– Марта, душечка, нам не терпится заняться столоверчением, – загалдели друзья. – А что, стол будет сам вертеться? Или вы там уже приладили портативный электромотор? Или столешницу надо подкручивать снизу коленями?
Понемногу друзья успокоились, и Марта взялась за дело. Для начала решили вызвать дух Ильича и попросить его дать оценку политической ситуации в стране.
Дух Ленина явился без промедления. Марта кладбищенским голосом задала вопрос. Дух немного подумал и с подъемом сказал:
«Верной дорогой идете, товарищи! Разрыв между доходами самых богатых и самых бедных в современной России превысил показатели 1913 года. Если и дальше всё будет продолжаться в том же духе, то предрекаю не сегодня-завтра социалистическую революцию, которую во всем мире ждет всё прогрессивное человечество! Точное время начала восстания будет сообщено товарищами Зиновьевым и Каменевым в газете Горького «Новая жизнь»...»
Прорицателя с трудом удалось загнать назад, в потусторонний мир.
Приятели передохнули, выпили по стопке и решили вызвать дух Сталина.
– Не многовато ли для одного вечера? Как бы чего не вышло... – забеспокоился Тит.
– Не бойся, – сказал Колосовский. – Может, хоть порядок наведет... Сейчас нашей стране нужна твердая рука, разболтались все без батьки-то, страха божьего нет...
К Герману прислушались, и Марта вызвала дух величайшего гения всех времен и народов.
Появившись, дух Сталина долго молчал. По комнате разлились ароматы обкуренной трубки и давно не мытого старческого тела. Было слышно, как Сталин кряхтит.
На просьбу материализоваться, Сталин ответил коротко: «Я уже давно среди вас».
Потом были Иван Грозный, Наполеон, Лев Толстой, Горький, Чехов, Набоков...
Каждому из них было предложено высказаться по поводу того, что у них наболело на душе.
Грозный возмущенно сопел, потом промолвил мечтательно: «Вот бы вас всех да нА кол!»
Дух Наполеона внятно произнес по-русски: «Я устал от вызовов, к тому же у меня голова чешется от мышьяка» и на предложение материализоваться ответил отказом, объяснив это тем, что и так Наполеонов на земле развелось до черта и больше, и с каждым годом число их прибывает: достаточно заглянуть в любую психиатрическую лечебницу.
Дух Толстого, потрясенно: «Меня еще помнят?!»
Дух Горького: «Ах, как же шустро он носился-то, этот черный демон бури, знали бы вы!»
Дух Набокова: «Всё сжечь. Вообще, всё, всё сжечь! Оставить только кинематограф и мои книги...»
Дух Чехова обратился к Рафу: «Зачем вы стали так сложно писать? Писать надо просто: о том, как Петр Семёнович женился на Марье Ивановне. Вот и всё... »
– А теперь вызовем дух Фиделя Кастро... – сказала Марта.
– Он что, умер?.. – спросил Тит.
– Нет еще, но чревовещать уже может.
Дух Кастро заговорил голосом Александра Анатольевича Ширвиндта.
– Как вас зовут, – развязно спросил он.
– Я Колосо... – степенно начал Герман, которому не терпелось пообщаться со знаменитым трибуном. Но тот его грубо оборвал:
– Молчать! Не вас спрашивают! Я обращаюсь к вашему соседу. Да-да, к вам, эй, вы, толстоносый, голубоглазый, с волосатыми ушами!
Бесцеремонное обращение команданте покоробило Шнейерсона. Он насупился и сказал с вызовом:
– Раф Шнейерсон, с вашего позволения!
– Раб Шнейерсон? Самый настоящий раб?! – Кастро, казалось, был поражен. – Вот это да! И много в России рабов?
– Навалом... Россия вообще, как сказал один поэт, страна господ, страна рабов... Но я не раб Шнейерсон, я – Раф Шнейерсон! Я русским языком сказал – Раф Шнейерсон!
– Только не надо делать из меня дурака! Что я, по-вашему, глухой, что ли? Граф Шнейерсон? Почему граф? С каких это пор инородцы в графья полезли? Вы ведь еврей? Так?..
– Так. То есть, почти. Я русский еврей. А это совсем другое... Русский еврей – это историческая данность. Знаете, бывают братья-славяне, братья-сербы, братья-болгары. А бывают братья...
– Братья-евреи? Не знаю. Не слыхал о таких...
– И не граф я, а Раф, сколько можно повторять…
– Не рассуждать! А вас как зовут? – обратился дух Кастро к Титу.
Лёвин неожиданно для себя растерялся.
– Я Ле... Левин я... – заикаясь, назвал он свою фамилию, почему-то вместо «ё» употребив «е».
Дух Кастро произнес благоговейно:
– Товарищ Ленин? Владимир Ильич? Какими судьбами?..
– Марта! – закричал Раф. – Дезавуируй этого ненормального!
Сравнительно легко удалось материализовать Навуходоносора.
От свежевоскрешенного царя исходили настолько мощные потоки мускуса и розового масла, что все мгновенно протрезвели.
Навуходоносор вращал глазами, топал ногами, обутыми в сандалии из крокодиловой кожи, хватался за меч с коротким, широким лезвием, рычал аки лев, изрыгал ругательства на арамейском, словом, вел себя крайне невоспитанно и излишне эмоционально.
Царь был страшен, и в то же время необыкновенно смешон.
Все повскакали со своих мест и, сбившись в кучу, стали отступать к двери, ведущей в холл. Всех испугал меч, он хоть и был коротким, но, судя по всему, весьма острым, ибо царь, размахивая им, уже успел поранить себе бедро.
Только Раф не двинулся с места. Он принялся подавать древнему царю знаки, кивая головой и показывая глазами на стакан с водкой...
Царь понял все правильно.
Навуходоносор вцепился в стакан мертвой хваткой. Видно, царь уже несколько веков страдал от невыносимой жажды.
Не нюхая, он опрокинул содержимое стакана в глотку. Произведя сие действия, царь замер с открытым ртом, постоял непродолжительное время, изумленно икнул, закатил глаза, содрогнулся всем телом и, гремя золотыми украшениями, с воем повалился на ковер.
Минут пять экспериментаторы созерцали бездыханное тело строителя Вавилонской башни. Вдруг тело древнего государя на глазах стало истаивать, обесцвечиваться и уменьшаться в размерах, и через мгновение от Навуходоносора, его дивного обмундирования, крокодиловых сандалет, золотых блях и цепей не осталось и следа.
Профессор Зубрицкий, привыкший мыслить аналитически, первым пришел в себя.
– Вот что может случиться с каждым из нас! Вот что ждет всех нас в самом ближайшем будущем! – старина Гарри обвел всех провиденциальным взглядом и поднял над головой руку с вытянутым указательным пальцем. – Теперь вы видите, какой дрянью потчует нас Шнейерсон. Только закалка и врожденное чувство меры спасают нас от отравления сивушными маслами...
(Фрагмент романа «Дважды войти в одну реку»)