Она влилась давно и безраздельно,
Баюкает унылой колыбельной,
И мы уснем, забыв, что было – до…
Уснем – как две горошины стручка,
Вернее, пестрым эллипсом фасоли,
Переплетясь тесней, чем семядоли,
Чем пара нот последнего сверчка…
И в коконе серебряного сна
С заиндевелой хрупкою опушкой,
Я буду стук живого сердца слушать
и ждать, когда весна разбудит нас..
Но лезвие летящего листа
обрежет нить – и жизнь не прожита…