В ту осень дожди моросили, чтоб их и в шиворот, и в рот. Поля бескрайние России - в полях беспомощный народ. - Ты видно, дядя, спутал дозы и вместо литра принял два. Кончай свои метаморфозы – здесь Мухасранск, а не Москва. Кто обещал, ты вспомни, дядя, про Спрута всем нам рассказать? - А я про что!? Умолкли, бл@ди, налей стопарь, еп-пона мать!
Ломала судьбы перестройка, народ присел на самогон. Но мы ещё держались стойко, как в город наш приехал он. Снял, значит, он апартаменты в пансионате за рекой, а с виду очень неприметный, ну, весь плюгавенький такой. Под шляпой фрак, пальто, калоши, ну, хер найдёшь какой изъян. Такого враз не угондошишь… Привет, мол, всем – я Катанян. Кареном звать из Еревана, хочу проездом отдохнуть. Ишь, косит фраер под армяна, авось, поверит кто-нибудь.
Остановился, привыкает, к реке идёт встречать зарю. В сторожке в шахматы играет. Давай, ещё по стопарю. В пансионате он да сторож, но как-то вечор хрен принёс. Конечно бабу, нет – моложе, и невъеб@ную до слёз. Всё при Дуняше: ноги, перси и где-то там звезда горит. Коза приехала на мерсе и только матом говорит. Петрович сторож спит в каморе, пузырь заныкал под тюфяк. Армяшка наш вовсю аморе в кровати крутит - не дурак. Дуня ночью: - Я признаюсь – от бандитов тут скрываюсь. Папа раньше был барыга, щас зовётся бизнесмен-т и ему один задрыга предъявил ангажемент: Муха гад на базе квасит. Не отдаст, коль, долг отец, тот его отпидарасит. Мне ж тогда придёт трандец. - Дуня, свет мой и отрада - ни Карен я, а Корада! Я на всю честну Италью(кто не слышал про Катанью) – самый честный комиссар. И клянусь Мадонной нашей: наведу порядок в Раше. У меня на это, Дуня, прям, в натуре Божий дар. Вот такие пируэты: был никто – стал конь в пальто. Да, ещё при всём, при этом я здесь, Дунь, инкогнито.
Всё погнал, что мерин рысью. Дай огня, благодарю. Надо б мне собраться с мыслью. Кто со мной по стопарю? Я, ребята, ни Донцова и совсем ни Юлиан. – Но, рассказчик образцовый.- Наливай, раз так, в стакан. Прежде чем начну я снова, вам скажу: есть в байках спец. Сам бродяга из Ростова. Кто? Да – Фима Жиганец.
Катанян уснул под утро. Спал недолго часа три. А проснулся - нет лахудры ни в сортире, ни внутри. Проморгал я похищенье - провели, как пацана. В сердце бьётся: мщенье, мщенье! Но мы оставим другана.
Дунькин папа очень ушлый, депутат, мля, потому што. Всю милицию на ноги, ради доченьки, поднял. Фули, что на вид убогий, знал - кому обить пороги. Чтоб к чему не сделать ноги, не прожить не мог и дня. Весь звенит как стеклотара.- Привести ко мне Мухтара! Что в кино Мухтар?- На съёмке. - Не видать вам больше сёмги, а вместо водки солнцедар. –
Опергруппа ближе к ночи, понятым там был Петрович, матерясь, свалили спать. На фиг им это не нужно: ради шмары горб ломать. В этой группе лоботрясов опер был майор Макрясов. Да, любил покуролесить, но, проснувшись трезво взвесить, пораскинуть головой. Раскрывал чёрт преступленья, так сказать, одной ногой. Если надо и начальство крыл он так, что небо мглой. Баб любил довольно часто. У братвы был мент гнилой. Ни с кого он мзду не тряс. Звали все его Макряс.
Уходил: на сердце тошно. Глядь - в углу стоит калоша. Он её поднял, обнюхал… Ах, Макрясов, ты и сука! Ни бездельник и ни чмо! На подошве чьё клеймо?! И надо ж, эксперты потом не спи@дели: римская фабрика резиновых изделий! И вот наш Макрясов любитель экстрима отправлен начальством на поиски Рима.
- Что сказать – трындишь ты складно. Держи «мешок», прими на грудь. И про него, ну, про Корадо, давай, трави чего-нибудь.- Не погоняй – дай затянуться. Зажги, дружище, беломор, а быстро кролики смеются. У нас конец ещё не скор.
