Последняя цепочка фонарей –
Граница между суетным и вечным.
Тропа под сенью пыльных купырей
Под ноги тени перистые мечет.
Ступи по ней и узы оборвёшь,
И будней череда навек прервётся;
Какой тебя сманить сумеет грош
Оттуда, где с восторгом сердце бьётся.
Застыв благоговейно над прудом,
По осыпям скользя ли безрассудно,
К чему ни прикоснись – вот отчий дом,
Запечатлевший каждый след твой чудно.
Под сенью этих лип бог весть когда
Дремал ты, истомлённый летним солнцем,
В тебе ещё растворена вода
Из этого старинного колодца.
В овражках, в хрустком ворохе листвы
Давнишним безмятежным бабьим летом
С любезным другом открывали вы
Друг другу первых прихотей секреты.
Там в грустное предзимье ты скучал,
Здесь в январе летел с горы на лыжах,
А тот полузатопленный причал
Всё помнит, как ты утонул, но выжил.
Под монастырской ветхою стеной,
Свидетельница первых зрелых мыслей,
Старинная скамейка – ей одной
Известно, как ты истины исчислил.
Когда, разувереньям вопреки,
Надежде безмятежной сердце вверив,
Следил, как воды медленной реки
Прочь уносили горечь от потери.
Тогда же ты черту переступил,
И будни над тобой, как топь сомкнулись,
И распрямился мир до перспектив
К ненужным целям уводящих улиц.
Обыденность нашла тебе забот,
Смог сузил горизонт до перекрёстка;
В твоём саду – ухоженный газон
«Канада – грин» да куцая берёзка.
И будущность известна наперёд,
И прошлое живёт в фотоальбомах,
Но иногда тоска тебя ведёт
Бог весть куда из собственного дома.
Здесь, на границе Воробьёвых Гор,
Бродя под сенью липовой аллеи,
Томиться начал ты с недавних пор,
О невозвратной юности жалея.