* * *
Все посвящения
тебе, от себя, о тебе
спрятаны чутко
возле оставшихся роз
и прегрешений
звеньев из поз,
замуровавшихся жутко
в чётной судьбе,
где и поселен вопрос.
Возле искринки
следы от примятых шелков
чтут бороздою
тела нежнейший закат,
и половинки
чувственных врат
силою сил озорною,
свежестью слов
ладно вздымают наряд.
Милость нагая
наличием знаков внутри
всех средоточий
и наложений извне
дивного края
придана. Не
пряча ни взгляды, ни очи,
пересмотри
всё, что случилось и не.
Знаю, не будет
в похожих пределах зимы,
осени, лета,
меченной цветом весны.
Не раздобудет
бремя вины
память о кабриолетах,
где были мы
и веселы, и грустны.
Будет иное.
Отдача без стука войдёт
в устность рассказа,
тотчас не ясного нам,
и каланхоэ
через там-там
выплеснет чашу, и сразу
правда согнёт
рисовый лист пополам.