Так вот, пришла к нему не шняга - Дуньку выкрал Бурдамага. Значит так, на колымаге мчит Ромео к Бурдамаге. Только тот хитрющий дока о визите давно знал. Быстро сплавил все бумаги и в своей большой шараге, похлебав из фляги браги, с Мухой он в очко играл. С виду, вроде, не татарин по обличью - ангелок. Но душою змей Тугарин быстро скрутит в узелок. Слова три скажу о Мухе, что ходил всегда под мухой. Коли Муха был с похмелья, то страшней его злодея не видал весь белый свет. Наш районный мафиози был в своём апофеозе. И за пазухой носил он самодельный пистолет.
Все завхозы и завмаги через Муху Бурдамаге отдавали, плача, мзду. Не пытались бедолаги даже пикнуть Бурдамаге, ну, а он злодей ушастый всё затягивал узду. Даже этот Дунькин папа тоже клал ему на лапу, но однажды эта сволочь не пополнила общак. Ну, и кто, скажи, же стерпит в этом обществе бардак.Разобрались недолга. Вот ему и отомстили: умыкнули Евдокию. Держат связанной в квартире два ханыги с батога.
- Кто стучится там в парадном?- В ответ слышится Корадо. Бурдамага Мухе шепчет, мол, тихонечко открой. Сам же будь, ты, наготове и замолк на полуслове – с потолка на пол свалился, да, конечно наш герой. Отряхнув от пыли брюки, комиссар врезает Мухе. Бурдамагу сразу к стенке. Двери быстро на засов. Говори подлец где девка, а не то сгниёшь в застенке. И ещё на итальянском матершинных пару слов. Бурдамага тот со страху прячет голову в рубаху и, совсем уж обезумев, чуть на стенку не полез. Руки спрятал в область паха. - Я в армянском ни бельмес. За какую, мля, мочалку я здесь слышу перепалку. Муха мог бы вам ответить, только он ушёл в туман. Вас же рад всегда приветить, чай, вращаюсь в высшем свете. Ни какой-нибудь ханыга. Чао, доктор Катанян!
Строил, значит, сука целку и свалил куда-то в щелку.
Муха драться попытался, но Катани отвязался: каратэ и джиу-джитсу Мухе враз он показал. От греха под шкаф забился и оттедова взмолился: расскажу всё, что захочешь, если надо покажу. И поведал сей бедняга: - Босс у нас не Бурдамага. Знаешь, он всего лишь лидер над ханыгами, как я. Но главнее Бурдамаги есть ещё, зовут Люмбаго. Если вру, то буду пидер и последняя свинья. Выход, слышь ты, на Люмбагу знает только Бурдамага. Он сейчас в свою квартиру к Евдокии побежал. Эх! Зря ушёл я в рэкетиры. Но теперь осмыслил. Да!!! Буду чистить я сортиры, как в застойные года. Слышь, Корада, молит Муха, но зачем тебе мокруха. Отпусти меня ты с миром. Всё что мог - тебе сказал. Я теперь с преступным миром на всю жизню завязал.
Мы с вами, братцы, засиделись. Уж полночь близится, а водки уже нет. - Ну, что ты, дядя, в самом деле. Найдётся водка! Гасим свет! Ты нам поведай, жив Макряс?- Ну, загалдели, загалдели, что ж продолжаю свой рассказ.
В отделе совещание идёт с семи утра. Угрюмые и злые кемарят опера. Их шеф еб@т не слабо, сшибает, прямо, влёт, мол, не найдёте бабу, получите расчет. Поднялся Крематорин главшпан у оперов. – Вчера был нами схвачен известный бомж Петров. Его мы раскололи, он был мертвецки пьян, но рассказал, что в город приехал Катанян. Откуда, с какой целью не можем пока знать. Но держим на прицеле его мы, так сказать. А после Бурдамагу субъект сей посетил. Надел на Муху флягу, а первого побил. А главное, что шашни у Дуньки были с ним. Об этом сообщил мне мой агент «Евдоким».
Из собранных сведЕний составили мы план. Во многих преступленьях замешан Катанян. Вооружен, должно быть, сомнений в этом нет. Поэтому прошу вас нам выдать пистолет. И раз на операцию поеду не один, то дайте нам в придачу талончик на бензин.
Вбегает к ним дежурный с воплями: - Атас!! Из Рима телеграмму прислал сейчас Макряс!-
Шеф текст навзрыд читает: товарищ командир, я задолжал недаром десятки тысяч лир. Не смог я без приколов. В Ла Скала прозябал. Связался с Интерполом от них кой что узнал. И дОбытое мною важнее прочих дел, гоните три червонца, чтоб я к вам прилетел.
Со мною Челентано приедет погостить. Бомбино и Монтано готовьте им, где жить. В конце на полстраницы колонки римских цифр. Толь это долг девицам, но может даже шифр.
конец первой части
