс сделай!» - и сразу к выходу, ловко разминувшись с этим «тормозом» «сикьюрити».
Выйдя из пивбара, просемафорил проезжавшей «копейке». Рулила телка с подбитым глазом, спросила не без кокетства: «И куда вам, мужчина?»
- «Испытателей, 8…» - сообщил Григорий, падая на продавленное сиденье, и тут, как серпом… «Да что ж это я «нору» свою свечу какой-то лахудре?!» И в мозгу, словно счетчик включился, плюсуя все: и нарушение инструкции, и нелепый базар с амбалом про «дырки в руководителях»… И внезапно вылезло осклизлое, и до этого мига, старательно не впускаемое в мысли предположение: «А что, если прав «дореволюционный» психиатр, и у него, у Григория, начинает ехать крыша?..»
То ли от нервов, то ли пиво в баре было паленым, но вдруг так поплохело, что едва успел дать телке отмашку, мол, тормози, а сам, не дожидаясь, вытолкал дверь «копейки» и блеванул черной, как сказал бы шеф, «не поддающейся идентификации», жижей.
Обтираясь носовым платком, перехватил брезгливый взгляд телки, вскипел: «Ну, что уставилась, овца? Да, тошнит меня, тошнит от этой жизни, но это не твое сучье дело, получила бабки и вези!..»
По офису, в интерьере, сделанном по последнему писку бизнес-дизайна, металась огромная траурно-черная муха.
- «Я настаиваю, вашего «Исполнителя» пора «усыплять», - шипел астеник в очках с золотой оправой, - вы только что своими глазами прочли рапорт «Притворы»!»
- «А я сомневаюсь в объективности этого рапорта!» - гремел уже весьма пожилой, но крепкий, как сейф, бритоголовый мужчина. – «И в синдром этого вашего дореволюционного гения, как там его… Рындина… не верю!»
- «Существование «синдрома Рындина» давно подтверждено в США секретными исследованиями, проведенными по заказу ФБР!» - возвысил голос астеник. – «М-да, жаль, что такого специалиста расстреляли в 39-м… Между прочим, ваши коллеги расстреляли!..»
- «Мои?..» - возмутился «сейф» - «А вы что же – вельможа не из в той же самой ложи?»
- «Из той же, но из другого отдела, - астеник надменно сверкнул стеклами очков, - и времена уже были другими. Кстати, вы ведь, насколько мне известно, начинали свою карьеру в органах еще под руководством дедушки «Исполнителя»?»
- «Ну, и что из этого следует?» - лицо «сейфа» налилось недоброй багровостью, в маленьких глазках вдруг, словно вспыхнуло по крохотной галогеновой лампочке. – «Для меня «Исполнитель» не более чем хороший профессионал, в другие времена с такими парнями «дворцы аминов» брали! Ему просто надо дать отдохнуть. Конечно, за нарушение инструкций и прочие художества я ему задницу надеру…»
- «Не сомневаюсь, - астеник ухмыльнулся, - но я отвечаю за безопасность и репутацию нашей фирмы. Там…, - он показал пальцем в потолок, - о нас знают… Уверяю, в нашей деятельности заинтересованы, и «те», и «эти», и «другие», но, не дай бог, если на нашу фирму хоть птичка капнет. Это – конец! Понимаете? А в поведении «Исполнителя» налицо аномалии. Взять хотя бы последнее «мероприятие», он «усыпил» «объект» через рот, а не как обычно! Почему? О нарушении инструкции повторяться уж не буду, но додуматься, зайти в пивной бар, находящийся в ста пятидесяти метрах от «места проведенного мероприятия» и устроить в этом баре «шоу», это заставляет серьезно задуматься…!
- «Я уже сказал, что спрошу с «Исполнителя»! Но «усыплять» такого профессионала не дам!» - отрубил «сейф». – «Уже одно то, как он нейтрализовал охрану «объекта», достойно, попасть в учебники! Разве этот ваш рапортист, «Притвора», сумеет так?»
- «Ну, что ж, - астеник полез в стол и вынул чистый лист бумаги - раз вы столь упорствуете, думаю, вам не составит труда написать в приложение к рапорту «Притворы» ваше ответственное поручительство за «Исполнителя»».
С минуту между стеклами очков и галогеновыми лампочками длилось противостояние. Внезапно коротким взмахом руки «сейф» поймал вздумавшую побарражировать над его головой траурную муху и будничным, голосом, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся, обронил: «Предлагаю «усыпление» поручить «Притворе»».
