Грех 1.2 (Кладовка (проза, не вошедшая в рубрики))

Из дома доцент Половецкий вышел в преотвратительнейшем настроении. Сказывались и две бессонные ночи, и беспокойство за дочь, да и утренний разговор с женой не прошел бесследно. Но это было еще не все. Первый раз в жизни Половецкий не приготовился к занятию.
Вообще-то Андрей не был педантом, более того, он был человеком достаточно неорганизованным, скорее даже расхлябанным во всем, что не касалось его работы. К ней же  он относился, можно даже сказать трепетно, искренне веря, что несет что-то вечное, светлое, нужное. Половецкий был уверен, что без элементарного знания истории, человек не совсем полноценен. Будучи убежденным космополитом, он считал, что история – это всемирная история, а история Украины, которую он преподавал в университете важна лишь постольку, поскольку является частью мировой.
Андрею несколько раз предлагали перейти  на работу в академический институт, но он не представлял своей жизни без студентов, без лекций, без самого духа университета.
Подойдя к троллейбусной остановке, он как всегда вклинился в толпу народа, втиснулся в подошедший троллейбус, схватился за поручень одной рукой – в другой был портфель – и постарался отключиться. Рядом с ним стояла какая-то излишне полноватая дама, от которой нестерпимо несло потом. У Половецкого сложилось такое впечатление, что не только троллейбус переполнен, а и дама старается как можно теснее к нему прижаться.
– Осторожнее, пожалуйста, – попросил он ее.
– Не ндравится, ехай в такси, – огрызнулась женщина.
Андрей знал из собственного опыта, что пререкания в общественном транспорте имеют только один результат – вконец испорченное настроение, поэтому промолчал. Но дама, видимо, ждала и хотела скандала. Когда троллейбус стал притормаживать около светофора,  она всей своей массой наступила ему на ногу.
– Я же просил, поосторожней, – выдавил он из себя.
– А я тебе сказала, не ндравится, ехай в такси.
И тут до Половецкого дошло, что подобное поведение можно объяснить либо тем, что женщина получает заряд бодрости от скандала, либо, что она ищет сексуального удовлетворения оттого, что прижимается к нему своими телесами, – недотрах, – как говаривал его приятель, врач по профессии. Впрочем, вспоминая зачем-то старика Фрейда, он говаривал, что  удовлетворение от скандалов – тоже результат недотраха, своего рода сублимация.
Тем временем скандал явно назревал. Андрей прекрасно понимал, что, если он сейчас просто промолчит, то покажет, что он безответный человек, над которым можно и поиздеваться, а, если ввяжется в словопрения со скандальной дамой, то сделает то, на что она его явно провоцировала. Половецкий вдруг вспомнил, как они с мальчишками – в школьном возрасте – забирались в переполненный транспорт, чтобы пощупать красивых девчонок. Он слегка развернулся, чтобы быть лицом к женщине и, превозмогая отвращение к исходящему от нее запаху, слегка прижался к ней, согнув ногу в колене так, что его бедро явно стало соприкасаться почти всей передней поверхностью с ее бедром.
– Ой, штой-то вы ко мне прижимаетесь, – вдруг игриво промурлыкала дама, – мужчина, вы меня совсем раздавите. – Скандальные нотки в ее голосе отсутствовали напрочь. Андрей понял, что он на верном пути, и скандала избежать явно удастся.
–  Да что Вы, дамочка – подыграл он ей – это меня так уж к Вам прижали.
– Да уж, поверила, – прямо-таки пропела уже бывшая скандалистка, – это Вы меня нарочно так зажали.
– Ну прямо, нарочно.
– В натуре, – глаза ее стали какие-то масляные, и Половецкому даже стало ее настолько жаль, что он почти перестал ощущать тошнотворный запах ее застарелого пота. Тем не менее, в голове у него пронеслась мысль о том, что она, в общем-то, сама во всем виновата – кто ж с ней будет спать, если она так воняет.
Ехать оставалось всего несколько остановок, и тут на Андрея что-то накатило: он еще больше согнул колено, и оно оказалось прямо между ногами дамочки. Женщина вдруг затихла. В этот момент троллейбус резко притормозил на остановке, кто-то, пробираясь к выходу, освободил немного места сбоку от Андрея, его тут же отбросило в образовавшееся пространство, а на его место тут же втиснулась какая-то девица. Андрей вздохнул было с облегчением, но не тут-то было. Женщина явно хотела продолжения, и прямо через девушку рванулась к нему. Но та оказалась не менее возбужденной этой ездой и тут же набросилась на дамочку. Скандал таки разразился. В нем теперь принимал участие почти весь троллейбус. Половецкий с облегчением почувствовал, что его эта склока теперь минует. События развивались по стандартному сценарию: все кричали, дамочка почти погребла под собой девицу, но та двинула ее локтем, попала в живот, и скандал грозил перейти в драку. Вдруг, кто-то крикнул:
– Баллончик, он открыл баллончик.
В то смутное время некоторые люди действительно где-то доставали баллончики со слезоточивым газом. У Андрея подкосились ноги – он был достаточно впечатлительным. В это время скандальная дамочка, указывая почему-то на Андрея, завопила:
– Это он, это у него баллончик.  
Андрей понял, что день сегодня действительно не задался – плюс ко всему он может еще и не попасть на лекцию. Ехать оставалось всего одну остановку. Двери открылись, и Андрей нечеловеческим усилием рванулся к ним, увлекая за собой каких-то ругающихся и пихающихся пассажиров. Ему удалось выбраться из троллейбуса почти без потерь, не считая оторванной от плаща пуговицы, и выдернуть за собой портфель. Он прошел через парк и отворил дверь университетского корпуса.