С мистическим страхом слежу,
Как черные птицы куда-то летят,
И с грустью катрены вяжу.
Весна опоила дыханьем хмельным –
Упасть бы навзничь в траву,
Смотреть, как вечерний сиреневый дым
Дрожит на апрельском ветру.
Отбросить волненья и сладко уснуть
Под пение юрких птиц,
Но мне не удастся себя обмануть,
Слезинку согнав с ресниц.
Закончен над городом адский обряд.
Рассыпались звезды искрами –
То ангелы плачут, а люди грешат.
Но утро потребует исповедь.
Сейчас же у власти лишь падшая ночь.
Ей – миловать. Ей – карать.
А значит, могу до рассвета писать,
Покуда с престола не бросится прочь.
Но рифмам мешает нелепая мысль:
Чья в жертву закатом принeсена жизнь?
А вдруг та же участь постигнет меня…
И я не услышу щебечущих птиц…
И соль не сгоню с задрожавших ресниц…
А все потому, что ничья…