Я изорвал края одежд,
Идя по льду полуодетый
И мокрых не смыкая вежд
В саду у статуй бледноликих
И на исхоженной стезе,
В рядах торгующих, безликих,
На свадьбах, кладбищах – везде.
Но редкого в огране счастья
Была диковинность дана
И крупнотемье соучастья
В те непростые времена,
Когда «чужой» «чужого» слышал
И был ему исчадный брат.
Там по сегодня в хладной нише
Скамьи, как памятник, стоят.