Я, помнится, каких-то двадцать лет
Тому назад избрал себе заботу
Любого, кто хоть чуточку эстет,
Подбадривать раз в месяц по субботам.
Мои друзья порой, что говорить,
Потребности не чувствуют, но чуют:
Поэт обязан что-нибудь творить,
Иначе – на собрании линчуют.
Поэтов истреблять мне не резон,
Но и терпеть того, кто бьёт баклуши,
Не стану и своей души озон
Вдыхаю в его чахнущую душу.
То уязвлю эзоповым стихом,
То восхвалю соседа по закуске,
То сон таланта нареку грехом,
То пригрожу обидчивым Жирмунским.
Пусть чувствует лентяй, как нелегко
На лобном месте дружеских застолий:
Все пьют вино, а ты – лишь молоко,
У всех любовь, а ты – как ветер в поле.
Сосед, что справа, – шутит, как Сократ,
А слева – панегириками славен,
Напротив – источает неги яд,
А Кин – умён, насмешлив и коварен,
Стих Жужи – Поднебесной стал послом,
Лимериками Коллегорский сыпет,
Кансона дихтярёвская – псалом,
А Оленькин – изящен, как уиппет.
И в этой песнопевческой стране
Молчащий вызывает состраданье,
И гуманизм предписывает мне
Пресечь их разом прочим в назиданье.
Поэтов истреблять резона нет,
Но и терпеть того, кто бьёт баклуши,
Я не хочу и вот уж двадцать лет
Я надираю тунеядцам уши…