- «Всегда восхищался вашей реакцией!» - астеник, было, захлопал в ладоши, но вдруг спохватился: «Кстати, а вы ведь до сих пор не вернули мне книгу столь несимпатичного вам дореволюционного психиатра Рындина. Должно быть, она вас все-таки чем-то зацепила…»
Григорий открыл глаза. В окно валило ядовито-розовое марево, источаемое огромной рекламной надписью на крыше соседнего дома. Вдруг возникло чувство, будто в комнате есть кто-то посторонний, и, нащупывая под подушкой рукоятку новенькой («еще девочки») «беретты», Григорий окликнул: «Эй, психиатр, выходи! Я знаю, что ты - здесь…». И в ядовито-розовом мерцании вдруг возник черный силуэт плоский, как ростовая мишень, который стал медленно приближаться, обнаруживая по мере приближения, множественные отверстия, тлеющие, как огоньки сигарет.
- «Стоять, падла!» - заорал Григорий, вскидывая «беретту» и вдавливаясь лопатками в спинку кровати.
- «Зачем же вы так?» - интеллигентно, удивился силуэт. – «Я, между прочим, пришел по просьбе вашего дедушки!»
- «Хор-рош лапшу вешать!» - прорычал Григорий. – «Дед уже десять лет как помер!» И тут вдруг силуэт завопил торжественно-фальцетистым голосом деда: «Запомни, Гриня, в жизни нету случайностей – в ней одни закономерности!..»
- « Да, это слова деда, точняк – слова деда… дедули!..» - признал Григорий и, всхлипывая от восторга, проснулся.
В окно лезло солнце, не давая раскрыть глаза, да и не хотелось. Но вдруг, словно током дернуло: вспомнил - сегодня на одиннадцать «забита стрелка»: ему должны передать «гонорар» - новенький джип «Чироки». Впрочем, часы показали, что до «стрелки» еще час с четвертью, но все равно пора вставать. Спустив с кровати ноги, наступил на книгу со скромным названием: «Записки психиатра».
- «Достал, ох и достал ты меня, психиатр Рындин!» - признался Григорий. Подфутболенная книга, словно испуганная птица крыльями, хлопая страницами, долетела до стены и, ударившись об нее, упала, раскрывшись на том самом, проклятом, месте, где черным по-белому было написано: «…наблюдения и обследования 366 индивидуумов, осужденных за убийства, дают основания считать, что, в среднем, после совершения третьего убийства, в психике убийцы начинаются аномалии, выводящие его из числа психически здоровых людей. Словно сама Природа, или, если угодно, Господь, заложили в человеческое существо некий предел злодейству…»
- «А все шеф!» - злился Григорий. – «И чего пристал – почитай да почитай, шутки ради! Ни хрена себе – шутки! Сны… теперь снятся!.. А может, намекнуть хотел на что? Надо будет спросить…»
Он быстро оделся: хотелось успеть, где-нибудь перекусить. Немного поколебавшись, «пристроил» под курткой «беретту». Конечно, стремно переться с ней через весь город, но вдруг взыграло желание испытать ощущение полной своей «упакованности». Триста лошадей под копчиком и «беретта» подмышкой – больше ему в этом гребаном мире ничего и не надо!
Вышел из квартиры, оказалось, не работает лифт. Стал спускаться по лестнице. На пятом этаже вдруг увидел поднимающегося навстречу вчерашнего «сеньку»-амбала из пивного бара. По тому, как у «сеньки» исказилась от страха физиономия, по тому, как он вдавился задом в стену и втянул брюхо, пропуская мимо себя, Григорий понял, что узнан, и теперь (вот непруха!) придется (согласно инструкции) сегодня же сменить «нору». Проходя мимо, едва сдержался, чтобы не садануть локтем «сеньке» по его тупому «фэйсу», но «прикинулся мамонтом». И вдруг, откуда-то, из неведомо каких подземелий и глубин памяти донеслось, заверещало торжественно-фальцетистое: «Запомни, Гриня, в жизни нету случайностей – в ней одни закономерности!!!» И рука сама, как бы не дожидаясь приказа мысли, нырнула под куртку, тренированные пальцы вцепились в рукоятку новенькой («еще девочки») «беретты», но в затылок уже упиралось раскаленное чужим телом железо, и пахнущий чипсами голос спросил: «Говорят, будто ты – классный «профи»… Но, как видишь, я – круче! Спокойной ночи, придурок!..»